В подцензурную эпоху люди не могли гласно выражать свои мысли. Поэтому где были самые искренние высказывания, подлинный крик души? Ну разве на заборе да в личных записях. С помощью электронного архива дневников «Прожито» мы узнали, чем жили, о чем думали гости Волгограда в послевоенные десятилетия.
Сватали Аджубея
Как ни удивительно, первое упоминание нынешнего названия города относится к августу 1943 года. Но это, конечно, ошибка волонтера, расшифровывавшего записи ленинградской школьницы Анны Уманской, которая порадовалась: «Вчера наши войска заняли города Орел и Волгоград. Это замечательная победа!» Очевидно, что старшеклассница просто неразборчиво вывела «Белгород».
А вот уже в 1962 году все без недоразумений. Сельский водитель Николай Казаков дотошно конспектировал каждый прожитый свой день. Сегодня, несомненно, был бы активным блогером.
«Сталинские произведения теперь уникум, хрен где найдешь после объявления негодяем Никитой культа личности и полного осквернения как дел Сталина, так и его физически — его тело выкинули из Мавзолея. И города все переименовали — стали Донецк, Волгоград, Дюшамбе (так в тексте; вообще в 1924—1929 годах город, действительно, назывался Дюшамбе, затем был переименован в Сталинабад, а в 1961 году получил нынешнее название Душанбе – Р. Апрелев). Сволочь поганая», - негодует Казаков.
3 июня 1963 года организатор подготовки первых космонавтов Николай Каманин отмечает: «Быковский и Волынов в первой половине дня изучали инструкции и задание на полет, заполняли бортжурналы, а вечером проводили тренировку в боевом корабле. Сергей Павлович (Королев – Р. Апрелев) утром рассмотрел и согласился с предложениями ВВС по наблюдению за огнями, дымами, взрывами и прожекторами в районе Волгограда».
Через несколько дней Валерий Быковский отрапортовал: «Волгоград я не видел, район был закрыт облачностью». Космонавт не случайно пытался разглядеть город на Волге, именно здесь начиналась его дорога к звездам: в Качинском авиационном училище.
В 1964 году литературовед Ромэн Назиров упоминает бродившие тогда слухи: «Аджубей — редактор газеты в Волгограде или Кустанае, Аджубей застрелился». Зять Никиты Хрущева (про него ходила присказка: «Не имей сто рублей, а женись как Аджубей») ни в какую провинцию не уехал. И после смещения с поста своего тестя работал в журнале «Советский Союз».
1969 год. Писатель Борис Вронский указывает на характерную черту брежневского быта: «В Волгограде уже резко ощущается нехватка мяса. Холода и бесснежье сильно отразились на поголовье скота и на озимых, которые придется весной пересеивать».
«Омерзительно оформлен вечный огонь»
Уже построен ансамбль «Героям Сталинградской битвы» - главная достопримечательность города. Но диссидент Виталий Рубин мемориал не оценил: «Вчера утром были в Волгограде, смотрели Мамаев курган. Обычная помпезность, гигантомания, безвкусица. Характерно, что на голове у семидесятиметровой «Родины-матери» устроена метеорологическая станция, и непрерывно крутятся лопаточки какого-то прибора, измеряющего силу и скорость ветра. Впрочем, на большинство это все производит искомое впечатление, и даже наши новые очень милые знакомые не остались в стороне от этого. Впрочем, в смысле архитектурном это выглядит не так плохо, но скульптуры ужасны. Особенно омерзительно оформлен вечный огонь в круглом помещении — «Зале славы», что ли. Гипсовый муляж руки, держащей факел.
Ничего бездарнее придумать как будто было уже нельзя», - побрюзжал Рубин и эмигрировал в Израиль.
А вот министр энергетики Петр Непорожний считал иначе: «Посетили Волгоград. Осмотрели Волжскую ТЭЦ и Волгоградскую ГЭС. Были на Мамаевом кургане. Мемориал произвел на делегатов ГДР огромное впечатление. Они выражали уверенность в том, что больше никогда немецкий народ не будет воевать с русским народом».
Но при всем величии монументализма по-прежнему куча нерешенных бытовых вопросов. Известный партийный функционер, «хозяин» Украины Петр Шелест указывает: «Петровский Б. В. информировал о своей поездке в Астрахань и Волгоград. Положение довольно грустное — в этих областных центрах во многих районах отсутствует канализация, в особенности в Астрахани».
Муромлянка Евдокия Карабанова в 1977 году отдыхала на Волге и поделилась своими впечатлениями: «В таких исторических местах Великой Отечественной войны нужно побывать всем живым, молодым. Чтобы на месте постоять и подумать, а все ли ты правильно делаешь в жизни. Ведь они отдали свою жизнь ради нашей жизни на земле. Им, мертвым, ничего не нужно, а нужно живым. Но память о них должна быть вечной. Мамаев курган — там, наверное, без слез никто не обходится. А я вообще».
Советская история вступила в свое финальное десятилетие, уж близится перестройка. Новые деятели выходят на передний план. Упоминание Волгограда находим в записях Анатолия Черняева, который известен как помощник Горбачева по международным делам:
«Между прочим, читал на днях представленные в Политбюро «в порядке информации» обзоры писем первого секретаря Волгоградского обкома и зав. Отделом писем ЦК Яковлева — с просьбами и требованиями о переименовании Волгограда в Сталинград».
