Алё-ё-о! Э́нто кто у телефона? Валюха, ты, что ли? Ну, привет, привет, коль не шутишь, не узнала ли чё ль? Так э́нто я, Тонька! Поняла хоть которая? Ну, слава Богу, быстро поняла и года не прошло. Вот ведь как повезло-то мне сёдня, с первого раза до тя дозвонилась. Да, да, давненько не болтали, и то правда, ох всё не досуг, да и чё скрывать-то — на пенсию много не поговоришь. Да хоть ты-то как живёшь-то? Чё? Ну скажешь тоже, как жизнь-то у тебя, а? Так я-то лучше всех живу, да только вот никто не завидует. Ну, чё хорошего-то? Года, и то болит и сё, ой, батюшки мои... Чё звоню? Так мы э́нто, дом-то продали. Ну как какой? Мамы моёй, в наследство ж мне дом-то одной достался, склероз ли чё ли у тебя? Так у меня уж, с каких пор склероз-то, да, ой, и то, правда. Ба, ба, чё делается-то!.. Чё? С чего глядя, я при деньгах-то? Так я сыну хочу малёхо помочь... А ты чё думала?.. То-то же...
Дом-то продали, а барахла-то сколь было, уйма! Ведь две грузовых машины вывезли на свалку, а куда ещё то? Кому сейчас грешным делом э́нти ремки нужны?.. Так ведь освободить заставили дом-то. Кто-кто? Покупатели, знамо дело! Сказали, что, мол, нам ваше барахло не нужно, видишь народ-то какой ушлый ноне, условие поставили и всё! С ними лишку не потолкуешь... Ой, и не спрашивай, Валюха, ведь тыщу двести рубликов отдала за машину-то что б этот хлам вывезти, ни меньше ни больше... Ладно, зять помог! Ой, и намаялась я, не то слово. Все-таки возраст сказывается. Года-а! Уж не молоденькая, сама знашь... Ну, пошто, отметили мы э́нто дело конечно, обмыли одним словом, а ты как думала?! Да маму мою помянули как следова́т, не к ночи сказано... Ой, чё было-то! Шашлыки жарили, и чай из самовара пили... Да пошто из электрического-то? Из настоящего пили! Да... А ты как думала? Само собой! Зять-то мой, понимаешь ли, самовары старинные коллекционировать вздумал, пять штук купил, стоят теперя на полке, пылятся. Ладно, хоть один обновили, повод как раз подходящий подвернулся… На зятевы деньги и обмыли, да. Ну, неужто я на свои деньги шиковать-то буду, с чего глядя-то? На пенсию-то сильно не нашикуешь, а ты, как думала?.. Во дура-баба!.. Да не ты дура-то — это я телевизор между делом смотрю... Да, ты-то умная, чё сказала?..
Вина-то я купила и белого и красного. Правда зять-то красного просил вина купить побольше, он, видишь ли, белое не уважает, а я думаю чё, только красного-то брать, вдруг, кто белого захочет? Сама-то я только красное пью и то малёхо, так чего тебе объяснять-то, ты и сама знаешь, а вот зять-то мой нажрался!... Ты чё не веришь ли чё ли, Валюха? Ну, ни уж-то я на старости лет тебе врать буду?! Как есть, так и говорю тебе, как на духу. Да, да, еле дошёл до дому-то. Откель дошёл? Так со двора своего чуть ли не ползком и прямиком в дом.
Ой, час в кабинете сидел, я еле дождалась. Ты поняла, в каком кабинете-то? Чё сидел-то? Ну, как чё, накушался вот и сидел! Знамо дело, тошнило, ещё бы! Слышно же всё, а ты как думала? Я же не утерпела, слушала, да, рядом у двери стояла... Напился, ой! Смешал белое с красным, во дурак-то! Я-то только красное пила, а он пришёл с работы поздно, а красного-то вина уж немного оставалось, так он нет, что бы белого-то не пить, так выпил ведь! Уж пил бы одно, вот жадность-то какая! Вот ведь как мне с зятем-то не повезло, почти тридцать лет прожил с доченькой-то и пьющий оказался! Вот ведь чё делается-то!.. Не повезло с зятем-то, не повезло...
