Бывало, попутно, в деревне одной
Поспать заезжал к деду с бабкой.
Последний был раз позапрошлой весной,
Когда я оставил там шапку.
Они были рады всегда очень мне,
Соленья доставши с подвала.
Повесив прихватку на гвоздик в стене,
Бабулька сынком называла.
Берёг самовар мельхиоровый век,
Зеркальный, как будто из стали.
Оплату за мой однодневный ночлег
Они ни в какую не брали.
К колодцу я деду жердину припёр,
Оставив её у калитки.
А в доме узорчатый старый ковёр,
Подушки прикрыты накидкой.
Избу запирали всегда на засов
И ставни с расщелиной крытой.
Под ход гиревых колыбельных часов
Я там засыпал, как убитый.
И вот, в этот раз, проезжал те края,
Усталость давила на веки.
Зайду, стариков попроведаю я,
Купив им лекарства с аптеки.
Приехал туда я, а их уже нет,
Окошки потускли от пыли.
Похабно обрублен протянутый свет
И осы гдездовья навили.
Репеем заросший пустой огород,
Скрипящий журавль с новой жердью,
Кирпич у подкошенных серых ворот
И воздух, зияющий смертью.
Немного я там постоял у крыльца,
Крапиву примяв по привычке.
И вспомнил ушедшего деда, отца,
В уме проведя перекличку.
Уходят куда-то безудержно все,
В душе оставаясь на память.
Но скоро и мы подойдём к полосе.
И негде всё это оставить...