Жил-был цыган-конокрад по имени Матьяш. Как водится, родители женили его на красивой, как кукла девушке. И в положенный срок родился у них сынок, да такой хороший, такой пригожий, что решили назвать его Золотой.
Принес Матьяш крестить сыночка к знакомому попу. Приводил он тому попу из Валахии отличных лошадок, а попу, как известно, лошадки ох как нужны: где бы кто не родился, не заболел, не умер, а везде поспеть надо вовремя. Поп возражать не стал, да так и окрестил мальчика: Золотой.
Не прошло и года, принес Матьяш крестить второго сыночка. Назвали его Бриллиантовый. Но когда после Дорогого, Желанного, Ненаглядного, принес Матьяш Долгожданного, поп посетовал, что имя не очень подходит, ибо ждали этого сыночка не так уж сильно и не так уж долго. Отец внял совету попа и назвал сына Матьяш-второй. Затем пошли Михай, Даниш, Грга, и ещё Грга, в честь дяди, и ещё Михай в честь деда.
Когда принесли крестить третьего Грга ( в честь шурина), поп сказал, что надо бы придумать что-то посвежее и по оригинальнее. Матьяш, который был сильно голоден, сходу предложил вариант "Галушка". На что поп призвал поступить, как все честные христиане и назвать ребенка по святцам.
Так и появились в семье Матьяша-конокрада Никодим, Пафнутий и Африкан. Что придало семье вес в обществе, а самому Матьяшу репутацию человека глубоко верующего и почти святого, хотя обманывал и воровал он, как все, а может и чаще, потому что многочисленных отпрысков надо было как-то кормить.
В один прекрасный день явился Матьяш-конокрад к престарелому попу с двадцать первым или двадцать вторым по счету свертком. Поп не удержался от нравоучения: "Матьяш,"-сказал он,-"ты уже выдаешь замуж внучек. Тебе пора о вечном думать, посмотри, ты уж седой, с бородой...."
Все было так, как сказал поп. Все правда. Матьяш был не только уже седой и с бородой, но и туговат на оба уха. Не вполне расслышав, что там бормочет поп, он сказал: "ну, Сбородой, так Сбородой. Ты поп, тебе виднее..."
Неизвестно, ходил ли Матьяш ещё к попу с новыми сыновьями, но мальчик Сбородой вырос, женился, продолжил семейное дело и потомство имел не менее многочисленное, чем его благородный родитель. И были все его дети Сбородоевичии и Сбородоевны. Большая семья Сбородоевых кочевала по Галиции и Валахии.
Раз встали Сбородоевы не то под Козятином, не то под Рогатином. И там один пан влюбился без памяти то ли в правнучку, то ли в праправнучку старого Сбородоя. Была она красавица, вся в бабку Папушу. Вроде и не старый пан, и не бедный и не уродливый, а Сбородоевна та ни в какую замуж не идёт. Пану уже не помогают ни веселые селянки, ни строгие панянки, ни ксендзы, ни знахари. Чахнет человек на глазах.
В конце концов согласилась своенравная девица составить счастье высокого пана, но не просто так, а с условием: дети их будут носить ее фамилию. Дескать, очень она предка своего почитает: крепкой веры и высокой морали был человек. Подумал-подумал пан, да и согласился. Только фамилию немного изменил для благозвучия на Сбородоевские.
Росла и множилась семья не то Рогатинских, не то Козятинских Сбородоевских. Как-то раз одного из них занесло в северную российскую губернию. И чиновник тамошний снова фамилию переврал на свой лад: Собородоевские.
А в прошлом столетии один молодой историк дипломную работу писал про происхождение фамилии не то Козятинских, не то Рогатинских Собородоевских. А так как ничего-то он про это происхождение не знал, то и придумал, что был родоначальник семьи набожным человеком и пожертвовал деньги на собор, ещё в те времена, когда Еву из Адамова ребра Господь не сотворил. Стало быть был этот родоначальник человеком не только щедр, но и безгрешен. Соборы ещё до Евы строил.
А в самом конце прошлого века, когда мода на благородное происхождение пошла, потомки Собородоевских даже герб себе нарисовали и зарегистрировали: на гербе том дерево познания, Адам и предок Собородоевских, протягивающий Адаму макет собора на подставочке. А Евы нет нигде ещё. И змей грустит в сторонке, подавленный святостью и благородством предка.
Посмотрел на этот герб с небес старый Сбородой-конокрад, отложил длинную трубку и сказал своему отцу Матьяшу:" Да уж, отец, пострадал я от твоей набожности. Не ходил бы ты к попу, да не слушал бы его, быть бы мне Михаем, Матьяшем, или вот хоть Грга". "Не горюй, сынок", - ответил ему Матьяш-конокрад: "Папочка любит тебя, от того и пошел к попу, дал тебе хорошее имя. Не то быть бы тебе Галушкой или Копытом, а то у нас с матерью к твоему рождению все мысли про имена уже давно закончились". Выпили отец с сыном по крошечной рюмочке мастики за здоровье друг друга и снова взялись за свои трубки.
Так, чтобы и нам с вами так же как они попасть на небеса в положенный срок и радоваться там, глядя на своих внуков да правнуков!
Вам также могут понравиться: Сказка про косички. Козятинские ведьмы. Сказка про привидение орущего директора.