5
Сразу после ухода полиции в квартире надолго установилась тишина. Павлик почесал затылок. Он не мог поднять глаз на жену.
Наконец Светлана шагнула вперёд и решительно повернула "ночник" замка. Затем, стараясь не прикоснуться к Булкину в углу, встала перед павликом. положила руки ему на плечи. Затем она подозвала детей. Первой подбежала Таисия, за ней, нехотя, смущаясь, но всё же приблизился к матери Юра. Она обняла обоих.
— Всё будет хорошо, — сказала Света своему мужу. — Мы ничего не сделали. А вы, — она обращалась к сыну и дочери: — с сегодняшнего дня устанавливаем расписание пользования компьютером, планшетами и... и сотовыми. И только попробуйте возразить! Особенно Юра!
— Па-а!
— Тише, — вышел, наконец, из ступора, Павлик. — А что это мы тут все стоим? Айда на кухню!..
— Ой, там же чайник! — спохватилась Светлана, и вдвоём с Таисией они бросились на кухню.
Отец и сын остались вдвоём.
— Пап...
— Я всё понял, сын, — сказал Павел, взъерошивая волосы сына, нарушая всю причёску. Помнится, он был против того, чтобы его тринадцатилетний сын делал себе такую причёску. Он этого не понимал: одна половина головы коротко стрижена, с другой свисает длинная прядь прямо на глаза. На ветру она встаёт, как плавник окуня! Но, что странно, жена была совсем не против... И, если вспомнить, они со Светкой познакомились в 2005, и сам он придерживался оволосения а-ля "Джон Леннон" времён "Let it Be", даже очки имелись, только не круглые, а небольшие тёмные. — Сын... ты не обязан говорить мне обо всех твоих друзьях или... любимых. Просто не ври по мелочам и не делай гадости. А спросишь — будем думать.
— Па, а вы с мамой так?
На кухне Таисия уже сидела за столом на обычном месте и во всю болтала ногами, словно это какой-то вентилятор для разгона страхов.
Светлана суетилась у плиты.
Когда они собирались все четверо в тесной кухне, а это последние пол года случалось не так часто, как раньше, они казались друг другу очень тесным, крепко спаянным сообществом, истинной семьёй. Так живут все, пока дети не повзрослеют и не заведут собственные крепко связанные семьи, если повезёт или, наоборот, не повезёт и не получится.
Но сегодня у них за дверью прихожей покоился чужак, который выполз из-под земли как... как эти... как же их... в "Машине времени" Уэллса...
— Так! — картинно потёр руки Павлик. Он протолкнул сына на его обычное место у окна и спиной к холодильнику. — Хорошо бы чайку и?..
— Омлет с помидорами и салат из рыбы, — сказала Света, доставая тарелки и прочее из шкафов. — И гренки... — она обернулась...
— Мама, кто это?!.
— Прошу прощения, приятного аппетита! — послышался вкрадчивый голос с порога кухни.
Павел обернулся.
Сын обернулся.
Все уставились на незнакомца в проёме двери.
Он был весь в чёрном, только кипельно-белая рубашка светилась, как луна в ночном небе. В полумраке за его спиной в "небе" всплыли ещё две "луны".
— А как вы?.. — Павлик привстал, было, запнулся и снова сел.
Он отчётливо вспомнил, как жена щёлкнула "ночником" замка на входной двери. Такой замок невозможно отпереть снаружи, а дверь стальная. Как же проникли эти трое?
— Па-ап?..
— Вы кто такие? — Павлик побагровел, раскаляясь, чтобы в ярости испепелить жуткий страх, морозящий его изнутри. — Что такое творится?!.
— Ничего. Я прошу всех успокоиться, — показало "ничего" свои гладкие ладони приятного светло-розового оттенка, как попы младенцев в рекламе.
Две лишние "луны" закатились, исчезнув в глубине квартиры, словно тоже не желая излишне раскачивать ситуацию, что бы это ни было.
— Откуда вы? Что вам надо? Вы насчёт... Булкина?
— Они за сокровищем, пап!
Павел даже не заметил реплики сына.
— Мы знаем всё. Остальное несущественно. — Гость в чёрном упорно не желал сделать последний шаг и оказаться на свету ярко освещённой кухни. — Хочу вас предупредить...
Тогда Павлик ринулся в атаку. Он встал, загородив собой свою семью.
— Кто вы?!! Я не вижу вашего лица... даже! Как вы зашли? Покажите ваши документы! У меня есть номер участкового!!!
В последний момент голос Павлика сошёл на визг. Его начало трясти, как в детстве, когда издевались хулиганы. И это мешало ему дать отморозкам отпор, как они того заслуживают. Но тут уж он решил не спасовать. Он занёс руку и открыл рот, намереваясь...
И вдруг гость озарился ярким светом из светильника, которых не было в коридорчике между кухней и прихожей. Это был тридцатилетний, примерно, мужчина приятной наружности с умным, цепким взглядом.
Рука Павлика опустилась, не разжимая кулака.
— Всего доброго, — сказал он голосом с приятными баритональными нотами. — Мы не имеем к вам лично никаких претензий. А равно и к вашим близким. Ещё раз приношу свои извинения за беспокойство.
Свет, неизвестно откуда взявшийся, рассеялся.
— Дорогой, не надо! — услышал Павлик за спиной дрожащий голос жены.
Он не обернулся, боясь, что после не хватит решимости и злости. Злости! Ярости, которая подчас спасает не хуже веры, страха и любви.
— Папа!..
— Пошли, — указал Павлик мужику в чёрном. — Двигай, давай!
Неожиданно покорно гость в чёрном отступил и они с хозяином дома очутились в прихожке.
— Мы забираем президента из вашего жилища, — самым что ни на есть миролюбивым тоном произнёс визитёр. Его напарников не было видно.
— Хорошо, он там!..
Павлик поглядел в угол для тапок... Там ничего не было. И дверь не хлопала...
"Да-а... — подумал Павлик, отпирая дверь — она по-прежнему была закрыта на "ночник". На площадке никого. — ФСБ? Разведка? Нет, не ФСБ и не разведка. ФСО? Но он же не настоящий! Это бронза! Он, может, вообще, только похож на Булкина, а сам, скажем, Булкин-фасо?! Его и на пункте приёма цветных металлов не приняли!.. И он, Павлик, оставлять его не собирался. На фиг ему такой идол, будут ещё дети фломастерами очки с усами рисовать, вместо того, чтобы учиться..."
— Благодарю, — поблагодарил открывшего перед ним дверь Павлика человек в чёрном. — Да!.. — он полуобернулся. — У вас открыто.
Павлик закрыл дверь. Помедлил — и машинально повернул запор.
Его семейство выглядывало из кухни: три головы по росту. Внизу страх и растерянность, сверху тревога и беспокойство на руках у согласия и готовности поддержать, если он поведёт себя, как мужчина... А посередине...
Сын подбежал к нему и ударил в сердце.
— Круто, пап! Ты его выставил!..
Он улыбнулся, не чувствуя улыбку...
— Такой день пропал!.. — сказал Павлик, обнимая сына, глядя на жену.
Она улыбнулась.
А вот это он почувствовал.
КОНЕЦ
Подписывайтесь Ставьте лайки! Помогайте автору
ОГЛАВЛЕНИЕ
и хорошего чтения