И снова кто-то скажет: зачем описывать то, что должно остаться достоянием внутреннего мира, зачем показывать себя несчастным, глупым, нелепым, раскрывать чужие секреты. Никаких секретов я не раскрываю. А то, что рассказываю, вызывает теплые чувства во мне самом, и это самое важное, потому что даже если я в этих рассказах негодяй или несчастный человек, всё равно эти воспоминания часть жизни, и пережитые эмоции, кажутся мне теперь, по прошествии времени, самым ценным, что со мной происходило. Вспоминая, я переживаю случившееся снова, и чувствую, как пульсирует жизнь, потому что на самом деле то, что пережито - не исчезает в никуда, оно существует внутри меня. А, рассказывая эти истории, я даю возможность воспоминаниям жить и после того, как меня не станет.
Детский лагерь «Лебедь». Первая поездка. Я живу в палатке недалеко от лагеря. Прихожу в лагерь днём, и не застаю Галину Ивановну. Иринка Р., вторая вожатая в отряде, говорит, что не скажет мне, где Г.И., что Г.И. просила мне ничего не рассказывать ни в коем случае.
Умоляю, клянчу, канючу, клянусь, что не отстану, если не скажет. Ирина берет с меня обещание, что я не буду делать глупостей. Заведомо невыполнимо. Но я готов душу продать, чтобы узнать, где Г.И.
Оказывается, у неё появился друг, хороший друг - бородатый физрук, бывший афганец. Они уехали вдвоем на его мотоцикле. Куда? Неизвестно. Кататься. У Г.И. выходной.
Надо запомнить этот миг, думаю, вдруг придётся играть Отелло. Кровь приливает к лицу, потом покрывается потом (каламбур), потом становиться холодно. Кажется, что если я сейчас что-то не сломаю, то сломаюсь сам, лопну, взорвусь. Вылезаю в окно вожатской. Бегу к реке. На ходу сбрасываю одежду, прыгаю в воду. Плаваю, плаваю, пока не немеют руки. Горячие камни. Стрекот кузнечиков, перекличка птиц. А где-то, может быть на берегу этой же реки сидят они: бородатый физрук и Г.И. Невыносимо!
Десять часов. По лагерю объявляется отбой. А это значит, все дети должны сидеть по корпусам. Каждый, замеченный вне корпуса, будет отправлен домой! Я сижу в вожатской с Ириной Р. Я жду Г.И. Зачем? Сам не знаю. Зато знаю, что мне скажет Г.И., когда поймет, что я в курсе её поездки. Я - никто, не имею право упрекать, контролировать и сердиться, злиться не имею права, даже прощать не имею права, потому что прощать не за что. И всё же я жду, в душе живет надежда, что всё, что я нафантазировал – неправда, что ближе меня у Г.И. друга нет. Вот она зайдет, я увижу её, и она улыбнется, а моё сердце растает. И тут объявили отбой.
У входа в корпус показалась строгий комендант Маргарита Пионеровна (реальные имя и отчество). Ирина выходит к ней на крыльцо. С другой стороны корпуса бежит Иван Давыдкин, припозднившийся старшеклассник. Он замечает коменданта, отступает от дверей, заходит за угол и видит открытое окно, хватается за подоконник, подтягивается и сигает внутрь. Но чего Иван не заметил, так того, что ещё два здоровенных бугая бегут за ним, они тоже не успели вернуться до отбоя в свой корпус, такие же старшеклассники, ученики летней физматшколы. Они запрыгивают в корпус через окно вслед за Иваном. Но, в отличие от Ивана не успевают сделать это незаметно. Из-за угла на шум выходит Маргарита Пионеровна, следом за ней Ирина Р. «Это что за дела? Кто это тут у вас после отбоя запрыгивает в окна?» Ирина пожимает плечами.
Маргарита Пионеровна и Ирина заходят в корпус. Иван давно уже лежит под простыней в своей комнате, притворяется спящим, а может, и правда, спит, и видит себя деканом физико-математического факультета. Зато двоим его последователям по прыжкам в окно деться некуда. Притаившись за дверью вожатской, я слышу, как комендант отчитывает двоих бедолаг: «Это грубейшее нарушение лагерной дисциплины! Завтра будем решать вопрос о вашей отправке домой!» Потом вдруг комендант смягчается: «Вы мне скажите, зачем вы в чужой корпус в окно запрыгнули? Почему в свой не пошли?» И тут один из этих двоих серьезно говорит: «Ну, мы услышали, кто-то крикнул «атас», а потом увидели, как кто-то в окно сиганул, ну, и мы за ним запрыгнули, по инерции». Физмат школа, у всего научное объяснение. Я корчусь от сдавленного смеха. Мне и горько, от того, что Г.И. нет, и смешно, оттого, что я сейчас слышал и видел. Эмоциональный дуализм.
