В клетчатом шарфе...
Подскакиваю, подброшенный звонком в дверь.
Это он.
Я еще не вижу, кто там пришел, может, заблудился опять кто, не знает дорогу в Букбург, может, какие-нибудь оборвыши на пороге, дяденька, а дайте чего-нибудь покушать, может, сборщик подписей, а голосуйте за лучший сквер…
И все-таки я знаю.
Это он.
Перескакиваю через две ступеньки, через три уже не получится, возраст не тот, спотыкаюсь о самого себя, чер-р-р-рт…
…открываю дверь, смотрю в пелену дождя, это действительно он…
Поспешно кланяюсь. Только сейчас понимаю, что меня прошибает запоздалый страх, ведь он может приказать мне все, что угодно, или сию секунду отправиться на противоположную точку планеты, или выброситься из окна…
- Господин…
Он входит – ни здрассьте, ни до свидания – бросает передо мной на ковер что-то, завернутое в простыню:
- Расчлените её.
От неожиданности давлюсь собственным голосом, даже не могу спросить – кого её.
- А… развернуть… мож…
- Конечно, конечно, разворачивайте.
Приподнимаю простыню, отскакиваю:
- Но… она… живая…
Он кивает:
- Живая.
- Но… почему… зачем…
- …некогда мне, давайте, режьте…
Уходит в пелену дождя, поправляет клетчатый шарф.
Не так я представлял нашу с ним встречу, не так…
Из темноты пробивается свет. Еще тусклехонький, еще робехонький, еще то исчезающий, то пропадающий, но все-таки – свет.
Роберт ускоряет шаг, сжимает руку Эльзы, Эльза обнимает маленького Денни.
Спешат.
Торопятся.
Денни сонно хнычет, ма-а, а спаа-ать, Эльза крепче обнимает Денни, пойдем, пойдем, сейчас спать ляжем…
Из проблеска света проступают очертания фонаря возле дома, уже пахнет травой после дождя, уже слышится голосок ночной пичуги, чуить-чуить-чуить…
Роберт еще не верит, что все позади, да ничего не позади, надо быстрее выбираться отсюда, вот когда тьма отступит, вот когда они окажутся в доме и зажгут ночники, вот тогда можно будет сказать – все кончено, если это вообще их дом, а не очередное наваждение тьмы…
Эльза ступает на траву.
Роберт поворачивает ключ в замке…
…нет, нет, не с этого надо начинать, извините, опять я все перепутал. Начать-то надо с того, как в доме пропал маленький Денни, а потом Эльза пошла его искать, и тоже пропала. И тогда Роберт… Или, наоборот, Роберт пропал, потом Эльза, а Денни пришлось отправиться в дебри незнакомого леса, чтобы найти родителей, дом-то у них на краю леса стоит, последний на улице… Или нет, все-таки пропал маленький Дэнни, вы так больше переживать будете…
Эльза смотрит на Роберта:
- Так нам… назад возвращаться?
Роберт понимает, надо назад, где все началось, снова пройти все круги ада, выйти из теплого дома, снова пуститься в глухие дебри мрачного леса…
Эльза обнимает Бенни, бормочет какие-то напутствия, не заблудись, да какое не заблудись, он за тем и пойдет, чтобы заблудиться, в беду не попади, так он и попадет в беду, вернись домой до темноты, так он и не вернется, в лес не ходи, так он и пойдет…
Роберт закрывает дверь на ключ, прячет ключи:
- Никуда ты не пойдешь.
- А…
- …не пойдешь, я сказал.
- А…
- …и я не пойду. И никто не пойдет.
Эльза закрывает шторы, видит темную фигуру на улице, замечает клетчатый шарф.
Эльзе страшно.
Он с нами ничего не сделает, говорит Роберт.
Потому что.
Не сделает.
Ничего.
