- Что ты делаешь? – спросила она, поднимая голову, чувствуя как локон ее волос, то падает, то снова поднимается. Днем позже, она лежала на диване в гостиной, устав от работы в саду и читала найденный на втором этаже, справочник ухода за садовыми растениями.
- Мне скучно. – резюмировал он, лежа на столе, наблюдая за ней и играясь с локоном ее волос. – Что ты читаешь?
Заложив страницу, она вытянула руку вверх, удерживая книгу. Он перехватил ее, пробежав глазами по обложке.
- Мне казалось, ты и так не плохо справляешься. – он махнул рукой, заставив вазу с цветами, слегка качнутся. Она выхватила из его рук книгу, приложив ее к груди:
- Но и не очень хорошо. – она усмехнулась. – У меня вянут розы.
- И ты думаешь, эта пачкотня тебе поможет? – он поднял брови, кинув на нее взгляд.
- Тут целая глава посвящена именно этому недугу. – она фыркнула, снова погрузившись в книгу.
- И ты действительно считаешь, что барышня, изображенная сзади, может что – то знать о цветах? – он вскинул голову. Грейс молчала и он несильно дернул ее за локон. Она тяжело вздохнула, отложив книгу на стол и устремила взгляд в потолок.
- Знаешь, иногда ты невыносим. В таком случае, я послушаю твои варианты. – она слегка скосила глаза на стол.
- Мои варианты? О розах? – он сел, скрестив ноги по – турецки, впрочем не оставляя в покое ее волосы.
- Именно о них, если ты не даешь мне читать.
- Поливай. – он загнул палец. – Удобряй. – загнул другой. – Говори. – третий.
- Говори? – она приподняла голову. – С кем? С розами? Зачем?
- Что бы они слышали. – задумчиво ответил он. – А еще, люби.
- Я и так их люблю, а также поливаю и удобряю. Но не понимаю, что ты подразумеваешь при слове «говори».
- Они могут слышать, ровно также как и любая вещь. И понимать, что не мало важно. – все так же задумчиво ответил он, вслушиваясь в легкое мурлыканье дома.
- Откуда ты знаешь? – она села на диване, смотря в пустое пространство на столе.
- Потому что на всем есть след. Я говорю. С тобой, с балериной, с домом.
- С домом? – она подняла вверх брови.
- Почему ты переспрашиваешь? Я что, говорю с акцентом? – он нахмурился.
- Нет. – она усмехнулась. – Просто, ты говоришь странные вещи. С домом разговариваешь.
- Странные вещи. То есть тебя не смущает, что ты сама говоришь, по сути с пустотой? – он диковато хихикнул.
- Смущало, пока ты не начал отвечать. – она насупилась, но затем ее лицо посветлело. – Научи меня.
- Научить чему? – он вскинул вверх брови.
- Научи меня, если не говорить, то хотя бы слышать. – она выпрямилась, убрав с лица прядь волос.
Он задумался, проведя когтем по столу. Научи меня слышать. Самая странная просьба, которую он мог получить от нее. Но предложение было до крайности соблазнительным.
- Хорошо. – наконец провозгласил он, спрыгивая со стола. – Иди к лестнице.
Грейс с готовностью поднялась, направившись в нужную сторону. Внутри нарастало предвкушение. Она остановилась около резных поручней, встав на нижнюю ступеньку.
- А теперь, положи ладонь на перила. – его голос исходил сбоку от нее. Она склонила голову, сжав губы и выполнила его просьбу. Ладонь легла на гладкое, холодное дерево. Она зажмурилась, стараясь услышать, но слышала лишь собственное сердцебиение.
- Не получается. – она открыла глаза, смотря на перила.
- Проведи по ним ладонью. Покажи, что ты готова его слышать. – последовала его команда.
Она провела рукой по дереву ласкающим движением, стирая накопившуюся пыль. И ничего. Вся та же тишина. Она вскинула голову.
- Ты не правильно делаешь. – рыкнул он и она почувствовала, легкое касание его когтей на тыльной стороне ладони. – Для тебя дом, перила, всего лишь груда дерева и металла. А это не так. Он, так же как и ты может думать. Так же как и ты может слышать. Так же как и ты говорить, радоваться, огорчатся. Испытывать боль и испытывать счастье.
Она почувствовала, как по телу пробежала дрожь, то ли от того, что его когти продолжали лежать на ее руке, то ли от его слов. Подчиняясь его движению, она снова провела ладонью по дереву и в это мгновение, она почувствовала легкую, едва ощутимую дрожь. Как будто большой, довольный зверь, вытянулся, благодаря за ласку. На мгновение, ей даже показалось, что она услышала раскатистое урчание.
