За всю историю музыки в Челябинске более всего потряс южноуральскую столицу лидер коллектива «Новый Художественый Ансамбль» Лев Гутовский. То есть творчеством этого неординарного композитора и музыканта город был потрясен давно, но в августе 2008 года это случилось в буквальном смысле и в грандиозном масштабе. Художественный руководитель «НХА» умудрился затащить на крышу 23-этажного офисного центра «Челябинск-Сити» на Кировке гору звукоусилительной аппаратуры и с высоты птичьего полета дать по южноуральской столице залп-аккорд. 60 киловатт от студии U-Sound, комплект подобной мощности на открытой площадке в Челябинске работает два раза в году – в День города на площади Революции и на стадионе в День металлурга. Но там звук скрадывает рельеф местности, а с крыши центрального небоскреба (111 метров над уровнем моря) все звучало намного громче. НАМНОГО! Гутовский исполнял неоконченную сюиту собственного сочинения «Хрустальный желудок ангела». По мнению Льва Иосифовича, ее обязан был услышать весь город или хотя бы какая-то его часть.
Узнав, что на крыше небоскреба играет артист из «НХА», не удивился никто. В Челябинске знают, что от этого человека всего можно ожидать.
Писать статью, в которой рассказывалось бы о музыкальной деятельности Льва Гутовского, абсолютно бессмысленно. Ха, текст об «НХА»! Тут и полноценной книги не хватит, чтобы рассказать о влиянии ансамбля и его создателя на южноуральскую и мировую культуру. Впрочем, такой термин, как «бессмысленная статья», самому Гутовскому наверняка бы понравился. Тогда начнем…
- Лев Иосифович, а почему «НОВЫЙ художественный ансамбль»? Был и «старый»?
- В какой-то мере – да. Однажды, читая джазовый самиздатовский журнал «Квадрат», я обнаружил в нем упоминание о художественном ансамбле из Чикаго. И послушал их музыку. Мне она очень понравилась, и вообще было что-то привлекательное в слове «художественный» относительно того материала, который чикагцы исполняли, у них звучала тотальная импровизация. Совершенно сногсшибательный альбом. В то время в СССР был пышный расцвет всевозможных «Самоцветов», «Веселых ребят», «Апельсинов» и всего прочего радостного и цветистого, поэтому неудивительно, что мне импонировало такое намеренно академическое название у американцев. Ну и поскольку «художественный ансамбль» был уже в Чикаго, пришлось дать своему коллективу название «Новый Художественный Ансамбль».
- Как находили новую музыку?
- Из воздуха! Когда я окончил отделение «История музыки» Свердловской консерватории имени Мусоргского, то после распределения в филармонию попал в известный оркестр «Уральский диксиленд». Было очень скучно, к счастью, меня вскоре призвали в армию. И дальнейший опыт музицирования я получил в оркестре железнодорожного полка. После дембеля снова вернулся в «Уральский диксиленд», там как раз Олег Плотников устроил маленькую внутреннюю революцию. В его составе в качестве музыковеда объехал достаточно много городов Советского Союза, а потом я оттуда тихонечко свалил. Хотелось находить новую музыку.
- Когда челябинцы впервые увидели «НХА»?
- В апреле 87-го. Тогда случилась первая выставка товарищества художников экспериментальных направлений, организацией которой я занимался во дворце молодежи «Монолит». И на закрытии этой выставки мы с Александром Сохой, будущим барабанщиком «Нового Художественного Ансамбля», впервые выползли на сцену с программой «Маниакальное шествие», нам еще помогали Раф Максумов (гитара) и Леша Корнилов (ударные).
- Челябинский народ был шокирован?
- Насчет шокирован - я не уверен. Были люди, которые уже где-то видели того же Мамонова и говорили: «О, «НХА» - это же как «Звуки Му», только по-челябински». Что тут скажешь? Моменты психического расстройства всегда, по-моему, интересны, и мы иногда этим пользовались. Наша группа потом представляла программы «Музыка и тексты для праздничных демонстраций», «Кататония», позднее - «Передвижной оркестр майора Брауна», директором «НХА» был президент Челябинского рок-клуба Юрий Козаченко. Но в Челябинске мы редко выступали. В том же Свердловске, например, гораздо чаще, на фестивале «УралРок» там играли, потом нас позвали на юбилейный концерт тамошнего рок-клуба, «НХА» исполнил для них «Маниакальное шествие». В Челябинске после серии концертов в «Монолите» мы благодаря Мише Хусиду еще сыграли несколько раз в театре кукол. А вот состав нашей группы с Ольгой Леоновой на вокале челябинцы, к сожалению, практически не видели, ансамбль дал буквально пару камерных представлений по частным приглашениям. Зато в Екатеринбурге вместе с Театром современного танца работали на отличной площадке местного ТЮЗа. То есть в родном городе какой-то стабильности с выступлениями не было.
