Обои, лоскутами опали у его ног, обнажив широкие отметины от когтей. Косая полоска света, почти достигла подоконника, окрашивая доски пола в багровые тона. Глухое рычание, разнесшееся по всему дому, вырвалась из полуоткрытого оскала. Холодная ярость нарастала и что – то болезненно сжималось внутри, не желая отпускать. Не вернулась. Кресло пролетело через всю комнату, врезавшись в стену и из оторванных, располосованных подлокотников, выбился поролон, вывалившись на пол. Не вернулась. Он крушил свою обитель, стараясь справиться с грызущей, ноющей болью. Он позволил ей жить здесь. Створка шкафа, вырванная с корнем, перелетела комнату, рухнув на остатки кресла. Он не мучал ее, не пугал ее. Зеркало разбилось вдребезги, устлав пол хрустящими, мелкими осколками. Он позволил ей говорить с ним, благодушно отвечал на все ее вопросы. Новые полосы на молчаливых стенах. Он позволил ей иметь свою жизнь и свое мнение. Шкаф рухнул на пол, лицом вниз, осыпав его щепками. Он дал ей возможность радоваться. Он хранил ее, как величайшую драгоценность. Он дал ей возможность выжить, отдав то, что ей было необходимо. Электричество заискрилось, когда люстра, рухнув вниз, усыпала пол осколками. Он дал ей свободу действий. Позволил наслаждаться солнцем и воздухом. Он кинулся на секретер, но замер на месте, чувствуя как губы дрожат, то открывая, то снова скрывая оскал. Его балерина молча наблюдала за ним, стоя на своем постаменте. На стене проступили изумрудно – зеленые глаза и острая, как бритва, улыбка. Бушующий поток ярости накрыл его с головой, заставив мысли, растворится в хаосе эмоций. Он чувствовал себя вконец обезумевшим монстром, кидаясь на стены, с корнем выдирая облепленные обои, разнося в щепки остатки мебели, не трогая лишь секретер, на котором все также безмолвно стояла балерина, хладнокровно наблюдающая за тем, как он мечется по комнате, разрушая все до чего может достать своими собственными руками. Она не вернулась. Она предала и его и его доверие к ней. Рычание застревало внутри, выходя из горла рваными толчками. Он скорее почувствовал, нежели услышал, как осторожно открылась дверь, ведущая в его обитель. Он резко развернулся, встречаясь взглядом с большими, светлыми глазами, в которых плескался испуг. Ее лицо было бледно, губы приоткрылись, а тело сотрясала мелкая дрожь. Его проклятие. Чертова пташка. Лучше бы она не возвращалась вовсе, потому что сейчас, он не знал что может сотворить с ней, потакая своему безумию и своей ярости. Он кинулся к ней и его когти опустились в миллиметре от ее лица, проложив длинную борозду царапин на облицовки двери, пробив ее насквозь. Не в силах удерживать свою ярость, плохо понимая, что он делает, он открыл рот:
- Ты бросила меня!
***
Грейс резко затормозила, бросив велосипед на подъездной дорожке и бегом бросилась к дому. Резко потянув на себя дверь, задыхаясь от быстрой езды и бега, она крикнула:
- Я вернулась домой!
Никто не отозвался, лишь наверху слышались глухие, тяжелые удары. Стараясь сдержать дрожь, она положила рюкзак на диван, скинула туфли и схватилась вмиг повлажневшими ладонями за перила лестницы. В горле мгновенно пересохло.
- Чудовище… - ее голос был едва слышен.
Она медленно поднималась наверх, чувствуя как по телу проходит дрожь, а кровь стынет в жилах. И чем выше она поднималась, тем отчетливей, тем более пугающим, становился звук. Она нервно сглотнула, чувствуя как волосы на голове зашевелились. Это не был вор или просто человек. Она поднималась, наверняка зная, что там орудует ее обезумевшее Чудовище, думающее, что она не выполнила своего обещания. Инстинкт самосохранения кричал ей, что она должна немедленно убираться отсюда. Взять себя в руки, собрать те свои вещи, которые она может унести и бежать без оглядки, пока Чудовище не услышало, не почувствовало ее присутствия. Уходить, пока она не лишилась жизни. Можно бороться с напавшим животным, можно с угрожающим человеком, но не с монстром, которого ты не можешь ни увидеть, ни почувствовать. Она думала об этом, но тело упорно поднималось наверх, все ближе и ближе. Она застыла в коридоре третьего этажа, слыша рваные, скрежещущие звуки. Так сталь впивается в дерево. Руки предательски дрожали. Развернуться и быстро, пока не заметили бежать прочь из этого проклятого дома. Юркнуть за дверь и бежать изо всех сил к спасительным воротам, в город. Она сделала шаг по направлению к двери комнаты, где как она догадывалась обитало ее Чудовище и где он придавался своей ярости. Уходить нельзя остаться. И она не понимала, где стоит поставить запятую. Ей казалось она медленно сходит с ума от страха, но продолжала медленно, упорно идти в сторону дьявольской какофонии звуков. Она замерла у входа, стараясь подавить судорожный выдох и толкнула дверь. Он не заметил ее, она знала наверняка. В комнате царил хаос. Пол, усыпанный щепками и битым стеклом. Нетронутым оставался лишь секретер на котором стояла балерина. Располосованные когтями от пола до потолка по всему периметру стены. Она приоткрыла рот, нервно сглотнув и дрожащая рука замерла около груди. Она замерла на месте, не в силах двинутся. Все, что происходило до этого, было лишь игрой. Пустой, в какой – то мере шаловливой игрой. Только сейчас, она поняла всю опасность своего положения. В лицо ударил столб холодного воздуха, в миллиметре от ее головы, раздался пронзительный скрежет и громкий, звериный рык разнесся по комнате, отбиваясь от стен троекратным эхом:
- Ты бросила меня!
Она почувствовала, как дыхание застыло в горле, а сердце на секунду остановилось в груди. Руки резко свело и комната поплыла перед глазами, потонув во всполохах света и теней.