«Аааах! Как я люблю героев! Славных драгунов и кирасиров. Великолепных гвардейцев и кавалергардов. Мужчин, с рассечёнными в боях бровями. И отданными дамам «на разграбления» сердцами. С волевыми взглядами и молчаливыми усмешками. С неторопливыми движениями и твёрдой походкой. С непоколебимыми представлениями о чести. Верности. Достоинстве и любви.
Тех, что сначала — в одиночку на бруствере. Против тьмы. Противников. А потом — если получилось уцелеть — «ящик шампанского, господа! больше у интендантов, сволочей, не обнаружилось!..»
Тех, что научились любить женщину. Прежде, чем цепко сидеть в седле. Но любить благоговейно. Каждой минутой бытия. Каждой каплей горячей крови. Каждой укрытой слезой отчаяния и разлуки.
Я обнимаю их всех! И машу платочком, стирая тонким батистом малые и лёгкие слёзы. И в груди замирает раскалённая пульсация, бегущего по телу жара. И разливается теплом и спокойствием. И страх прячется в глухие трещины и пазы. И лоб расправляется грустными морщинками и холодеет умиротворением. И в висках не стучит тревожное — «а что если?.. а вдруг?.. а как знать?..» Ничего не может случиться. Плохого. Непредвиденного. Необещанного. Ничего, пока герои живут на этом отъявленном и грешном свете.
И пусть они бывают усталы и нездоровы. И пусть души их иногда болят и стонут. Это верно, ибо рыцарь с ледяным сердцем. Не рыцарь!
И любить их просто и удивительно приятно. Потому что, без натуги. И уговоров. Без понижения: себя — в притязаниях, их — в правах. Они бесшабашны и нерасчётливы. Как умеют быть купцы и слабодушные. Как не умеют они.
Их всегда и везде — не слишком. Да, раньше было… Извелись, в процессе эволюционирования. И помельчали. И думают, прежде чем геройствовать. И даже считают. Есть ли выгода…
И всё одно! Я без удержу и совсем юной барышней. Люблю героев!..
А кого ещё. Стоит любить?!.»