Оба спектакля появились еще в конце прошлого сезона, на традиционном музыкальном фестивале «Сыктывкарская весна» (прошедшем в столице республики уже в 27-й раз), и они же – в афише первого месяца столь значимого для театра сезона-вехи. Что абсолютно оправданно – новые спектакли по определению «чище», качественнее – лучше отрепетированы, подготовлены, да и обкатывать их необходимо, «отбивать» вложенные затраты (как материальные, так и эмоциональные). В центре обоих – женская тема, но решенная абсолютно по-разному.
Сыктывкарская опера – единственный музыкальный театр республики, поэтому здесь ставят всё: и высокую оперную классику, в том числе и весьма раритетную (в репертуаре, например такие названия как «Фаворитка» и «Дон Паскуале» Доницетти, «Черное домино» Обера), и произведения легких жанров – оперетты, мюзиклы, музыкальные комедии и музыкальные сказки для малышей. Оба спектакля, как раз из этих разных гардеробов: они поставлены московским режиссером Ильей Можайским, ныне главным в «Коми-опере», и неоспоримо свидетельствуют о его умении работать с самым разным материалом.
«Кармен» бытовала на сыктывкарской сцене давно: спектакль Ии Бобраковой шел годами, практически все время существования театра в качестве оперно-балетного (такой статус бывший музтеатр получил в начале 1990-х), однако по естественным причинам популярное название требовало обновления, иного решения. Версия-2017 идет по-французски и с разговорными диалогами (тоже на языке оригинала) – так, как было когда-то на мировой премьере в Париже, так, как теперь принято ставить «Кармен» почти повсеместно.
Сценическое пространство просторно, почти пусто. От кулисы к кулисе его перегораживает своего рода мост, создающий глубину и второй план, делающий возможным двухуровневое выстраивание мизансцен. Пестрые разводы-мазки, чем-то напоминающие живопись Ван Гога, дают картинке одновременно ощущение праздника, любовного восторга, но и напряжения, таящейся опасности (сценограф Юрий Самодуров). Увертюра визуализирована – оперные солисты, исполнители двух главных партий, под звуки второй, трагической части вступления разыгрывают пластический этюд страсти и фатального противостояния. Для большего колорита, усиления цыганско-испанского начала, режиссер вводит фламенко – его танцуют, ритмично стуча каблуками, несколько минут еще до музыки Бизе – так открывается второй акт в кабачке Лиллас-Пастьи (балетмейстер-постановщик Василий Клейменов). В финальной сцене (севильская коррида) танцы идут уже под музыку оперы – это решение смотрится более гармоничным, тем более, что пластика балетных артистов несказанно естественней, изящней и красивей того, что пытаются изобразить певцы.
За исключением этих маленьких новаций сыктывкарская «Кармен» - по-хорошему традиционный спектакль, яркий и динамичный, убедительно разворачивающий перед зрителем огнедышащую драму ветреной севильской цыганки и слишком серьезного басконского парня. Выпукло вылеплены характеры героев, включая второстепенных, видно, что сценический рисунок каждой роли тщательно проработан, найдены верные интонации, движения.
Музыкально спектакль убеждает, быть может, даже еще больше, чем сценически. Качественно звучит оркестр под управлением Азата Максутова, в его игре есть как необходимый напор, яркая театральность, так и уместное здесь французское изящество, а самое главное – живая эмоция. Достойно справляется со своими задачами хор (хормейстер Наталья Масанова), хотя выход детской группы в первой картине трудно назвать удачным.
