Из цикла «Сказки бабушки Гали»
Андрейка приехал в деревню погостить у бабушки Гали. День-деньской пробегал на улице с соседскими ребятишками. К вечеру набегался, поужинал и лёг спать на койку возле печки.
«Баушка Галя, расскажи сказку, пожалуйста! Я тебя знаешь, как люблю — сильно-пресильно!» — Андрейка протянул руки к бабушке, обнял её крепко-крепко.
— Ой, хитрец, такой же, как отец! — бабушка чмокнула любимого внука в щёчку, улыбаясь. — Ну, коли хочешь, так тому и быть слушай. Только я тебе не сказку, а сказ расскажу, мне его в детстве дедушка Митя сколь раз сказывал.
— А ты, что ли, бабуля тоже маленькой была?
— Была, а как же?! Ещё меньше тебя.
— Да ну!
— Подрастёшь, и ты своей внучке, али внучку́ сказ э́нтот расскажешь и меня добрым словом помянешь, жизнь-то течет быстро, как вода в речке, с камушка на камушек, бежит, а куда никто толком не ведает. Ложись на левый бочок, ручки под щёчку, чтоб слаще спалось. Расскажу, всё как есть на духу — ничё не утаю. Глазки-то закрывай кра́дче, а сам всё на ус мотай.
— Бабуль, так у меня же нет усов?!
— Э́нто щас нет, после-то, когда вырастешь, зна́мо дело будут! Запоминай всё как сле́доват — слово в слово! А я тебя одеялком прикрою, чтоб тебе поте́пле было́, не одной щёлочки не оставлю, да по головушке поглажу, так сказ-то мой тебе лучше поглянется. Ну, слушай ито ль:
…Жила-была в нашей деревне в избе пятистенке баба вдовая Агафья, муж-то у неё погиб, лесиной придавило и сразу насмерть.
Тяжела доля вдовья. Шутка ли сказать: пришлось Агафье одной поднимать семерых робятишек, а робятишки-то один другого меньше, но до чё славные, потому, что в любви рождённые и желанные.
Старшая дочка Алёнушка вставала раньше солнышка. Сынок Геннадий — налегал на оладьи. Певунья Наташка — щебетала, как пташка. А средненький Семён — на выдумку умён. Весёлая Дашутка — что ни слово, то шутка. Настенька — на личико ба́стенька. Самый малый Егорушка — светлая головушка.
Спали кто где: робята, что постарше — на полатях, самые малые — на печке, кто на лавке, а кто и на сундуке, что во второй горнице стоял возле печки. Жили дружно, как и подобает в большой семье.
Крутилась Агафья как веретёшко — вставала ни свет, ни заря, раньше петухов. Ну, а как же иначе? Робятишек-то целая ватага и всех накормить надобно, обуть да одеть — вся как есть забота её. Изба большая — одних дров на зиму сколь надо припасти.
Тяжело бабе одной-то семью поднимать без мужского плеча. Ох-хо-хо-хоньки-хо-хо — жить вдове-то нелегко. Чугунок похлёбки свари́т, на стол поставит, только стукото́к от ложек стоит. Глазом моргнуть не успеешь, глянешь, а в чугунке-то ужо пусто, така артель! Артелью-то всё естся в охотку, тут не зевай — рот скорей открывай!
Хозяйство кой-какое Агафья имела, хоть и уро́бливалась шибко, но грех жаловаться — в огороде все, что ни посадит, справно росло: и картошка, и моркошка, и лучок, и чесночок… Рука-то у Агафьи лёгкая была и робята опять же помогали мамаше своей — без дела не сидели, сызмальства к труду приучены были. Коровушка Красуля семью выручала — молочком привечала.
А тут свалилась на Агафью напасть, как бы с детками ей не пропасть. Коровушка, летом из табуна приходить стала с пустым выменем — ровно кто её изурочил. Раньше-то на коровушку свою Агафья нарадоваться не могла — утром почти ведро молока давала, а вечером и того побо́ле.
Повела Агафья ранним утром Красулю в табун, увидала пастуха деда Затея и поделилась своей бедой: «Дедушка Затей, миленький, помоги! Не пойму, что тако́ с моей Красулей случилося. В чём дело, в толк не возьму — из табуна приходит почитай шо пустая, уж несколько дней кряду. Неужто кто её тайно доит?»
