Дело было в деревне, где мы отдыхали летом (конец 1980-х).
Кота звали Потап. Он был большой, головастый, серо-пепельный. Когда он сидел на крыше избы, крытой осиновым лемехом, то почти сливался с ней по цвету. А сидеть на крыше Потап очень любил: все далеко видно и безопасно.
Откуда он взялся, я уже не помню. Когда мы приехали в деревню к нашему другу, то застали целую кошачью компанию: Пуся и Нюшка, пусенята (Черныш и Малышка) и Потап. Когда наш друг со свойственной ему охотой к перемене мест смылся в Москву – на следующий после нашего приезда день! – кошки перебазировались к нам.
Конечно, прокормить такую ораву совсем непросто, к тому же Пуся уже опять ждала прибавления. На наше счастье кошки были совсем не привередливы, да и мышей вокруг водилось видимо-невидимо!
С присутствием такого количества кошек мыши, конечно, смириться не могли и все куда-то переселились в поисках лучшей доли. Кошки охотились на полевых мышей в густой, годами не кошеной траве вокруг опустелых изб. Кроме мышей и птичек, они были не прочь разделить с нами и наш нехитрый обед.
Вообще, неизбалованные жизнью кошки готовы были сожрать все, что угодно, особенно Нюша, которую наш друг однажды закрыл нечаянно в пустой избе, уехав на неделю в Москву. Нюша страшно отощала, но выжила и с тех пор впадала просто в неистовство при виде еды. Однажды она съела даже бумажку из-под масла, которую я предложила ей вылизать! Никакого видимого вреда – правда и особой пользы тоже – это ей не принесло: она как была балдоватая, так и осталась.
Особенных разносолов мы им предложить не могли, но кое-что перепадало. Часть продуктов мы привезли из Москвы, всякие там макароны и слипшуюся карамель покупали в местном магазинчике, который работал раз в неделю. Среди привезенных консервов была баночка кальмаров, которую мы берегли и нечаянно открыли, перепутав со шпротным паштетом.
Что тут началось! Помните кота из рассказа Джерома – Томаса Генри – который потерял все свое достоинство при виде жареной утки? Вот-вот. Наш Потап оказался не хуже Томаса Генри! Может быть, кто-то из его предков был корабельным котом? Или сам он в прежнем рождении был… кем? Кто там питается кальмарами? Акула, что ли? Не знаю.
Короче, этот степенный благодушный мужичок вдруг превратился в истерично вопящего невоспитанного младенца:
- Дай! Дай! Дай! Дай мне вот это! Не знаю, что это, но дай сейчас же! Дай скорее, а то я умру!
Так он все и съел. С тех пор Потап с надеждой встречал каждую вновь открытую банку консервов, но чуда не произошло. Конечно, он был в восторге от тушенки и не отказывался от кильки в томате, но КАЛЬМАРЫ! За них он готов был отдать душу!