Одна из самых удивительных личностей среди преподавателей Царскосельского лицея –профессор французской словесности Давид Иванович де Будри.
Впрочем, все воспитанники знали, что никакой он не де Будри, а при рождении носил фамилию Марат и приходится младшим братом знаменитому революционеру, «Другу народа» Жану-Полю Марату.
Очередной парадокс: брат идеолога французской революции преподаёт в Императорском лицее, расположенном практически в царском дворце!
Что же это был за человек, как сложилась его судьба и каковы были его отношения с воспитанниками?
Повторяю, увы, традиционную фразу: портрет Будри до нас не дошёл. Сохранилось лишь его изображение всё на той же знаменитой карикатуре Илличевского, где он вместе с Куницыным стоит, гордо повернувшись спиной к министру просвещения (фрагмент карикатуры - в начале статьи).
Будри был самым старшим из лицейских профессоров. В момент открытия Лицея ему было 55 лет, и он уже 27 лет жил в России.
Он родился в Швейцарии, в Невшателе, был пятым сыном в семье «доктора медицины и философии Ивана (Жана) Марата, учителя древних языков и философских наук, переселившегося из Италии в Невшатель (Neuchatel), а затем в Женеву, где и умер в 1783 году» (так сообщает служебный формуляр Будри). Жан, а точнее Хуан Сальвадор Мара поначалу жил в Сардинии и, видимо, происходил из марранов — крещеных евреев, бежавших из Испании. Когда-то он был монахом, но перебрался в Женеву, принял реформатскую веру и через год женился на Луизе Каброль. У них было девять детей.
Давид Мара (так тогда пиcалась его фамилия) учился в коллеже Невшателя, а затем - на отделении изящной словесности в Академии Женевы, изучал философию и богословие, получил звание кандидата богословия, но предпочитал называться литератором. Из-за сложной политической обстановки в Женеве он не получил пасторский приход, как хотел, а после смерти родителей был вынужден искать заработка и за пять лет до французской революции оказался в России, приняв предложение обер-камергера В.П.Салтыкова стать воспитателем его детей.
Мы знаем по произведениям классической литературы, каковы были учителя-иностранцы в России. Вспомним хотя бы бывшего кучера Вральмана из «Недоросля» и мосье Бопре из «Капитанской дочки», который «в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом». Но к Давиду Марату это никак не относилось. В фондах библиотеки Академии наук в Санкт-Петербурге, сохранился «Букварь», принадлежавший ему. По книге видно, как Давид изучал русскую грамматику: переводил некоторые слова, находил латинские эквиваленты специфических терминов спряжения русских глаголов... Словом, готовился на совесть!
И результат не мог не сказаться. В доме Салтыковых Давид прослужил 11 лет, одновременно ведя занятия и в других семьях и в пансионах: его качества педагога быстро стали известны. Среди его многочисленных учеников – Николай Гончаров, будущий отец пушкинской «Мадоны».
Это было время Французской революции. И имя его брата наводило ужас на аристократов. Естественно, это не могло не сказаться на Марате-младшем. В 1793 году, находясь в Москве, он дал «подписку о лояльности», а в конце 1806 года в Александро-Невской лавре Петербурга присягнул «на вечное России подданство». Он переменил и фамилию. Один французский путешественник рассказал: «Когда в полиции его спросили о фамилии, он с воодушевлением ответил: ''Меня зовут Марат''. Однако генерал-губернатор, не разделяя подобное чувство, потребовал поменять фамилию, после чего брат Марата взял название своей деревни и добавил аристократическую частицу ''де''. За Будри некоторое время наблюдали, но вскоре убедились, что с Маратом его связывает только фамилия. Это был тихий человек, но он очень гордился своим родством с жертвой Шарлотты Корде». В городке Будри, где одно время жила семья Мара, сейчас около 5000 жителей, он известен производством вина, находится недалеко от Невшателя, и в нём есть площадь имени Марата и сохранился его родной дом с мемориальной доской. Но о Будри там не знают…
В России Будри обзаводится семьёй. В 1792 г. он женился на полуфранцуженке Марии Тимофеевой, в 1794 г. у него родилась дочь Мария (она умерла незамужней в 1848 году; известно, что в 1823 году Мария поднесла Александру I шитый жемчугом вид Царскосельского парка и получила от него перстень в подарок). После смерти жены Будри женился снова - на кружевнице Анне, дочери «придворного цирульника Семена Килимчинова» (в других источниках он назван «переводчиком восточных языков»). От этого брака он имел дочь Олимпиаду (она училась в Екатерининском институте, где преподавал ее отец, и окончила институт «с малым шифром», вышла замуж за француза Пьера Жакмона. Судя по всему, её потомки дожили до наших дней).
В середине 1790-х годов, закончив обучение детей у Салтыковых, де Будри пытался заняться предпринимательством: вместе с французом Пишо он открыл в Петербурге позументную фабрику, пригласив опытных ткачей из Лиона. Фабрика какое-то время процветала, но император Павел I издал указ против роскоши. И вскоре фабрика обанкротилась. Будри сообщал в письме: «Как видите, этот указ непосредственно коснулся нашей фабрики таким образом, что Пишо умер в нищете, а я за короткое время потерял все то небольшое состояние, которое накопил за шестнадцать лет неустанных трудов по воспитанию юношества».