- Я слышу. – на ее лице расцвела улыбка, когда она вскинула голову. Неожиданно он почувствовал, как дыхание перехватило и он отшатнулся от нее. Внутри казалось образовалась глыба льда, похожая на айсберг. Вот почему она его слышит. Вот почему чувствует его прикосновения. Вот почему она смогла увидеть его, хоть и через призму зеркала. И дело совершенно не в трещине. Он уповал на это, раздумывая над сложившийся ситуации. Не трещина была проводником, искажающим реальность. Я не считаю тебя безумным монстром. Да, но она и не считала его, чем то не живым. Он не был для нее сущностью. Не был чем – то непознанным. Он был для нее кем – то живым. Она видела в нем живого человека. Ее неосознанная уверенность в этом, позволила ей найти с ним контакт. Вот он ответ, который лежал на поверхности. Он для нее живой. Почему –то от этой мысли, приятное тепло разлилось по телу, растапливая айсберг. Он оглянулся на нее, заметив, что она снова вернулась к дивану и села в свою излюбленную позу. Он вернулся к ней, вспрыгнув на стол.
- Я попробую завтра сделать тоже самое с розами. – она улыбнулась в пространство. – Знаешь, когда –то очень давно, я мечтала заниматься цветами. Мне хотелось создавать причудливые сады, выращивать прекрасные растения. Дарить миру, какой-то осколок красоты природы. Моя подруга всегда смеялась надо мной. – она фыркнула. – Она считала, что на цветах далеко не уедешь.
- Не уедешь? – переспросил он, плохо понимая, как можно ехать на цветах.
- Не заработаешь. – она усмехнулась. – Она говорила, что людям, которые запираются в больших муравейниках, нет дела до садов, а тем более для цветов.
- Вот она, кукольная циничность. – выплюнул он. – Все измеряете стекляшками. – он махнул рукой. – Ты поэтому не смогла осуществить свою мечту? Из-за нее?
- Нет. Хисти, всегда готова была мне помочь, не смотря на свое мнение. Мне не дали права выбора, некоторые… обстоятельства. – осторожно ответила она.
- Те же, которые иногда не дают тебе вовремя вернуться домой?
- Нет. Немного иные. Послушай, - она вскинула голову. – Я хотела у тебя спросить.
- Спрашивай. – он взмахнул рукой, царственным жестом.
- Когда я только смогла слышать тебя, ты что –то говорил про Чудовище и Психею. – она нахмурилась. – Что это?
- Миф. – просто ответил он, пожав плечами
- Расскажи мне. Я его не знаю.
- Я не помню его целиком, только начало. Давным-давно, в одном городе, правил царь и было у него три дочери. – начал он, копаясь в памяти, слово за словом вытаскивая давно забытый миф. – Все три красавицы, а самой прекрасной была младшая – Психея. Слава о ее красоте прошла по всей земле, заглядывая в самые дальние уголки империи и многие приезжали в город, чтобы хоть краем глаза увидеть красавицу. И настолько Психея была прекрасна, что ей даже стали воздавать божественные почести, забыв Афродиту. Богиня оскорбилась и решила погубить соперницу. Позвав своего сына, богиня показала ему красавицу и велела ему вселить в нее любовь к самом отверженному, безобразному и жалкому из людей. Между тем, Психея чувствовала себя очень несчастной оттого, что все любовались ею, как бездушной красотой и никто не искал её руки. В горе обратился её отец к милетскому оракулу и бог ответил, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена на скалу для брака с ужасным чудовищем. Исполняя волю оракула, несчастный отец привёл Психею в указанное место и оставил её одну; вдруг дуновение ветра перенесло её в чудный дворец, обитаемый невидимыми духами, и она стала женой какого-то таинственного незримого существа* .
- Ты что же меня женой своей считаешь? – она подняла вверх брови.
- Нет. – он фыркнул. – К слову пришлось. Ты сама назвала меня – Чудовищем.
- Я назвала, но ты-то, согласился. Ты не желал говорить своего имени.
- Имя – это личность. У меня ее нет, а следовательно, нет и имени. Все просто. – он пожал плечами.
- Ты не прав. – она мотнула головой, обняв колени руками. – То, что делает нас личностью, это привычки и предпочтения, опыт и знания, настроение и поведение. У тебя все это есть. А иных вещей, даже с избытком.
Голову начал наполнять белесый туман и он резко мотнул головой, отгоняя его от себя.
- В любом случае. У меня нет – имени. – рыкнул он. – Я Чудовище, и вполне доволен этим определением.
- Почему ты раздражаешься?
- Я не раздражаюсь. И я устал. – он спрыгнул со стола, направившись к лестнице, не скрывая своего перемещения.
- Ты придешь? – она обернулась на звук его шагов.
- Ночью. – хмуро ответил он, скользнув по лестнице вверх.
Грейс закрыла глаза, устало покачав головой. Она никогда не могла предугадать его настроение и его поведение. Но с другой стороны, у нее осталось достаточно времени, чтобы побыть наедине с собой, а значит, она может вернуться к спрятанному в укромное место дневнику Элис. При Чудовище, она не брала его в руки, ибо не могла предугадать его реакцию, если он узнает, что в ее руках находиться кусок того, каким он был до того, как она появилась в доме.
*Миф о Амуре и Психеи.