Ну да, и тогда, и сейчас есть отдельные товарищи, которым неймется что-нибудь или кого-нибудь переименовать.
Актерские байки
Вот знаменитый актер Ролан Быков делает скупую пометку: «Пашка уехал с классом в Волгоград на экскурсию. Звонил — боюсь, заболеет». Пашка – это, конечно, его приемный сын Павел Санаев, прославившийся своим романом «Похороните меня за плинтусом».
Не менее популярная актриса Татьяна Доронина недолго жила в послевоенном Сталинграде, но воспоминания сохранила яркие:
«Когда я приехала в Волгоград, там, в театре, очень сильна была «память о Смоктуновском». Рассказывали, что он не всегда имел успех у публики и совсем редко у актеров, что личная жизнь его, связанная тогда с талантливой актрисой, была бурной и шумной. Как он однажды разрезал на маленькие кусочки все ее нищенские платья, платья актрисы со ставкой 80 рублей. Как он мог предать, не имея никакого личного интереса, а просто по «склонности натуры». Но, зная уже все это, я смотрела фильм «Солдаты», видела незащищенное близорукое лицо Фабера, которого он играл, и восхищалась. Его актерский уровень был уже тогда исключителен, а индивидуальность — уникальной. Труппа в Сталинграде (переименованном уже в Волгоград) — была яркой и сильной. Определяли эту яркость и силу несколько подлинных талантов. Но их всегда не хватает, их мало — талантов. И я думала о том, что могло случиться и так: остался бы в Сталинграде в областном театре этот актер, играл бы умно, тонко и талантливо среди нетонких, и неумных, и неталантливых, и считался бы плохим актером, и спился бы, если бы смог, и удавился бы от ярости, бессилия и боли. Тогда никто не увидел бы Мышкина Достоевского на русской сцене и Гамлета, поразившего родину Шекспира своей тонкой духовной организацией, значительностью и безусловностью права разговаривать с тенью отца своего».
Еще один любимец публики Валерий Золотухин записал такую историю:
«Разговор в ресторане гостиницы «Волгоград».
— Почему вы так не любите Высоцкого?
— Откуда у вас такие сведения?
— Для волгоградцев это очевидно.
Я повернулся и ушел».
«Хрять из этого Волгограда поскорее»
А астраханский краевед Александр Марков, нередко публиковавшийся в Волгограде, тем временем болеет душой за природу родных мест. И как современно звучат его слова:
«Волжская вода загрязнится еще больше, а так как в большинстве сел нет водопровода, начнутся эпидемии.
Вот об этом и говорили на недавнем экологическом митинге на площади Астраханского кремля. Но об этом нет никакого сообщения в центральной печати, как нет сообщений о подобных митингах в Волгограде, Горьком, Казани. Во многих газетах и журналах стали появляться статьи, где демонстрантов называют чуть ли не экстремистами, что они якобы раскачивают корабль перестройки. Но я думаю, что этот корабль раскачивают не митинги, а те, кто не прислушивается к чаяниям народа, кто игнорирует мнение большинства».
1989 год, заслуженная учительница РСФСР Татьяна Коробьина пересказывает увиденное по телевизору: «Смотрела ТВ — ничего хорошего! Сначала документальный фильм «Против течения» — смотреть страшно. Потом диалог с работником ГУВД — преступность растет… Потом вопросы к Минздраву — ответы не обнадеживающие — СПИД у детей уже и в Волгограде, а одноразовых шприцев по-прежнему нет, вернее, закупили сколько-то миллионов, но без иголок, а иголки должны были сделать у нас, но, конечно, не сделали».
И вот 90-е годы. Казалось бы, уже нет религиозных гонений. Но по-прежнему есть люди, которые «не могут поступиться принципами». Публицист Сергей Семанов пишет: «Получил письмо Колесникова, оно на имя Захарова (министр культуры СССР Василий Захаров – Р. Апрелев), где порицается Волгоградское отделение фонда за открытие певческой школы, где батюшка учит религиозному пению. Дело длилось с осени, я осторожно защищал, даже ездил в ихнюю контору с подарочками. Так вот Колесников требует, чтобы мы запретили школу, ссылается на закон ВЦИК от 29 года и повтор его в 75-м, жуть».
Летчик Василий Ершов вспоминает июньский инцидент 1992 года: «Перелетели в Волгоград; после бумажной волокиты (рыночные отношения!) нас обслужили. Но поставили на маленький пятачок, всего о двух стоянках, так, что только под буксир. А что такое искать буксир в чужом порту в час пик. Ну, пока, не высаживая, заправили… со всеми возможными нарушениями: один трап, без пожарной машины…»
И тут рядом пристроился еще один Ту-154, Василию стало некуда выруливать. Техники предложили двинуться вправо с разворотом на 180 градусов. Людей отвели подальше, откатили топливозаправщик. Во время маневра струей газа тряхнуло соседний самолет.
«Минут 15 эти мысли все лезли в голову: а что если бы… а что как вдруг… Потом я плюнул, сказал себе: да пошли они все, козлы, я прав, победителей не судят; хрять из этого Волгограда поскорее, забыть, впереди еще две посадки, кругом грозы, локатор слабоват…» - писал Ершов.
Читайте также: "Сталинград наш и немцы тоже наши"