Услыхав таки́ слова осерчал дед Затей, и сказал напрямую:
— Не могёт такого быть, Агафья! Напраслину на меня наводишь… Глаз весь день со стада не свожу. Кто-кто, а я совестью своей дорожу! Вот ведь чё удумала…
— Чисту правду говорю, Христом богом клянусь! Ты же меня знашь, дед Затей, с малолетства. Уж чё-чё, а сканды́рничать с бухты-барахты сроду не буду. Уж в ком чё есть, не обессудь. Робята-то мои, сиротинушки, остались без молока, вот бяда-то кака́-а! Обидеть-то тя у меня и в мыслях не было. Кому-кому, а тебе-то доверяю как покойному отцу своему.
Сжалился дед Затей. Хоть крутой он был на обиду, но отходчивый. Призадумался чуток и успокоил: «Коли тако́ дело, пригляжу за твоей Красулей особливо». На том и сговорились.
Весь день дед Затей пас стадо, а с Красули глаз не сводил. Незаметно вечер наступил, стадо, перед тем как возвернуться в деревню зашло в реку под мост напиться вдоволь чистой водицы, да остыть от дневной жары.
Глядит с моста дед Затей на Красулю и глазам своим не верит: неведомо кто сильно по воде ударил. Брызги во все стороны, страсть така́... А Красуля стоит, как ни в чём не бывало по самое брюхо в реке, воду пьёт и ухом не ведёт. Хоть и струхнул шибко дед Затей, но делать нечего, коль слово дал — держи, людей не смеши. Прямо в одёже тихохо в воду залез, глянуть, шо за оказия така неведома в аккура́т около Красули плавает.
Непутёвая корова увидала пастуха, и пужли́во метнулась от него в сторону, ровно нашкодила чё, а неведомо кто, похожий по очертанью на большущую рыбину, уплыл к себе восвояси…
Опосля рассказал дед Затей Агафье всё, что увидел. Расстроилась Агафья пуще прежнего, опять Красуля домой без молока пришла.
Слух с одного конца деревни до другого быстро доносится. Про беду Агафьи вся деревня узнала.
На следующий день мужики на́шенские сговорились да решили Агафье и деду Затею подсобить, стали караулить у водопоя ту неведому рыбину, гуртом-то сподручнее!
Вечером опять Красуля зашла в реку в условном месте, а вскоре, к ней опять сом-сомище подплыл и говорит ей:
— Здравствуй, красавица! Ты не бойся меня, коровушка! Приглянулась мне ты и твоё молочко. Можно, я ещё разок его отведаю?
А Красуля давай перед сомом кособениться: ресницами своими чёрными, как смоль захлопала, хвостом замахала, будто бы комаров отгоняя, повыёндывала для виду, но супроти́вничать не стала, а сказала сому привычно:
— Пей коли так на здоровье!
Доброе-то слово ласковое не токмя человеку, но и корове приятно.
Вот и встречались они так уж невесть сколь дней подряд в условном месте, и завязалась меж ними дружба. Сом-сомище в своё удовольствие молочко пьёт-попиват и горя не знат, а корова с пустым выменем после налегке домой идёт!
Сом-то рыба умная — его не сразу поймашь! Кое-как изловили сома деревенские мужики, а бабы после наварили ушицы на всю деревню. Столы на улке накрыли, всех — и стар и мал — накормили. После пели, плясали, языками чесали…
В нашей-то деревне жили дружно весело, так испокон веков было́!
Век прожила, а бо́ле такой рыбины не видала!
Пояснения:
Ба́ушка — ласково бабушка.
Ба́стенька — баская, красивая.
Бо́ле — больше.
Гурто́м — компанией.
Изуро́чить — сглазить.
Кособе́ниться — кривляться.
Кра́дче — скорей.
Повыёндывала — попривередничала.
Подсоби́ть — помочь
Припасти́ — заготовить.
Пужли́во — испуганно.
Сканды́рничать — скандалить.
Супроти́вничать — противиться.
Опосля́ — позже.
Уро́бливалась — много работала и уставала сильно.
© 21.04.2016 Елена Халдина
Герои сказа вымышлены, а история реально произошла в селе Булзи, Каслинского района, Челябинской области.
Сказка о луже грязной и девице распрекрасной
Сказ про солдата и девицу-красу с родинкой на носу