Грейс села на диване, зарывшись пальцами в волосы, отчаянно зевнув. Сегодня ей не то что, ничего не снилось, она вообще ничего не слышала. Вчерашний стресс не прошел без следа, она чувствовала, что тело какое –то ватное и будто бы неживое. Пальцами зачесав волосы назад, убирая с лица, она обвела взглядом гостиную и заметила лежащий на столе цветок. Белый, бархатный, свежий вьюнок. Протянув руку, она взяла его, поднося к лицу и прикрывая глаза. Не было сомнения, кто мог оставить его здесь. Ее Чудовище. Она улыбнулась, открыто, с благодарностью прижимая нежные лепестки к губам и оглядываясь в поисках знака от хранителя дома. Кругом царила тишина.
- Спасибо. – ее слегка хриплый после сна голос, разнесся по комнате.
- Не за что.
Грейс вскинула голову, продолжая улыбаться, устремив взгляд на тумбочку, откуда доносился голос, подивившись, насколько он глубокий и многогранный. Он встретился с ней глазами. Как оказывается, легко вызвать у нее улыбку. Он хмыкнул:
- Рад, что ты оценила мой скромный дар.
Она промолчала, продолжая тихо улыбаться, поглаживая нежные лепестки и на мгновение ему показалось, что тонкие, почти прозрачные, бледные пальцы, касаются не растения, а его лица. Он резко тряхнул головой, чуть не потеряв равновесие, прогоняя чуждое ему наваждение. Он окончательно и бесповоротно свихнулся, если его посещают настолько дикие, безумные мысли. Грейс между тем, опустила босые ноги на пол и зашипев от боли, снова подняла их, разглядывая подсохшие порезы. Ему почудилось, как внутри кольнуло, что – то сродни сожалению. В конце – концов, лишь он виноват во всем произошедшем.
- Не вставай, птица. – сумрачно проговорил он, слезая со своего места, и направляясь к одному из кухонных шкафов. Если память ему не изменяла, то там должны находиться рулоны белой ткани.
- Почему ты зовешь меня птицей? – донесся до него ее голос. – У меня же есть имя.
- Грррейсссс. – рыкнул он, плавно переходя на шипение. – Сладость и металл. – он диковато хихикнул, а затем резко добавил. – Птица – звучит лучше. Свобода и легкость.
- Как же тогда звучит твое имя? – Грейс приподнялась, настороженно следя за тем, как из-за открывшейся дверцы шкафчика, слышаться звуки переставляемых жестяных банок. Она снова вернулась к опасной теме, но слова вырвались быстрее, чем она смогла их остановить. На мгновение она зажмурилась, чувствуя как в воздухе повисло напряжение и ожидая того, что одна из банок обязательно приземлится в опасной близости от нее. Но мгновение проходило за мгновением, а он все молчал, лишь продолжал переставлять жестянки.
- Нет имени. Мы говорили об этом. – его голос был холоден.
Оторвавшись от полки, моток бинтов поплыл по воздуху, удерживаемый невидимой рукой и через секунду оказался на ее коленях.
- И остановились на Чудовище. – добавил он, с застывшим льдом в голосе.
- Спасибо. – тихо проговорила Грейс, беря в руки моток и разворачивая его.
- Что ты сегодня будешь делать? – сухо спросил он, остановившись около лестницы, не желая продолжать беседу, которая снова подобралась к опасному руслу.
- Уберу сломанную мебель… - осторожно ответила она, сосредоточенно бинтуя ногу.
- Не трогай балерину.
На этой ноте, он растворился в тенях, оставив ее одну. Грейс уткнулась лбом в колено, чувствуя, как ее незримый собеседник покинул комнату. Додумалась о чем спросить. Она слегка стукнулась головой по колену, крепко зажмурившись. Надо обдумывать каждый свой вопрос, если она собирается восстановить хрупкое равновесие. И все – таки, не смотря ни на что ее Чудовище, более человечное, чем хочет казаться. На ее лице обозначилась теплая, смущенная улыбка. Молчаливое, невысказанное «прости», принявшее форму маленького, белого вьюнка, сказало ей намного больше, чем и высказанные и написанные слова.