Ну-ка, не заглядывая в конец: чьи это слова? 😊
Брат Сергей Николаевич провёл семь лет на лошади, я — больше. Если провожу в день два часа, в год — месяц. В 60 лет — пять лет.
Он не очень хорошо считал, но прожил больше 82-х. Наездился.
Живя в семье, с которой трудные отношения, человек не должен стремиться уйти оттуда. Если он уйдёт, он лишит себя материала для нравственной работы.
Уже чего-чего, а материала ему хватало. И у самого с головой сложности, и у жены, и у непутёвых старших детей...
Иду на конюшню велеть закладывать; Душан, Саша, Варя доканчивают укладку. Ночь — глаз выколи, сбиваюсь с дорожки к флигелю, попадаю в чащу, накалываясь, стукаюсь об деревья, падаю, теряю шапку, не нахожу, насилу выбираюсь, иду домой, беру шапку и с фонариком добираюсь до конюшни, велю закладывать. Приходят Саша, Душан, Варя... Я дрожу, ожидая погони.
9 ноября 1910 года всероссийская и мировая знаменитость, самый высокооплачиваемый русский писатель и непримиримый оппозиционер церкви граф Лев Николаевич Толстой на рассвете тайком от жены бежал из своего имения в Ясной Поляне при помощи младшей дочери Саши и её подруги Вари, в сопровождении одного только личного врача Душана Петровича Маковицкого.
Я здоров, хотя не спал и почти не ел. Путешествие от Горбачёва в 3-м, набитом рабочим народом, вагоне очень поучительно и хорошо, хотя я и слабо воспринимал.
Беглый 82-летний граф был одет в ватник и армяк; на зябнущей голове — две шапки. Его убила поездка в насквозь прокуренном вагоне третьего класса, на которой он сам настоял: по пути Толстой вышел подышать на заднюю площадку — там курили тоже, и граф перешёл на переднюю, где задувал пронизывающий ветер. Через 10 дней зеркало русской революции вернули домой в дубовом гробу.
Прощальное письмо Льва Толстого жене:
Отъезд мой огорчит тебя. Сожалею об этом, но пойми и поверь, что я не мог поступить иначе. Положение моё в доме становится, стало невыносимым. Кроме всего другого, я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил, и делаю то, что обыкновенно делают старики моего возраста: уходят из мирской жизни, чтобы жить в уединении и тиши последние дни своей жизни.
Пожалуйста, пойми это и не езди за мной, если и узнаешь, где я. Такой твой приезд только ухудшит твоё и моё положение, но не изменит моего решения. Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всём, чем я был виноват перед тобой, так же как я от всей души прощаю тебя во всём том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства.
"Графиня изменившимся лицом бежит пруду", — написал в телеграфном репортаже из Ясной Поляны журналист Николай Эфрос, имея в виду попытку самоубийства Софьи Андреевны Толстой после ухода мужа. Как видно, уговоры маститого писателя на неё не подействовали.