Нет, он меня-то не трогает, уж зря-то чё говорить. Лёг спать сразу, как из кабинета вышел. Да-а, тихо мирно... Ой, и не говори, зять есть зять — любит взять!.. Нет, а я ему с чего глядя деньги-то дам? Ещё чё выдумала?! Дом продала — деньги мои! Я так — напрямки ему и сказала: хочешь обмыть, так деньги давай, зятёк! Вот вино-то я на его деньги и купила, чего ж не купить-то? Сам дал, алкаш такой, столь лет прикидывался трезвенником! Ой, а мне до чё обидно, деньги даёт, а меня мамой не называет… Да, да, только тёщей зовёт и всё, вот ведь зараза какая!.. Ну, ты чё говоришь-то, Валюха? Ну, неужто я ещё зятя сыном буду называть?! Ты уж в своём ли уме? Ну, ты, дурында, и чего я с тобой токмя свои нервы треплю? У меня свой сынок есть, Коленька! Так он же тоже с нами дом обмывал. Ну и Коленька выпил чуток, а как же не выпить-то, ведь я не каждый день дома-то продаю! Да, да, расслабился малёхо, а как же иначе? Устаёт сынок-то шибко, так его внук домой увёз на своей машине, Коленьке самому и не дойти бы, я же тебе, Валька, говорю, что расслабился сынок-то, выпил как следова́т, ты пошто тупишь-то?
Нет, утром зять не опохмелялся, так он на работу пошёл, даже в субботу работает! Работящий какой, видали мы таких…Да-а... Утром кофе зараза такая молоть вздумал, меня разбудил. Вот ведь чё! Нормальные-то мужики с утра водкой похмеляются, а э́нтот кофе пьёт, так нет что бы растворимый, ещё и зёрна мелет. Культурный, ядрёна вошь! Ну, как с таким жить? Так ты, Валька, пошто за моего зятя-то заступаешься? Я не поняла, а? Ты теперь чё заладила: хороший зять, хороший зять... Я-то лучше знаю хороший, аль нет! В гости приехала, так ведь я всё вижу чё и как... Лучше бы я тебе и не звонила, расстроилась только, мне итак с зятем не повезло, так ещё ты городишь чё ни попадя, в душу лезешь... Язык у тебя, Валька, без костей! Ну и у меня без костей — на то он и язык, а ты как думала? Ну чё, ты мне не веришь-то, я же говорю тебе зять мой вчерась напился! Мне итак дочь с утра мозги вынесла, да ты ещё масла в огонь подливаешь... Почему? Щас расскажу, коль такое дело, заболтала ты меня я и забыла сказать-то. Да не трынди ты мне в ухо, погодь, не торопи, ведь забуду, мать твою пере мать... Я про перец-то тебе сказывала? Нет? Ну, вот видишь, забыла. Зять-то мой салат с перцем сладким не ест, у него желудок слабый, вот ведь чё! Ну, куда это годно, тебя спрашиваю, Валюха? Ну как с ним жить-то прикажешь? Язва у него понимашь ли… А я-то перец ем! Вот я в салат-то перчик и положила. Ну, мало ли, что зять не ест, а кто его спрашивать-то будет? Пошёл он, куда подальше… Я добавила перец крадче и всё, буду ещё ему угождать, не велика птица, так дочь-то меня завинила, яко бы у зятя аллергия на перец и белое вино! Вот ведь чё выдумала! Пить надо меньше. Барин, какой выискался, перец-то тут причём? Ну, предупреждали они меня, и чё? У меня своя голова на плечах, неужто я ещё зятя слушать буду, да ни в жизнь! Вот дочь-то меня и завини́ла, не жалко мать-то родную, ой, не жалко... Да, ну пущай обижается, потом сама же локти кусать будет, когда умру.
А я тебе, Валька, так скажу, я же мать! Я чё плохого ли чё ли дочке своей пожелаю? Какая ни какая, а всё же дочь! Ну, терплю, а чё делать-то? Уж при них-то молчу... Э́нто я тебе звоню, пока их дома нет, хоть поделюсь с тобой. Душа-то болит, как ни как...
Да ну тя! Дура ты, Валька. Да ты, ты дура-то, а не я! Я так думаю, вот у тебя зятя-то нет, так ты мне и завидуешь, а чему тут завидовать-то? Алкаш он и в Африке алкаш, не повезло мне с зятем-то! Знала бы ты, так не завидовала грешным делом.
