Я встречаю много писателей. Это моя работа, но это и удовольствие. Писатели – мое племя. Их не устрашают те формы искусства, которые чрезвычайно трудно обуздать. Эти люди – страстные, проницательные, сообразительные и надежные. У жизни есть смысл, и они это понимают. Некоторые из них преодолели серьезные препятствия, и все чем-то пожертвовали.
Заодно, у писателей имеются удивительные личные истории. И иногда они совершенно поразительны. Меня удивляет, что эти самые люди, с таким богатым жизненным опытом, часто пишут истории куда менее драматичные, что свои собственные.
Как такое возможно?
Вероятно, в процесс написания закрадывается осторожность. Может, желание быть принятым всерьез одерживает верх над естественным побуждением к спонтанности и игривости. А может оказаться и так, что писатели боятся, что читатели сочтут события драматической истории глупыми, невероятными и трудно-удобоваримыми. Все свидетельства утверждают обратное, но так много рукописей оканчивается чувством незначительности. Или, другой пример – прямо противоположный: великие идеи, гигантские сюжетные замыслы и героические персонажи, которые, в итоге, воспринимаются как угодно, но только не реалистично.
Впрочем, я считаю, что есть более глубокая причина для такого разрыва между личным опытом авторов и историями, что они рассказывают. Многие писатели считают себя недостойными призвания. Они думают, что писать великие произведения – это удел других: подлинных гениев, победителей различны премий, тех, кто каким-то образом родился с большим талантом.
Это, скажу я вам, чепуха. Великие писатели – сообразительные люди, с хорошей интуицией, но не исключительнее большинства других писателей, что я встречаю. Наши величайшие рассказчики родились не ради денег; их образование не лучше, они не подверглись большему количеству жизненных испытаний, и учатся они не быстрее прочих. Но у них есть то, чего не хватает другим – уверенность, что они могут провернуть на своих страницах невероятные штуки, и это будет в порядке вещей. Они знают, что их истории имеют значение, а потому им не приходится волноваться о первых изданиях, отзывах, рейтинге Амазона или интервью для Национального Общественного Радио. Они знают, что искусство и мастерство, с которыми они пишут истории, несут ответственность за их успех. И награду они обретают не в расчетных ведомостях гонораров, а в собственном удовлетворении.
Считаете, что мое описание отлично подходит и большинству неуспешных писателей? Возможно. Я встречаю множество писателей этого типа; отличные рассказчики, которые разочаровались, обособились, стали циниками и начали параноидально верить в подходящее время, шанс и связи. Но вот в чем дело. Когда писатель подходит к своему ремеслу таким образом, это заметно. Вы чувствуете, когда художественное произведение маскирует цинизм или гнев. Оно может неплохо читаться, но ощущаться будет наигранно. Одновременно дерзкое и отчаянное по своему духу. Циничные писатели стараются слишком сильно.
Настрой, что вы приносите к своему рабочему столу, оказывает влияние на написанные вами страницы – отравляет или оживляет их. События вашей истории или угнетают, или волнуют. Персонажи либо вдохновляют, либо оставляют нас равнодушными. И разница зависит не от поворотов сюжета, а от вас. То, что вы чувствуете сами, мы ощущаем при чтении.
Подумайте обо всем этом в таком ключе: вы же знаете, что можете мгновенно оценить встреченного человека по его манере одеваться, крепости рукопожатия, зрительному контакту и поведению в целом? Сродни этому и страницы вашей рукописи. Через них вы показываете свой внутренний мир.
Когда вы пишете роман, ваши персонажи отправляются в путешествие, а заодно и вы сами. В каждой сцене ваши персонажи развиваются; в тот день, когда вы пишете такую сцену, развиваетесь и вы. У ваших персонажей есть надежды и решимость, их что-либо ведет вперед, или же вы хотели бы, чтобы это было так. А как на счет вас? Есть ли у вас мечты и решимость, и что вами движет?
Будьте уверены, даже не встретившись с вами, я смогу это сказать.
В каком-то смысле в процессе написания романа самую важную работу вы проводите именно над собой. Все знают о том, как сложно писать. Все мы читали заметки о писательском блоке, отчаянии, зависти, конфликтующих ролях, крахе, восстановлении душевного равновесия, и способах черпать вдохновение. Но я сейчас говорю не об этом. Я говорю о вашем базовом мироощущении, вашем позитивном настрое, вашей доброте и вере в человечество. Все это проявляется в вашей щедрости – не когда вы поддерживаете ваших пишущих друзей, а когда придаете сил вашим персонажам, наполняете их сердца ожиданием.
