Когда Летте было всего 9, отец отправил ее на лето к бабушке в деревню.
– Но я не хочу в деревню.
– Дорогая, это ненадолго. Я сделаю небольшой ремонт, и ты вернешься уже в обновленную квартиру.
– Я тоже хочу делать ремонт, – хмурилась она.
– Еще сделаешь, и не один.
Летта и сейчас, почти два десятилетия спустя, помнила, как сильно обиделась тогда на отца. Она так хотела проводить с ним больше времени хотя бы летом, когда занятий не было. Но тот был непреклонен:
– Здесь будет краска, клей, и всякое такое. Это вредно для детей.
– А для взрослых полезно, да? – обижалась девочка.
За время, проведенное у бабушки, обида не только не прошла, но и отрастила шипы.
«Вот тоже с ним не буду разговаривать два месяца» – в сердцах обещала себе Летта. Она продолжала «дуться», когда отец встретил ее на вокзале в деревне. Она театрально молчала всю дорогу и была намерена продолжать в том же духе.
– Я к себе, – фыркнула она, как только дверь закрылась. Девочка шмыгнула в свою комнату и на пару секунд во всей квартире повисла тишина.
«И чем я заслужил такое?» – думал отец, стоя возле двери. Спустя мгновение его размышления прервал крик:
– Что такое, Летта? – вбежал он в одном ботинке в обновленную детскую. Теперь кровать была перемещена на другую сторону, а стена, на которой девочка рисовала по ночам, лишилась обоев. Мужчина постарался создать огромное полотно от пола до потолка, и даже успел нанести некоторые изображения.
– Это все мне? – сияла девочка, позабыв все обиды.
– Да. Я решил, что это лучше, чем обои, – вскинув подбородок, проговорил мужчина.
– Здорово! Спасибо!
– Пожалуйста. Я тут немного попробовал, ты не против?
– Нет, это очень круто! – сияла Летта, осматривая каждое изображение. Там были всего лишь облака и подобие птиц, которые явно были созданы на скорую руку.
– Ну, теперь ты можешь рисовать сколько угодно.
– А ты?
– Что я?
– Ты... Будешь со мной рисовать? – неожиданно спросила она, повесив голову.
– Конечно, буду, дорогая, – ответил мужчина и положил тяжелую ладонь ей на голову.
– Ура! Рисовать! – повторяла Летта.
Смотря на эту стену, повзрослевшая девочка испытывала смешанные чувства: с одной стороны, «холст» хранил изображения, которые они создавали вместе, но с другой, эта же стена заставляла что-то в груди Летты сжиматься. Тугой узел скорби и непреодолимого одиночества затягивался все сильнее.
– Я скучаю, пап... – прошептала она, лежа в кровати, и почувствовала, как горячие слезы катятся по щекам. Слезы, вместе с которыми выходила боль…