Ты спрашиваешь: чё с деньгами делать буду? Сыну помогу деньгами-то, может машину поменяет, или ещё чего. У зятя-то моего новая машина. Да иномарка Бог весть какая, сейчас вспомню вроде порша какая-то плюс яма, поршакаяма одним словом, ты слыхала про таку? Да, по-моему, так себе машина-то, сын сказал, что бензина жрёт уйму, так я тебе скажу, на кой ляд такая нужна? Бензин-то ноне дорогой, сама знашь! Я только название по яблокам и запомнила, парша болезнь такая есть на яблоках, знаешь? Да ещё в придачу с ямой — поршакаяма. Какого цвета у зятя машина? Так она чёрная и впрямь на паршу смахивает, парша-то она чёрная на яблоках ты, Валюха, забыла что ли? Вот голова дырявая у тебя, Валька! Жизнь прожила, а ни чё не помнишь… А у сына-то моего Коленьки машина — Калина! Вот машина, так машина! Любо дорого смотреть! На такой сам президент ездит, а президент наш — сама знашь, в плохую машину не сядет! Только у моего сына-то она красная, на солнце, так прям, горит, когда чистая-то быват, сейчас сама знаешь — весна, грязь, редко чистой-то быват... Я уж тебе и так и э́нтак объясняю, всё бестолка... Вот глуха тетеря-то! И я тебе про э́нто же говорю, а ты заладила одно и то же, прям смех и грех с тобой, Валюха-а! Ты людей-то хоть не смеши, дура-баба!
Да ладно, ладно, коль такое дело, умная ты шибко ни дать не взять — это я дура, с тобой столько время теряю и всё без толку, ладно хоть не на свои деньги говорю, а на зятевы, с него не убудет, вон какую харю-то отъел, ты видала? Нет? Ну, неужто мы с тобой, Валюха, из-за моего зятя поссоримся курам на смех? Велика честь ему будет!
Я так тебе скажу, Валюха, да Бог с ним, как хоти́т, так пущай и живёт! Да, ты права, подруга, ну покеда тогда, не поминай лихом, Валюха!.. И ты бывай, Бог даст, не последний раз говорим, свидимся ещё! Ой, жизнь-то, пошла какая, сейчас живёшь и того и глади враз умрёшь. Да, точно говоришь, всё как есть чистая правда, Валька!.. Да и ты не обессудь. Жаль только с зятем мне не повезло, Валюха милая, пьющий оказался, жизнь прожила и не знала, вот ведь как прикидывался...
Нюрке-то я уж звонила и Шурке Сашкиной тоже, да, так и Люське тоже, ты уж ей можешь не сообщать, она в курсе, зря деньги не трать... Пока, пока, Валюха! Мне ещё, Надьке Кузьминой позвонить охота, а то вдруг не успею, придут, зять-то с дочкой домой и лишний раз не поговоришь при них-то, вот ведь как живу, не живу, а маюсь. Не повезло мне с зятем-то, Валюха! Ой, не повезло...
© 12.05.2012 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Читать все рассказы "Деревенские посиделки"
Елена Халдина
г. Касли, Челябинской обл.
С вами каши не сваришь, или чуть-чуть не женили
Роман «Звёздочка моя» глава 7 Перемены к лучшему часть 25
Автобус остановился у железобетонного забора, с колючей проволокой поверх него. Водитель открыл дверь и в салон проник свежий воздух, пропитанный ароматом прошедшего дождя.
— Ну всё, кажется, приехали! — объявил комсорг. Ему хотелось поскорее выйти из автобуса, чтобы проветриться от запаха сигарет, исходящего от Маши Пиявкиной, сидевшей у него на коленях.
— Если кажется, то креститься надо! — шутя заметил ему Пётр Каныгин. — Так я же комсомолец! — напомнил ему Немота́ев. — Да и атеист к тому же.
— Все мы тут комсомольцы! А не будь бы ими, так спали бы ещё дома в своей кроватке. — Пётр встал и пошёл к выходу.
Пиявкина Маша всё ещё продолжала сидеть на коленях комсорга и вставать как будто и не собиралась.
— Маш, хорош сидеть! — Немота́ев похлопал её по руке. — Вставай, приехали.
— А я так хорошо устроилась, пригрелась и даже вставать не хочется! — честно призналась Пиявкина. — Век бы так сидела и не вставала! — мечтая она закрыла глаза, наслаждаясь последними секундами, проведёнными сидя на его коленях.
— Не понял? Ты меня сейчас клеишь, что ли? — с долей иронии уточнил комсорг.
— Же́ка, а я надеялась, что ты посообразительнее. Думаешь, стала бы я сидеть на твоих коленях, если бы ты мне не нравился? — разоткровенничалась Маша. — Коленок много, а ты такой один!
— О-о-о! — радостно потёр руки Василий Козловский. — Кажется у нас комсомольская свадьба намечается!
— У кого у нас? — переспросил Немота́ев.
— У тебя с Машкой! У кого ещё-то? У тебя что, Евге́ша, мозги напрочь отключились? А я уже горько собрался кричать! И песню петь подходящую для этого торжественного случая. — И Василий затянул песню: — А-ах, э-эта-а свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала, и крылья эту свадьбу вдаль несли-и. Широкой этой свадьбе было ме-е-ста мало, и неба было мало и земли-и.*
Евгений от неожиданности подавился слюной и закашлялся, представив, как он целуется с прокуренной сигаретами Пиявкиной, словно с пепельницей. Маша встала. Его кашель её напугал.