…Нет, я не знаю, как называется музыка, которую играет «Новый Художественный Ансамбль» из Челябинска. Это не джаз, и не рок, и даже не авангард, потому что авангард стал теперь слишком неопределенным и растяжимым понятием, время как бы выдавило из термина старый, радикальный смысл. Зато утверждается новая музыка, свободная и непредсказуемая. Хотя джаз в музыке «НХА» все же есть, только это джаз особого рода, препарированный, пронизанный иронией и гротеском.
(из книги Анатолия «Джорджа» Гуницкого «Записки старого рокера»).
- Лев Иосифович, одно время вы играли на ударных в составе челябинской рок-группы «Резиновый дедушка»…
- …это был какой-то невнятный момент деятельности. «НХА» покинул Соха, и тут же выяснилось, что Юра Богатенков остался без своей команды. И мы этого автора-исполнителя прибрали к рукам. Он тогда, голубчик, сильно зазвучал, наш Володя Бирюков играл на гитаре, наш Сережа Белов – на басу, а я тогда неплохо оттянулся за ударными. В какой-то момент Юра даже испугался, что им стали управлять. Зря переживал, было понятно, что это разовый проект. «НХА» и Богатенков дали вместе с «Австралийцами» потрясающий концерт в «Манекене», сделали «дедовский» хит «Соня Кривая» в авангардной аранжировке, ничего не записали и разошлись. Хотя «Дедушку» я до сих пор считаю самой недооцененной рок-командой Челябинска! Совершенно конкурентоспособный был коллектив, тот же свердловский «Чайф» спокойно мог обойти по популярности в России. Но, увы, не обошел. Если бы не нас, а «Резинового дедушку» пригласили на фестиваль «Уральский рок», то все у Юры могло сложиться по-другому. Но нас позвали, посчитав «НХА» оригинальным, а группу Богатенкова слишком традиционной, мол, такую музыку в техникумах слушают. А будто «Чайф» среди студентов консерватории популярен… Еще из челябинских групп у меня душа болит за «Центр тяжести», ансамбль у Сережи Еремина был европейского уровня. Сейчас в Челябинске я мало знаю музыкальных коллективов, которые бы могли претендовать на нечто большее, чем выступления на местных площадках. Классно играют Jet Cadence Юры Горлова и Димы Данилова, отменный брит-поп у них получается, на английском при этом поют лучше, чем на русском. Плюс была еще такая челябинская группа Seven Sisters - три девушки музицируют в стиле пост-панк. Очень мне нравились, но сейчас они как-то затихли. Вот и все – не густо, но и не пусто. В этом весь Челябинск. Еще могу назвать недооцененную челябинскую артистку Дарью Онищук, это для меня действительно было явление. Я ей спродюсировал и аранжировал альбом, который выпустили в Москве на лейбле известного коллекционера современного искусства Коли Дмитриева. Даша сама сочиняет и поет. В каком жанре – я сейчас даже не в состоянии сказать. У нее свои маленькие песни, очень яркие и самобытные. Вообще, девушки-то в Челябинске поинтереснее мужичков: режиссер Ксения Петренко, Ольга Пона из театра танца, другие…
Вот так украшал бочку Александр Соха. Первая студийная запись "НХА", записанная Виктором Котрачевым еще во времена Челябинского рок-клуба "Песня о тревожной молодости"
- К девушкам вы вообще неравндушны… Но как вам удалось заманить в состав «НХА» такую недотрогу, как Ольга Леонова?
- У меня была в голове некая такая конструкция, ни в коем случае не стану называть ее песней, и в какой-то момент я понял, что нужно дать женский голос. И начал искать, кто это может сделать. Прослушал несколько девушек из оперного театра – все мимо. И тут случился фестиваль «В поисках Золушки. Культурный герой XXI века», на котором я был одним из организаторов и взял на себя функцию отслушивать демо-кассеты тех групп, которые бы хотели участвовать в шоу. И мне попадает в руки трек с Ольгой Леоновой. Зацепило. Прислушался. Созвонились. Оля пришла на репетиционную базу «НХА», я ей дал кассету с аккомпанементом этой «конструкции» и пояснил, что надо спеть. Леонова взяла ее, потрудилась, прекрасно все сделала, пришла со своими вокальными версиями и предложениями. И началось сотрудничество.