После этого Будри принял решение устроиться на казенную службу. В 1803 г. он принял пост преподавателя в институте св. Екатерины Александрийской, а в 1806 г. – в Санкт-Петербургской губернской гимназии.
27 июня 1811 года господин де Будри, ставший чиновником 7-го класса, был переведён из Гимназии в Лицей на должность преподавателя (в институте св. Екатерины Александрийской он продолжал служить до конца жизни). В Лицее он преподавал орфографию, грамматику, синтаксис и французскую литературу. Ученики отмечали его «мягкость», «добродушие», «восхищение нашими успехами», истинное удовольствие, которое он получал от преподавания («бодрый», «живой старичок»), и способность вести доброжелательную полемику.
А.С.Пушкин оставил о нем краткую запись: «Будри, профессор французской словесности при Царскосельском лицее, был родной брат Марату. Екатерина II переменила ему фамилию по просьбе его, придав ему аристократическую частицу de, которую Будри тщательно сохранял. Он был родом из Будри. Он очень уважал память своего брата и однажды в классе, говоря о Робеспиере, сказал нам, как ни в чём не бывало: «C’est lui qui sous main travailla l’esprit de Charlotte Corday et fit de cette fille un second Ravaillac [Это он тайно обрабатывал мысль Шарлотты Кордэ и сделал из этой девушки второго Равальяка]». Впрочем, Будри, несмотря на свое родство, демократические мысли, замасленный жилет и вообще наружность, напоминавшую якобинца, был на своих коротеньких ножках очень ловкий придворный». Интересно, что никто больше не говорил о Будри как о «ловком придворном» (вспомним его позу на карикатуре!) А сам профессор о Пушкине отзывался: «Стал прилежнее и успехи постоянные. 2-й ученик».
Среди многочисленных отзывов учеников о Будри нет ни одного отрицательного. Даже спесивый М.А. Корф подчёркивал «в высшей степени практичный ум Будри, который напрямую и постоянно воздействовал на самое важное качество ученика – умение правильно мыслить». Все вспоминали организованные им упражнения по декламации и даже постановки театральных пьес в Лицее (правда, их он нещадно редактировал, заменяя, например, любовь дружбой). Говорили, что его постоянно сопровождали «почтительная симпатия», «любовь», «уважение», «чувство благодарности».
Естественно, что воспитанников интересовала личность его знаменитого брата. В России имя Марата не вызывало уважения. Пушкин, например, писал о нём в стихотворении «Кинжал»:
Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
Презренный, мрачный и кровавый,
Над трупом Вольности безглавой
Палач уродливый возник.
Апостол гибели, усталому Аиду
Перстом он жертвы назначал,
Но вышний суд ему послал
Тебя и деву Эвмениду.
Однако Будри говорил: «Моего брата недооценили, он умер, не исполнив своего плана. Французы нетерпеливы и не умеют ждать, но потомки отомстят за обиды, нанесённые современниками моему несчастному брату». Конечно же, он рассказывал о нём ученикам. Снова из записок Пушкина: «Будри сказывал, что брат его был необыкновенно силён, несмотря на свою худощавость и малый рост. Он рассказывал также многое о его добродушии, любви к родственникам, etc. etc. В молодости его, чтоб отвадить брата от развратных женщин, Марат повёл его в гошпиталь, где показал ему ужасы венерической болезни».
Будри составил французскую грамматику для русской молодёжи и использовал свой учебник для занятий и с лицейским выпуском Пушкина, и в Благородном пансионе – учреждении, связанном с Лицеем, куда в 1814 г. был назначен преподавателем литературы В этом учебнике, состоящем из двух частей, в каждой части на левой странице разворота помещен русский, а на правой – соответствующий французский текст. Каждая часть снабжена таблицами. Более трети второй части представлено в виде вопросов и ответов, которые могут служить контрольным тестом. В 1815 г. за этот учебник автор получил в награду от вдовствующей императрицы Марии Федоровны перстень с бриллиантом. Вообще Будри имел несколько подобных наград, а также был кавалером ордена св. Владимира 4 степени и св. Анны 2 степени. Его учебником с успехом пользовались еще многие годы.
Будри никогда не был богатым человеком. Чувствуя, что силы уходят, он в июне 1821 года просит о назначения пенсии, которая осталась бы его двум дочерям в случае его смерти. Вопрос о ней рассматривался 7 октября 1821 г. на Собрании преподавателей Лицея, но в конце того же собрания пришло известие о смерти Будри.
По воспоминаниям, похороны Будри были весьма трогательны. Его бывшие ученики, сохранившие к своему старому преподавателю чувства уважения и благодарности, захотели попрощаться с ним и несли его гроб от церкви до самого кладбища. С ними был и директор Лицея Е.А. Энгельгардт.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
«Оглавление» всех публикаций о Лицее смотрите здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Навигатор по всему каналу здесь