Некоторые люди могут читать художественную литературу для того, чтобы напугаться, но никто не читает для того, чтобы прийти в уныние. Им может хотеться принять вызов, но никто не хочет потерпеть поражение. Они могут читать для развлечения, но у них все еще есть сердце. Они ищут эмоциональный опыт – как я и сказал, но заодно они хотят получить в конце позитив.
Может казаться, что я потворствую читателям, но на самом деле я взываю к хорошему, позитивному и вдохновляющему человеку – к вам. Мне не нужно легкое чтиво – дайте мне лучшее, на что способны. Когда вы так делаете, выкладываюсь и я. Вы считаете, что если наполнять литературу гуманностью, добротой и берущими за сердце вещами, то она становится избитой и пошлой? С такой точкой зрения вы не одиноки, но я не согласен.
Что плохого в том, чтобы ободрять читателей? Ничего. Вы пишете, чтобы показать нам, как устроен мир, но разве вы заодно не пишете, чтобы показать, как мир может быть устроен? Ваш текущий роман – это не просто отчет, верно? Это ваше видение. Это ликующее торжество в честь того сложного, важного, прекрасного и дающего надежду, что есть в жизни.
В дополнении к этому, ваш протагонист – это все мы. Ваши второстепенные персонажи охватывают спектр того, что делает человека человеком. Ваши декорации выписаны с такой тщательностью, что становятся чем угодно. Ваш голос – это глас нашей эпохи. Выбранная вами проблематика имеет значение для всех нас. Поистине великие романы – щедрые, уверенные – появляются не так часто, но почему ваши романы не могут ими быть каждый раз?
Может показаться, что широта души – это нечто, с чем нужно родиться. Но – подобно писательскому искусству – на самом деле она приходит с практикой. Это выбор. Каким образом вы выражаете все самое лучшее на своих страницах? Давайте взглянем на несколько способов.
Позитивный настрой
Истории обладают намерениями. У них есть настроения. Они посылают читателям сигналы, которые определяют ожидания от повествования и ориентацию в нем. Можно было бы сказать, что такие сигналы посылает голос автора, но если говорить точнее – они идут от манеры главного героя себя вести, разговаривать, думать и чувствовать.
Как ваш главный герой видит сам себя? Если бы я вас спросил, вероятно, вы бы ответили, что персонаж чего-то жаждет, ему брошен вызов, он ответственный и активный. Я прав? Тогда почему так много протагонистов вместо этого страдают, беспомощны, слабы и потерялись? Если вы мне не верите, почитайте мой слезливый вздор, или просто пойдите в ближайший книжный магазин, и поглядите, что стоит на полках. Полно протагонистов, которыми движет не сострадание, но они сами поражены горем.
Много историй, что я прочел, основаны на пафосе. Взгляните, как все печально! Смотрите, как мой персонаж возвысится и одержит триумф этому вопреки! Хотя звучит и неплохо, на самом деле это говорит о том, что глубоко внутри такие авторы уверены, что мы все беспомощны. Таким образом, автор говорит: «бедняжка я!». Настрой истории у этого автора – жалость к себе.
Сострадание отличается от пафоса. Вместо «бедняжка я», оно говорит «бедняжка ты!». Оно позволяет сюжетным обстоятельствам быть трагичными, а личным задачам – сложными, но оно не позволяет поражению становиться всепроникающим условием существования. Пафос коренится в отчаянии. Сострадание коренится в надежде. Одна и та же история может транслировать читателям оба чувства. Она может или нагрузить читателей печалями, или же вдохновить их надеждой.
То, как персонажи проживают свою историю, определяет, как читатели воспринимают роман.
Какой настрой у вашего протагониста – позитивный или негативный? Когда возникают препятствия, ваш протагонист обвиняет других или себя? Чего ждет от себя протагонист – что он потерпит неудачу, или что все у него получится? Мир вокруг протагониста в основном предлагает помощь или является источником боли? Много протагонистов по своей сути наполнены негативом, что может создавать определенное напряжение, но не может вдохновлять.
Подумайте о знакомых вам людям, которые предполагают худшее, противятся правде, возмущаются, обвиняют других, бичуют сами себя, сосредотачиваются на проблемах, погрязли в сомнениях в себе, постоянно сравнивают, мучительно принимают решения, цепляются за что-то, беспокоятся, скучают, ожидают идеала, принимают все на свой счет, позволяют событиям просто происходить, и ждут счастливых возможностей. Нас такие люди вдохновляют?
