В воздухе, казалось застывшим от жары, не доносилось ни единого дуновения ветерка. Грейс стояла у окна, распахнув его настежь, смотря на то, как в укрытом мглой небе, набухают, становясь почти осязаемыми, тучи. Сад был глух и казался застывшим. Кусты жимолости и круглые головки гортензии, казалось, пригнулись в ожидании удара стихии. Глухой рокот грома раздался сверху и первые капли дождя упали на землю. Грейс продолжала стоять у окна, рассматривая замершую от мистического ужаса природу. Она любила грозу с самого детства. Ей нравилось подниматься на самый верхний этаж, открывать окно нараспашку и любоваться белоснежными, яркими, кривыми всполохами. Она могла простоять у окна все время пока крупные капли падали на землю, разбиваясь на триллион осколков, чувствуя на своем лице резкое дуновение ветра и наслаждаться безудержной, дикой силой природы. И сейчас ей казалось, что все проблемы уносятся прочь, их уносит порыв ветра и они растворяются, так же быстро, как и блекнет молния, пронзив небесную гладь. Она закрыла глаза, слегка нагибаясь вперед, силясь слиться с ветром, но наслаждаться этим ощущением ей не позволили. Окно с треском захлопнулось перед ее носом, щеколда опустилась и она почувствовала, как по спине пробежал холодок, знаменующий то, что Чудовище за ее спиной. Она обернулась, хмуро смотря в его сторону:
- Почему нет?
Он поджал губы. Она еще спрашивает. Молния и гроза, входили в список его понятия, как сила, которую нельзя контролировать. Он почти увидел, как белый всполох вонзается в тело его красавицы и по фарфоровой коже пробегают трещины, от которых она рассыпается на сонм маленьких, острых осколков. Он уже видел, что то похожее. Его первая гроза. В саду, стояло высокое, тонкое дерево, клонившееся под буйством стихий. Удар молнии вонзился в дерево, осветив все вокруг, оставив его почерневшим и мертвым. В тот момент, когда он смотрел на это, он понял, что молния - та сила, которую он не может предугадать, в отличии от тех, что в доме. И это его настораживало. И это не считая того, что он видел, как его красавица подалась вперед, навстречу этой стихии, похожая на причудливую, красивую пташку, готовую улететь из плена его острых когтей. Он тряхнул головой, отходя от нее и забираясь на стол, поджав ноги по – турецки, остро следя за каждым ее движением. Он не хотел отпускать ее, когда она была куклой, а теперь, когда она невольно одомашнила свое Чудовище, когда неожиданно, своим отношением поднялась до ранга любопытного зверька, птички, которую хотелось радовать, оберегать и защищать и подавно. Он не отпустит ее никогда. Она обречена вечно жить в старой, пропыленной клетке вместе с безумным монстром. Точка. Он склонил голову на бок, продолжая наблюдать за ней и его губы изогнулись в ехидной ухмылке. Она была так очаровательна, стоя в этой воинственной позе, оглядывая комнату серьезным взглядом светлых глаз, сложив тонкие, почти прозрачные руки на груди. Раскат грома, казалось, достиг дома, заставив его вздрогнуть и горящие лампочки, мигнув, погасли. Он поморщился. Поэтому он и не любил грозу. Никакого контроля.
- Ты же здесь, я знаю. Почему ты не отвечаешь мне? И зачем ты выключил свет? – она опустила руки и ее взгляд изменился. Из серьезного, и даже местами грозного, он стал каким – то испуганным, потерянным. Как будто он предал ее. Он с шумом выдохнул воздух, спрыгивая со стола, в мгновение ока оказываясь напротив нее и легонько, стараясь не напугать, два раза стукнул по гладкой поверхности тумбочки. Она подняла вверх голову. Все это казалось ей странным… Что же происходит в голове у ее Чудовища? Но судя по его острожному «нет», пробки выбила гроза, а в этом случае дом обесточен до того момента пока она не кончиться и электрики не починят линию. Она провела ладонями по обнаженным плечам, чувствуя, что Чудовище близко, совсем близко от нее.
Она была так ошарашена, так потеряна, что он, поддавшись невольному порыву, протянул руку, едва уловимо касаясь ее фарфоровой щеки, чувствуя идущее от нее живое тепло. В его жесте не было опасности, не было агрессии, лишь аккуратное желание успокоить. Ее лицо расслабилось, когда она почувствовала легкое прикосновение, а на губах заиграла благодарная улыбка. Он чуть нагнулся к ее лицу, пытаясь понять, о чем она думает и его губы приподнялись, обнажая звериный оскал. Всполох молнии освятил пятачок гостиной у самого окна, где они стояли и он резко отдернул руку, отступив на шаг, когда неожиданно ее глаза расширились и вместо благодарности в них заплескался страх. Она неуклюже дернулась, сбив стоящий сбоку от нее стул и закрыла рот руками. Он слышал неровный звук сердцебиения и никак не мог понять, что могло произойти, что могло ее так напугать. Он бы списал ее страх на свое необдуманное прикосновение, но нет, она чувствовала его и улыбалась. Так что же случилось, с его красавицей?
Она чувствовала холод, легко касающийся ее скулы, медленно и осторожно спускающейся к ее подбородку и в нем не было агрессии. Лишь какая – то заботливая нежность, негласно сказанное предложение, что все в порядке. Она знала наверняка, что это ее Чудовище, пытается показать ей, что он не причем. Что он заботиться о ней. Это было приятно. Последний раз, так трепетно о ней заботилась лишь Хисти. Косой всполох молнии выхватил тонувшее в кромешной тьме очертания предметов и его… Этого короткого мгновения хватило, чтобы она увидела хранителя дома. И это не было ни галлюцинацией, ни бунтом воспаленного сознания, ни изощренной фантазией разума. Удлиненное к низу, несомненно человеческое лицо, цвета темного пепла, с резкими, как будто по ним провели скальпелем, чертами. Глубокие, не имеющие зрачка глаза. И губы, растянутые в оскале, обнажившие длинные, тонкие клыки. Видимо существо, точнее Чудовище почувствовало что – то, потому что в последнее мгновение дернулось, но она смогла рассмотреть руку, с неестественно длинными пальцами, которую венчали острые когти. Все снова поглотила темнота. Она отшатнулась, закрыв рот руками, стараясь сдержать крик, застрявший в горле, сбив стул, повалив его на пол. Она безумно озиралась, пытаясь увидеть фигуру хранителя, но не могла его найти. Она снова не видела его, лишь атмосфера дома, указывала на его незримое присутствие. Она осела на пол, обхватив колени руками. Над ее головой, по столешнице скользила чашка, остановившись на самом краю. Она скорее догадалась, нежели поняла, застывший в пространстве вопрос и, опустив голову, она ломко проговорила:
- Я увидела тебя, мое Чудовище.
Чашка с хрустом сломалась, усыпав столешницу осколками.