Когда я пришел работать на свой первый израильский завод рядом с городом Акко, мне пообещали спецодежду и обувь через несколько дней. А на первое время дали старые сапоги нашего мастера. По размеру подошли. И ходил я в них, наверное, пару недель. Все с сапогами было отлично, растоптанные, мягкие, но уж больно ароматная флора в них обитала. После рабочего дня просто неинтересно было их снимать. Такой, знаете ли, крепкий букет ощущался. Ну, и еще чуть подошва на носке отслаивалась. В общем хотелось бы мне новые таки ботинки получить. Чтоб видом своим не позорить гордое имя родного завода. Получил. Новенькие, твердые, строго по размеру, тускло поблескивают дешевой кожей. Стал носить. А надо заметить, что рабочие ботинки, в отличие от всяких прочих, имеют в носке металлическую вставку. Если вдруг что-то тяжелое упадет тебе на ногу, ты не сможешь засудить предприятие за раздавленные пальцы. Все продумано. Но эта самая вставка не только защищает ногу, она еще и не дает ботинку разнашиваться в носке.
А температура у нас в цеху 35-40 градусов (помните, я писал об этом вот здесь), кондиционеров нет. Ноги на жаре несколько меняют свой размер, упираясь нежными пальцами в неумолимо металлические бока ботинок. От такого контакта ботинкам никакого вреда, а вот ноги начинают сильно болеть, как в каторжных колодках.
Так я прожил еще с месяц. Терпел, помалкивал, тихо плакал в уголке в обеденный перерыв. Постепенно походка моя стала меняться, приобретая что-то чаплинское, этак коленками врозь. И вообще, сделался я прямо скучным и нежизнерадостным.
И вот в одно прекрасное утро, когда я сидел в раздевалке, собираясь с духом, чтобы надеть эти ботинки, я неожиданно увидел под лавкой старые свои сапоги. Страшненькие, кривобокие, вонючие, но такие удобные. И подумал, хватит мол себя истязать. Убрал с глаз пыточные ботинки, влез в сапоги полетел как на крыльях работать. И никто бы и не заметил подмены, если бы подошвы на сапогах не стали отваливаться прямо на глазах. То ли время пришло, то ли не вынесли они всю силу моего облегчения. Но менять обувь обратно я был не настроен. Поэтому нашел скотч и решительно обмотал носки. Но так вышло, что скотч в наличии был только ярко-синий, глянцевый, и замаскировать его на фоне античных коричневых сапог не было никакой возможности.
И вот тут пришла ко мне слава. На тот момент я был на заводе, можно сказать, человек-невидимка. Мало с кем общался. Даже просто здоровался разве что с десятком людей. А тут вдруг я стал местной знаменитостью. Какие-то совершенно незнакомые мне люди подходили ко мне постоянно и спрашивали, что у меня случилось с обувью, давали советы непременно обратиться к начальству, прямо потребовать, объясняли, что производство - опасное место, тут того и гляди что-нибудь свалится тебе на ногу, а скотч в таких случаях слабовато защищает. Были такие, кто просто махал мне рукой, улыбался и качал головой, как будто я удачно пошутил. Некоторые шли дальше и сразу начинали орать, призывая начальство посмотреть на мой вопиющий случай. Начальство не понимало, почему я хожу в таком непотребном виде, когда мне выданы исключительно новые пыточные ботинки. Мне приходилось каждому объяснять ситуацию - кому подробнее по-русски, кому кратко на иврите.
Тем временем ситуация ухудшалась. Сапоги уже просто разваливались по всем направлениям. Скотча требовалось все больше, но я упрямо не отступал. Наматывал новые витки и продолжал ударно работать.
Когда меня увидел инспектор по технике безопасности, с ним чуть удар не случился. Он, надо полагать, раньше наблюдал такое безобразие только в своих методичках и агитплакатах. А тут он прямо дар речи потерял. От волнения стал говорить полфразы по-русски, полфразы на иврите. Когда я ему терпеливо объяснил ситуацию, он буквально побежал к начальству. Видимо, боялся, что травма может приключиться со мной в любую секунду, и медлить поэтому нельзя. Но начальство уже было в курсе. Инспектора отпоили, успокоили и заверили, что вопрос уже решается.
И действительно вскоре выдали мне ботинки на размер больше, взамен прежних. Слава моя пошла на спад. А знаменитые сапоги сначала хотели поместить в экспозицию заводского музея, но потом решили торжественно проводить на покой, отправив в мусорный контейнер.
И стал я снова человек-невидимка.