Не особенно.
Подумайте о тех, чья сила духа вас воодушевила. Такие люди извлекают изо всего максимальную пользу, оставляют прошлое в прошлом, испытывают благодарность, знают свои возможности и свои пределы, живут настоящим, планируют на будущее, забывают о страхе, прощают, зарабатывают себе на жизнь, улыбаются, общаются, несут ответственность за свои жизни, принимают неудачи, претворяют изменения в жизнь, проявляют настойчивость, остаются заинтересованными и даже забавляются всем тем, что встречается на жизненном пути. Плохие вещи случаются и с позитивными людьми, но позитивные люди остаются позитивными.
Ваши персонажи могут быть такими же. Каждый романист знает, что не стоит делать протагонистов нытиками, что протагонисты должны сражаться с внешними проблемами и должны проявлять борьбу внутреннюю. В каких количествах? Частенько – в слишком больших. Я не говорю, что протагонисты должны беспечно плыть по сюжету, но утомительно читать о мрачном и негативном. Говоря врачебным языком, негатив не рекомендуется, если вы хотите жить счастливо. (Если вы мне не верите, прочтите «Позитив» Барбары Фредриксон). Это же верно и для книг. Слишком много негатива убивает нашу вовлеченность, не говоря о продажах романа.
Не поймите меня неправильно. Я не против отчаяния, подавленности, сокрушительных поворотов судьбы. Просто я заметил, что мы запоминаем тех персонажей, сочувствуем больше всего тем, которые служат примером. Они поднимают наш дух, и лучшим способом этого добиться является позитивный настрой. Их настрой, но это означает, что и ваш тоже.
Криминальный роман Бена Х. Уинтерса «Последний полицейский», получивший премию Эдгар, начинается мрачно. Огромный астероид под названием Майя угрожает столкнуться с Землёй. Примерно через шесть месяцев мир прекратит существование. Не стоит и говорить, что люди не слишком этому рады. Компании банкротятся. Введен контроль над зарплатами и ценами. Оружие объявлено вне закона. Марихуана легализована. В обычай входят религиозные мании и самоубийства. В Конкорде (Нью-Гэмпшир) детектив по имени Хэнк Пелас, недавно получивший повышение, продолжает работать. Последнее самоубийство в туалете того, что некогда было Макдональдском, вызывает у него подозрения. В участке он сталкивается с равнодушием и скепсисом своих товарищей:
Калверсон медлит, выжидательно подняв брови.
– Детектив Пелас?
– Трудно сказать, понимаете? Эй, ребят, а где вы покупаете ремни?
– Ремни? – Андреас смотрит вниз на свою талию, словно это вопрос с подначкой. – Я подтяжки ношу.
– В местечке под названием «У Хамфри», – говорит Калверсон. – В Манчестере.
– Мне ремни Анжела покупает, – добавляет МакГалли. Он перешёл к спортивному разделу в газете, откинулся назад, задрав ноги. – О чём, к дьяволу, ты болтаешь, Пелас?
– Я работаю над делом, – объясняю я. Теперь все они смотрят на меня. – То тело, которое мы нашли этим утром в Макдоналдсе.
– Я думал, он повесился, – говорит МакГалли.
– Пока что мы считаем это подозрительной смертью.
– Мы? – интересуется Калверсон и оценивающе щурится.
Андреас всё ещё сидит у стола МакГалли, разглядывая первую полосу газеты и прижав руку ко лбу.
– Средством для удушения в этом деле послужил чёрный ремень. Дорогой. На пряжке видны буквы «B&R».
– Бэлкнап и Роуз, – говорит Калверсон. – Погоди, ты это как убийство расследуешь? Чертовски открытое место для убийства.
– Точно, Бэлкнап и Роуз, – отвечаю я. – Понимаешь, всё прочее, что носила жертва, не стоит даже упоминания. Коричневый костюм из магазина готовой одежды, старая рубашка с пятнами под мышками, разномастные носки. И у него был пояс – коричневый, дешёвый. А вот удавка: натуральная кожа, ручные швы.
– Ладно, – говорит Калверсон. – Значит, он пошёл в B&R и купил себе дорогой ремень с целью совершить самоубийство.
– И всё на том, – вставляет МакГалли, переворачивая страницу.
– Серьезно? – я поднимаюсь на ноги. – Просто на что это похоже? Я собираюсь повеситься. Я – обычный парень, ношу костюм на работе, вероятно, у меня есть несколько ремней. Зачем мне ехать двадцать минут в Манч, идти в магазин для богачей, чтобы купить особый ремень для суицида? – теперь я хожу взад-вперёд перед столом, потягивая себя за усы. – Почему бы мне не воспользоваться, ну знаете, одним из моих ремней?
