Самого юного пианиста-участника нынешнего Конкурса Чайковского Александра Малофеева не пропустили дальше первого тура. Однако он может вернуться и «сделать всех», утверждает Наталья Михайлова.
Не грех подумать, что новой традицией Конкурса Чайковского становится участие самого юного из России. При возрастном и качественном разнообразии претендентов на золото, главный удар внимания обычно достаётся молодёжи. Свежей кровью прошлого конкурса стал — и прорвался к лауреатству — 16-летний Даниил Харитонов. Самым младшим участником текущего соревнования оказался Александр Малофеев, который к 17 годам сделал лучшую из карьер, что полагается сделать российскому пианисту его типа. Гран-при в Grand Piano competition и в юношеском «Чайковском», опека крупнейших фондов поддержки талантов, — это ли не лучший трамплин для прохождения главного обряда музыкантской инициации?
Малофеев открыл вечерние прослушивания финального дня первого тура, но закрыл проход в Большой зал консерватории, обеспечив ему переаншлаг. «Мы не справляемся» — кричали друг другу стражи зала, впуская в амфитеатр новые толпы студентов, которые пришли послушать брата-вундеркинда. Схватка за места с нормальным обзором была агрессивной, и отступать не собирался никто: хайп жесток.
Хоть в тенденции конкурсная юность и становится чуть старше, не уменьшается лавина ответственности, которую на таких мальчиков катит их ближайшее окружение, учителя всех ступеней, руководители фондов и мечтающие о такой же карьере ровесники. Эту глыбу Малофеев одолел достойно и двигал её до конца, как мог: защищаясь масками гульдовской экзальтации и мацуевского громоподобия. И похоже, юноша не то чтобы не показал конкурсного варианта бетховенов и листов, а просто хотел поскорее с ними справиться, набрасываясь на сложные пассажи быстрее, чем они наступали. Сегодня игра Малофеева кажется перенасыщенной, с налетом спортивной соревновательности; однако если эту густоту рассеет опыт, пианист может сделать всех и вернуться на следующий конкурс в иной экипировке. Зачатки его взрослости выражены в неплохом ощущении перспективы и в очевидной ясности мышления, не смытыми излишней суетой.
По сути, сейчас юноша просто обязан блистать, брать наскоком и будить спящего финалом «Апассионаты» — те, кому он должен, не потребуют от него работы с неочевидными пластами музыки. Нередко такая работа наступает по внутреннему зову, и в Малофееве достаточно энергии для борьбы с требованием зрелища и поиска собственной маски.
Наталья Михайлова