— Что с тобой, Же́ка? — испуганно она посмотрела на него.
— Кхы-кхы… — продолжал кашлять комсорг не в силах что-то ответить. Кхы-кхы…
— Это он от счастья слюной подавился, — с усмешкой ответил за него Козловский.
— Что же ты так себя не бережёшь, любимый мой Же́ка? Нам с тобой ещё свадьбу сыграть предстоит, дом построить, сына родить, посадить дерево и дожить в любви и согласии, минимум, до золотой свадьбы, — озвучила Пиявкина свои планы на их совместную жизнь. — А курить я брошу, хоть сейчас. Мне главное для тебя сына родить здоровенького, а может быть и сразу двух. У нас в родне двойни были.
— Завидую тебе молча, Евге́ша. У тебя вся жизнь расписана, на пятьдесят лет вперёд! — с сарказмом произнёс Козловский, выходя из автобуса.
— Же́ка! Ну ты как, согласен? — Маша заискивающе смотрела ему в глаза и ждала ответ.
Немота́ев лихорадочно соображал, чтобы такое сказать, чтобы не обидеть её. Взглянув на Ширяеву, он признался:
— Маш, извини меня, но вынужден тебя огорчить. Я Леночке-ведьмочке уже предложение сделал.
— Врёшь! — Пиявкина схватила его за грудки.
— Не-а, не вру. У неё спроси.
— Ленка-а! — заорала на весь автобус Пиявкина. — Тебе наш комсорг предложение делал?
Ширяева кивнула подтверждая.
— И что? — переспросила Маша. — Ты согласилась?
— Нет.
— Она взяла время на раздумья! — лукавя уточнил Евгений. — Так ведь?
Врать Лене не хотелось и подставлять его тоже.
— Ленка! Ну что ты молчишь? Отвечай, я жду! — потребовала Маша. — Моя судьба решается, а ты как в рот воды набрала.
— Маш, мне кто только предложения не делал, я уже запуталась, — пробираясь к выходу сказала Лена. — Надо будет записную книжку завести и в неё все предложения записывать.
— Ну ты, Ширяева, даёшь! Как можно забыть кто тебе руку и сердце предлагал и что ты на это ответила.
— Мне же Лёха Холодцов мозги стряс. Я тут помню, а тут не помню. — ответила Лена и вышла из автобуса.
Пиявкина посмотрела в глаза Немота́еву и разочарованно задала вопрос:
— Что же ты, милый мой Же́ка, кому попало предложения делаешь? — она разжала руки и отряхнула свои ладони. — Она же тебя не любит! А я люблю. Эх, ты…
Маша вышла из автобуса, а следом за ней комсорг.
— Чуть-чуть ведь на себе не женила! — мысленно порадовался Немота́ев, что освободился наконец-то от назойливой Пиявкиной. — Настоящая пиявка. Надо бы от неё подальше держаться.
Комсомольцы инструментального цеха перешёптывались между собой, обсуждая произошедшее на их глазах.
— В автобусе никого не забыли? Все тут? — обвёл глазами комсомольцев комсорг.
— Все-е! — хором отозвались они.
— Тогда вперёд к проходной шагом марш! — отдал команду Немота́ев.
— С речёвкой? — задал ему вопрос Василий Козловский.
— Вась, но мы же не пионеры, а комсомольцы!
— А какая разница? Захотелось детство вспомнить, а случай как раз подходящий! — расплылся в добродушной улыбке Василий.
— Ладно, уговорил! С речёвкой, так с речёвкой! Раз-два, левой. Раз-два, правой! — скомандовал комсорг. — Кто шагает дружно в ряд?
— Пионерский наш отряд! — на автомате ответила молодёжь инструментального цеха, маршируя.
— Какой пионерский? Мы же комсомольцы! — напомнил им Немота́ев. — Кто шагает дружно в ряд?
— Комсомольский наш отряд! — громогласно ответили комсомольцы.
— Дружные, весёлые,
всегда мы тут как тут. — продолжил комсорг.
— Пионеры-ленинцы,
Ленинцы идут!
— Ну ё-моё! С вами каши не сваришь, — смеясь заявил своим подопечным Евгений. — Какие пионеры-ленинцы? Комсомольцы-ленинцы, ленинцы идут!
Пояснение:
Слова из песни «Свадьба» * Роберта Рождественского
2024