– Кто знает? – говорит Калверсон.
– И, что важнее, – добавляет МакГалли, – кому не плевать?
– Точно, – говорю я, усаживаюсь в кресло и поднимая синюю книгу. – Разумеется.
– Ты, Пелас, как пришелец. Сам-то это понимаешь? – говорит МакГалли. Одним плавным движением он комкает спортивную страничку и швыряет её мне в голову. – Ты словно с другой планеты или что-то вроде.
Хэнку Пеласу действительно нужно раскрывать это дело? Не особенно. Какое это имеет значение, когда жизнь на земле закончится через полгода? И всё же что-то в обстоятельствах смерти, в ремне, его тревожит. Ему нужно выяснить правду. Это просто вариация помешательства в мире, который охвачен страхом перед вымиранием? Возможно. Несмотря на то, что у него полно причин наплевать на дело, Пелас посвящает себя работе. Бен Х. Уинтерс не называет это позитивным подходом. Но я думаю, что это именно он. Для Хэнка Пеласа важна истина, даже при конце света. За некоторые вещи стоит сражаться до самого конца.
Если это не позитивное мышление, то я даже и не знаю.
Мастерство эмоции 30: Позитив на странице
• Выберите чёрный момент для героя. Что происходит? Как именно это ему мешает? Почему это его уничтожает? Что делает эти страдания отличными от всех прочих? Опишите это. Распишите в подробностях. Найдите в этом нечто уникальное.
• Добавьте перспективу: почему хорошо чувствовать себя так плохо? Что теперь видно, что можно осознать из того, что прежде было скрыто? Кого теперь герой может понять? Какая истина подтверждается?
• Какой светлый день герой видит вдали? Как именно он может описать подобное: «Лучший день грядёт, но он ещё не настал».
• Добавьте действие: что может сделать герой в ответ на то, что происходит? Что его утешит, что покажется изобретательным, благородным, большим? Сделайте это.
• В каком вы сегодня настроении? Вы подавлены, боитесь, беспокоитесь, устали, завидуете, зашли в тупик, вам не хватает уверенности? Переверните это чувство. Выдохните. Помедитируйте. Выпейте зелёного чая. Отправьтесь на пробежку. Найдите ободрение. Стряхните негатив, придите в хорошее расположение духа, почувствуйте прилив сил, станьте храбры, счастливы, благодарны, любопытны и изобретательны. Почувствуйте свою исключительность.
• Пишите не так, словно едете свои пятьдесят пять миль в час, а разгонитесь. Сломайте правила. В сцене, над которой вы сейчас работаете, удивите себя в край.
• В сцене, над которой вы сейчас работаете, в каком настроении находится ваш герой? Чувствует ли он себя беспомощным, подавленным, закрытым, неспособным что-либо сделать, пойманным в ловушку? Переверните это настроение. Покажите через действие или слова, что он способен что-то сделать, что у него есть план, есть варианты. Что он может встать, расправить плечи и повлиять на итог.
• В этой сцене сделайте паузу и позвольте герою оценить что-то классное, чистое, прекрасное, человечное или отличное.
• В этой сцене позвольте герою почувствовать, что то, что происходит – хорошо.
• В этой сцене найдите для героя способ что-то изменить.
• Если в этой сцене дела оборачиваются против героя, найдите способ собраться, встряхнуться, посмотреть вперёд и почувствовать готовность.
• Если в этой сцене дела оборачиваются в пользу героя, найдите способ сделать так, чтобы он не принял это как должное, почувствовал желание сделать лучше, тянуться дальше, разделить успех.
Что у вас получилось? Меняют ли какие-нибудь из этих изменений задачу или исход сюжета в сцене? Пересекаются ли эти новые элементы с внутренней борьбой героя и его пути к обретению цельности? Претит ли вам нотка позитивного в герое?
Спорю, что нет. Позитивные люди именно таковы. Мы хотим видеть их рядом. Но, по правде, о ком мы здесь говорим, о вашем герое или о вас? Ответ довольно очевиден, верно? Ваш герой может преодолевать кризисы в каждой сцене. Вы можете делать так же каждый раз, когда садитесь писать. Я в этом уверен.
________________________________
Если вам нравятся мои переводы, вы всегда можете поддержать их дальнейшее создание - хороших материалов по литмастерству много не бывает!