- Где вы с ней выступали?
- Это был очень активный концертный отрезок времени. Мы постоянно находились в Москве, выступали в Лондоне, в Ницце, в Берлине. Именовалось это всегда «НХА», даже если на сцене присутствовал я один или там находилось 15 человек музыкантов и актеров. Все мои последующие проекты, которые я собирал уже в компьютере без живых музыкантов, это тоже был «Новый Художественный Ансамбль».
… «НХА» впервые выступал в Питере. Челябинцы прекрасно вписались в атмосферу фестиваля «Кукарт» (престижный международный фестиваль кукольных и синтетических театров, проходящий в городах Европы), в большей степени нацеленного на синтетическое искусство, нежели на кукольный театр. Мне приходилось слушать «НХА» и прежде, я помню, как на свердловских фестивалях прошлых лет меня поразили пластичность и универсальность этого ансамбля, его независимость от каких бы то ни было канонических норм. Музыканты из Челябинска с непринужденным, естественным артистизмом чередовали стили, насыщенный роковый фрагмент сменялся роскошным звуковым перфомансом, потом возникал джазовый эпизод, потом – декламация, пантомима, что-то еще… Конечно, сразу же вспомнились «Популярная механика» и монументальные шоу Курехина, но в то же время любые сравнения казались бессмысленными, было более чем очевидно: «НХА» – уникальная, самодостаточная культура.
Одна из программ, привезенных «НХА» на «Кукарт», называется «Моторика растущего женского организма». Если проанализировать музыку ансамбля с прицелом на нечто, указанное в названии, то тогда можно будет обнаружить что-либо растущее и женское. Однако спонтанную стихию «НХА» не стоит истолковывать однозначно…
(из книги Анатолия «Джорджа» Гуницкого «Записки старого рокера»).
- Давайте перейдем к теме вашего знаменитого перфоманса на крыше «Челябинск-Сити». Как это было задумано и все ли получилось?
- У меня в 2008 году была музыка, которая непонятно для чего существовала. Наиграл я ее на коллекционном двухмануальном электрооргане Vermona Formation-3 с басовой клавиатурой. Не пьеса, не сюита, некое звуковое тело по имени «Хрустальный желудок ангела». Тогда я жил в гараже на улице Кирова, как-то раз вышел во двор, увидел «Челябинск-Сити» и понял - моя музыка должна звучать с небес. И начались оргвопросы. Так просто не заберешься на крышу с аппаратурой в 60 киловатт. Были походы в городскую администрацию к вице-мэру Вадиму Евдокимову, согласования, переговоры. Были и чисто технические сложности – лифта на крышу не было, поэтому все динамики таскали вручную, спасибо за это Валерию Беспалову. Приглашенные на действо операторы телекомпании «Восточный экспресс» сняли с крыши панорамные виды. В день премьеры 26 августа производился точный, по минутам, расчет времени, чтобы сюита началась в момент, когда солнце медленно заходило, вечером музыка должна была зазвучать особенно впечатляюще. И на закате над Челябинском повисло «музыкальное колыхание». Ребята из U-Sound так отстроили направление звука, чтобы сюита доносилась до железнодорожного вокзала в южную сторону, а в северную - за теплотехнический институт. У нас все получилось - охранники из офисного здания Теплотеха звонили охранникам «Челябинск-Сити» и спрашивали озадаченно: «Что происходит?». Слушая при этом музыку…
- Закончилось все скандалом?
- Я с друзьями стою на Кировке, вдруг появляется куратор местной культуры Евдокимов, бросает мне: «Лев Иосифович, все, как всегда, гениально, но ничего не согласовано» и пошел дальше. Вслед за ним появились девушки из городского управления культуры и сообщили мне, что сюита – музыка тревожная, и она может стимулировать какие-то нежелательные последствия, суицидальные настроения у населения. Потом разговоры-уговоры закончились. Подъехали другие люди на железных машинах, поднялись на крышу, скрутили диджея, вырубили фонограмму.
- Какую часть сюиты вы успели донести до Челябинска?