Голоса стихают, возвращается Ирина Р. Мы вместе тихо хихикаем, а потом, в какой-то момент, мир снова становится серым и печальным. За окнами летние сумерки.
-Где она может быть? - спрашиваю я.
-Наверное, они ещё не вернулись, - говорит Ира.
-Уже темнеет.
-Вот почему я не такая красивая, как Галина Ивановна? Наградил же бог меня таким маленьким телом, - говорит Ира.
-Да нормальное у тебя тело. Это я ненормальный, видишь, мне надо королеву, а принцессы меня не интересуют.
Ирина предлагает мне лечь на полу и поспать. Но я не могу. Я выпрыгиваю в окно. Я крадусь по спящему лагерю. Прячусь от комендантов, старост, полицейских, шпионов и врагов. Я играю, и, одновременно, страдаю. Амбивалентные чувства.
В коморке физрука горит свет. Окно зашторено. Еле слышно играет музыка. Недалеко стоит мотоцикл. Я сажусь на него. Пытаюсь завести. Дверь открывается. В светлом дверном проеме стоит бородатый физрук. Смотрит на меня несколько секунд. Делает шаг, но его останавливает… Г.И. Физрук уходит внутрь. Г.И. подходит ко мне и говорит: «Уходи немедленно! Завтра уедешь в город». Ах, как же холодно и сыро сегодня ночью!
Боже мой! Что я наделал? Как мне теперь вообще жить? А если Г.И. меня никогда не простит? Я бегу. Я готов исчезнуть из лагеря немедленно. Исчезнуть с этой планеты.
Меня останавливает голос Маргариты Пионеровны: «Стой! Почему так поздно гуляем? Из какого отряда?» «Из отряда космонавтов», - отвечаю. «А, - говорит комендант, потом вспоминает. – Что? Нет у нас никакого отряда космонавтов! Хитрец! Выдумщик! И много вас в этом отряде космонавтов?» «Один я». «Наглый какой! Ну всё, завтра поедешь домой!» Слезы сами собой брызгают из глаз, прямо как у клоуна на манеже цирка. Маргарита Пионеровна меняется в лице: «Ну что ты, не надо так переживать. Никто тебя домой не отправит, я так, для строгости сказала». «Отправит, - говорю я, - она точно отправит».
Утром я собрал вещи, зашел попрощаться. Вид у меня был такой несчастный, а у Г.И., наоборот, счастливый, хотя она хотела всё скрыть за хмуростью и строгостью. «Прощайте», - сказал я, думая, что вот сейчас выйду из лагеря и умру на обочине от горя. «Пока», - сказала Ира. «Куда собрался? – спрашивает Г.И. – А кто нам сценарий концерта напишет?» «Какого концерта?» «Какого-какого, итогового! Скоро конец смены, с нас начальник лагеря требует концерт, я сделаю номера, а ты сочини сценарий».
Спасение человека в его ремесле. Я остался. Встречая меня, Маргарита Пионеровна говорила: «А, космонавт, скоро полетишь?» «Дадут «добро» и полечу!» - весело отвечал я. Да-да, мне весело, хотя внутри под сердцем живет теперь железная игла ревности, но я стараюсь двигаться так, чтобы её не беспокоит, и иногда у меня получается.
Однажды я увидел в лагере незнакомую красивую девушку в летнем сарафанчике. Ирина Р. сказала: «А, заметил? Знаешь, кто это? Нет? Да это твоя подруга по несчастью». «Не понял?» «Ну, это девушка, которая влюблена в нашего физрука. Раньше он её на мотоцикле катал, а она ему в лагерь пирожки таскала. А теперь ему её пирожки не нужны».
Я решил рассмотреть красавицу поближе. Она явно ждала бородатого. Я деловито заглянул в окно физруковой коморки, потом нарочито легким тоном спросил: «Не знаешь, где физрука можно найти?» А она вдруг встала со скамейки, подошла и говорит: «Следи лучше за своей Галиной Ивановной, а то, как бы с ней чего плохого не случилось». И глаза такие синим огнем как полыхнут, у меня аж ресницы с бровями опалило. Гипербола, братцы и сёстры, простите.
«Странно, - говорю, - почему бы нам не быть союзниками». «Не быть, - говорит Снегурочка, - потому что не подойдет твоя Галина Ивановна моему …тинычу» «Почему это?» – спрашиваю, даже как-то обидно стало за Г.И. «Потому что ему такая как я нужна, только я ему и подхожу, и он это чувствует, только пока не осознал ещё». Скажите пожалуйста, какая самоуверенность! Я театрально поклонился и пошел купаться.
В теле появилась какая-то легкость, эта девочка меня спасла, она заразила меня своей самоуверенностью, сердце пронзила ядовитая игла злорадства: «Не быть им вместе, не быть!»
Сергей Решетнев © Авто фото Константин Крюковский