В отличие от фестивального формата, когда главные партии поют сплошь приглашенные солисты, на этот раз удалось составить некоторое представление о собственных возможностях труппы. Более других убедили исполнители небольших партий – элегантный баритон Андрей Ковалев (Данкайро), звонкоголосая сопрано Анастасия Морараш (Фраскита), томное меццо Галина Петрова (Мерседес). Последней – и по красоте голоса, и по естественности пластики – впору бы титульная партия-роль… Многолетний премьер труппы Анатолий Журавлев по-прежнему обладает ярким драматическим тенором, убедительным в партии Хозе: интонационные неточности компенсируются уверенным звучанием верхнего регистра и правдивым эмоциональным посылом исполнения. Алексей Петров фактурой – вполне Эскамильо, да и голос, казалось бы, нужного калибра, но не всегда стабильные верхушки и отсутствие особой выразительности, харизмы (когда артист выходит и – всё, зал – его!) делает образ несколько пресным. Для Елены Лодыгиной партия Микаэлы пока на вырост: ее красивое, хрупкое сопрано больше подходит для Моцарта, нежели для Бизе – недостает тембрального и эмоционального наполнения, хотя по сценическому образу она, пожалуй, самый свежий, естественный персонаж этой драмы. В партии Кармен выступила приглашенная солистка из Воронежа Юлия Проняева: ее пение и игра, безусловно, профессиональны, роль сделана с запасом прочности, а высокое меццо певицы без труда справляется со всеми сложностями партии переходного типа.
Второй «женский» спектакль – оперетта Евгения Птичкина «Бабий бунт». Образец советской музыкальной комедии сегодня не часто встретишь на сценах наших театров: тема не модная, режиссеры ее побаиваются, не зная как к ней подступиться. Можайский темы не боится и ставит спектакль о донской станице, о казацком колхозе так, как о том написано у авторов (либретто К. Васильева и М. Пляцковского по мотивам «Донских рассказов» М. Шолохова), не превращая советскую оперетту в антисоветскую, не ерничая и не стебаясь. И в этом он предельно честен: если идея не близка, не интересна, не веришь в произведение, то лучше за него и не браться.
Широкий Дон, извиваясь змейкой, раскинулся на заднике сцены; плетени и подсолнухи, стога сена, мужички в военной казачьей форме времен гражданской войны и бабы в расписных южнорусских нарядах, словно лубочные матрешки – колоритны и выразительны (сценограф – вновь Юрий Самодуров, художник по костюмам – Наталья Кравченко). Чем-то такое нарядное, праздничное решение напоминает ВДНХ или достопамятных «Кубанских казаков», но в оперетте, в музыкальное комедии – это абсолютно уместно, отвечает жанровой сущности произведения. Благодаря мобильным элементам декораций сценическое пространство в мгновение ока преображалось согласно задачам пьесы. К неоспоримым заслугам постановки стоит отнести любовное воссоздание аромата станицы, сочных южных реалий, а также небывалый динамизм действа. Режиссеру Можайскому удалось добиться гармоничного актерского ансамбля и естественного хода вещей – в пьесе не чувствуется никаких швов, смена мизансцен происходит плавно, музыкальные номера логично и гибко чередуются с разговорными. От оперных артистов режиссер сумел добиться убедительной актерской игры, выразительного произнесения текста. Великолепно поставлены танцы в фольклорном стиле Андреем Альшаковым.
Целый ряд колоритных актерских и одновременно музыкально-певческих работ делают «Бабий бунт» исключительно интересным для зрителя. В центре повествования – идейная комсомолка Настя, у которой ясное и звонкое сопрано Елены Лодыгиной. Колоритным деревенским дон-жуаном предстает Николка в исполнении Виталия Гудовского. Запоминаются бой-баба Марфа Галины Петровой и потешный дед Захар Евгения Недокушева. Не менее интересны и Николай Глебов (Стешка), Анатолий Журавлев (Федот), Тамара Савченко (Дуняша), Надежда Баталова (Семеновна). Артисты «Коми-оперы» поют оперетту без микрофонов (минимальная подзвучка касается всей сцены), что по нынешним временам – весьма приятно и уже почти экзотика (ибо практически везде, начиная с «Московской оперетты», даже классику поют как мюзиклы – со звукоусилением). И удивляет та легкость и естественность, с которой они переходят из одного жанра, более серьезного и сложного (классической оперы), к более легкому (оперетте, да еще и советской), причем практически те же артисты (учитывая малочисленность труппы, ее ограниченный потенциал) играют стилистически и жанрово разнородные произведения два дня подряд.
То же можно сказать и об оркестре театра и его худруке Азате Максутове: мгновенная перестройка нисколько не отражается на качестве звучания, а драйв, присутствовавший в «Кармен», в оперетте Птичкина возрос многократно.
Музыкальная жизнь, № 11, 2017