Я прошу прощения, у меня ничего не получилось. Честное слово, мне прямо стыдно, хотел вам историю рассказать, чтоб интересно было, а тут незадача такая, вон они что творят… ну ничего, сейчас еще раз попробуем…
- …долго еще?
Ома сердится, ну еще бы не сердиться, угораздило Винстона проколоть шину, так они вообще не доедут. Сейчас Ома все ему припомнит, все-все, у всех мужья как мужья, а Винстон позорище какое-то, как был кассиром на почте, так и есть кассир на почте, так им и останется. Вот сейчас-то она ему все выскажет, поссорятся вдребезги, а потом Ома сама пешком пойдет до ближайшей гостиницы. Не дойдет, конечно, потом Винстон поедет её искать, тут-то все и завертится. Нет, Винстон не сразу в лес пойдет, он сначала знакомых будет обзванивать, так потихонечку прошлое Омы вскроется, много чего Винстон про нее узнает… Короче говоря, когда Винстон пойдет в лес, он пойдет не искать Ому, а убить её…
Ома молчит.
Винстон не понимает:
- Ну что же ты… начинай?
Ома смотрит на мужа:
- Слушай, а оно нам надо?
- Ну как же… он же… - показывает в темноту ночи, где где-то спрятана темная фигура в клетчатом шарфе.
- И что нам до него?
- Ну как же…
- Слушай, тебе это надо, двадцать лет душа в душу жили, чтобы сейчас вот так все крахом пошло?
- Ну… я твое прошлое узнаю…
- …а оно тебе надо, мое прошлое? Рули давай…
- К-как рулить, колесо же…
- …и что, на спущенном доехать можно, не знал, что ли?
- Правда, не знал… только бы ничего не случилось по дороге…
- Не случится.
- Ты откуда знаешь?
- А как не знать, он же задумал, что беда случится, когда мы расстанемся, а мы вместе, так что ничего не будет…
Извините, опять у меня ничего не получилось… я же хотел, чтобы было как у людей, две сюжетные линии, в первой Роберт с семьей, во второй чета Винстонов, потом окажется, что это Ома маленького Денни украла, и…
…и ничего не получилось.
Хотя… хотя постойте, сейчас все будет…
- …ты её разрезал?
Смотрю на того, которого я ждал с таким нетерпением, чувствую, как холодеют руки.
- Э…
- Ты. Её. Разрезал?
Сжимаю кулаки:
- Нет.
- Почему?
Я слышу вызов в его голосе.
Я принимаю вызов.
- Она живая.
- И что?
- И то. Живая.
- Идиот… - он заматывается клетчатым шарфом, - какой же идиот… ты что, не понял, что это была тайна?
- Та…
- …тайна! Ты понимаешь, что читателю нельзя вываливать всю правду сразу, что ему нужно выдавать правду по кусочкам, по ку-соч-кам, глупый вы человек! Я вас просил разрезать…
Срываюсь на крик:
- Она живая, черт вас дери!
- Знаю, что живая.
- Вы… вы убийца…
- А что вы хотели, все мы убийцы, не буду убивать, ничего не будет… Так будете вы её резать или нет?
- Нет.
- Ладно, черт с вами, давайте её сюда…
Я уже знаю, чем это кончится. Я захлопываю дверь перед его носом, поворачиваю ключ в замке.
- Он не придет? – спрашивает Тайна.
- Нет… я его не пущу… не пущу…
Смотрю на него на улице, он поднимает голову, говорит с кем-то, я не вижу, с кем, только догадываюсь – с теми, для кого он все это делает, с теми, кто будет смотреть, как мы умираем, воскресаем, теряем друг друга, снова находим…
С кем-то там, там…
Кто-то его слышит…
А вы меня… слышите? Или только его? Если вы меня слышите… может… может, скажете ему, что не надо вам все это, чтобы люди терялись, находились, умирали… Ну серьезно, вам приятно будет близких своих потерять? Вот и я про то же… так что вы скажите ему, пусть нас оставит… вон он, на улице, вижу отсюда его клетчатый шарф…