- Половина все-таки прозвучала. Когда выключали аппарат, нам не дали никаких объяснений, почему мы не можем играть музыку с неба. Может, расценили мой концерт как вторжение в воздушное пространство Челябинска? Или кто-то решил, что вообще война началась. Я искренне не понимаю, почему из-за звуков электрооргана такой переполох у власти случился. А ведь можно было из того перфоманса на небоскребе сделать ежегодную культурную акцию, в городскую творческую фишку его превратить.
- Увы, вместо «Хрустального желудка ангела» в Челябинске только «Хрустальная капель». Наверное, не стоит задавать вам такой вопрос: не обидно?
- Это уже в прошлом... Мы же имеем представление о нашем аэропорте Баландино. Вот есть такой технический термин «запасной аэродром». Челябинск – это запасной аэродром. Все самое интересное в мире искусства происходит в Москве, Питере или Екатеринбурге, но не в нашем городе. Я не от обиды так говорю, это просто как данность. Композиторы есть в Челябинске, есть в Екатеринбурге. Но въезжаешь в Екатеринбург и вдруг ощущаешь, что там воздух другой.
…Вначале один из музыкантов читает газету. Рядом лежит саксофон. В зале разговоры, шум, публика еще не включилась, а между тем действие уже началось. Затем выносят кого-то в бумажном мешке и кладут на стул. Через минуту из мешка начинает выкарабкиваться человек в майке; бумага шуршит, трещит, человек корчится на полу и начинает дотягиваться до трубы. Лысый ударник принимается выстукивать руками простенький ритм, пианист (это руководитель «НХА» Лев Гутовский) берет разрозненные аккорды, саксофон гудит, трубач повторяет одну и ту же фразу, темп незаметно нарастает, и все звуки сливаются в странном, хромом марше. Появляется человек в лагерной робе. В течение 15 минут он о чем-то говорит в микрофон, энергично жестикулирует – вроде бы лекцию читает, но слов разобрать невозможно.
Дальнейшее развитие действия также не подвержено обыденной логике. Ударник бьет палкой по огромному железному баку и пинает его ногой, контрабасист скользит пальцами по грифу, пианист отвечает ему резкими аккордами, совершенно незаметно из звукового хаоса вычленяется динамичный, острозвуковой музыкальный фрагмент. «НХА» все время провоцирует восприятие, балансируя на границе между дадаистским беспределом и отточенной выразительностью. Исходным материалом может быть все что угодно, воочию видно, «из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Концепция музыки челябинского ансамбля построена на ошеломляющих контрастах, но не такова ли действительность, нас окружающая? Не таковы ли мы сами?
(из книги Анатолия «Джорджа» Гуницкого «Записки старого рокера»).
- Как послушать «НХА»?
- Первый нормальный диск был сделан на челябинской студии U-Sound Сергеем Спиридоновым. Это последняя запись Александра Сохи, памяти которого был посвящен компакт-диск. Он короткий по времени звучания, на нем всего три трека, один из которых – часть большой программы «НХА» «Движение к оцепенению», такое же название получил этот первый CD «Нового Художественного Ансамбля». Обложку оформлял Евгений Ковалев, фото делал я, а моделью послужил Никита Важенин, и ее дизайн был отмечен на каких-то конкурсах. Сейчас диск, наверное, стал раритетом, U-Sound выпустил его совсем небольшим тиражом. А в 2000 году владелец рекорд-лейбла SoLyd Records Андрей Гаврилов попросил меня все, что осталось от этой партии, продать ему. Сказал, что реализует «Движение к оцепенению» в Японии. И я остаток этого тиража отдал ему. В принципе у «НХА» дискография довольно обширная, не были зафиксированы наши ранние вещи, зато программы с вокалом Ольги Леоновой вышли на CD. «Невыносимую легкость бытия» выпустил лейбл Long Arms Records, основанный Сергеем Курехиным и Николаем Дмитриевым. Также при содействии дмитриевского культурного центра «ДОМ» появились на дисках «Струнофелия» и «Охота на Снарка», но в силу ряда причин только в подарочном варианте, не для продажи. Впрочем, о массовых продажах произведений «НХА» вообще речь никогда не шла. Программы «American beauty, part II», «Три гнома Саркомы» на стихи Артура Рембо и «13 безымянных треков» вышли чисто коллекционными изданиями, тиражом в 50 экземпляров. Наконец, самый свежий диск «НХА» - «Сумбур вместо музыки» 2016 года, он вообще издан на тарелках, то есть выпуск музыки на носителе приобрел скорее художественный, дизайнерский облик.
Программа "НХА" "Передвижной оркестр майора Брауна"
