21-25 марта в Доме Кино прошли “Дни черногорского кино в Москве”. Этот фестиваль стал ответным мероприятием на “Дни российского кино”, которые состоялись осенью прошлого года в Черногории.
Как водится, церемонию открытия предваряла пресс-конференция. Делегацию гостей в составе 12 человек представляли черногорские продюсеры, кинокритики, посланники и режиссеры. Председательствовал Всеволод Шиловский. На мой взгляд, пресс-конференция получилась несколько беспредметной. Говорили о чем угодно только не о черногорском кино: о том, как прекрасна Земля-Черногория, как трудно сейчас кинематографистам всех стран мира, о кризисе, о необходимости дружбы между народами, и так далее.
Беседу вздобрил один российский кинокритик. Сначала рассказал старую байку о национальных характерах югославских народов, плавно перешел на своеобразие сербской и хорватской киношколы, и спросил: “В чем же заключается своеобразие кино черногорского?”. Здесь черногорские товарищи проснулись, обрадовались и напрялись. Вопрос-то был актуален, но провокационен. Ведь черногорское кино – это некая условность. Это - по-сути фильмы союзной Югославии, авторам которых посчастливилось стать черногорцам, плюс дюжина совсем новых кинолент, снятых в течение 2-х лет. В конце концов участники диспута сошлись во мнении, что некоторая уникальность в черногорском кино присутствует, есть акценты, болевые точки, а именно: конфликт между местной патриархальностью и глобальной цивилизацией, что можно заметить во многих фильмах, снятых черногорскими режиссерами, например, в “Чуде Невиданном” и “Бестиях” Живко Николича. И фестивальные фильмы подтвердили эту особенность.
После пресс-конференции состоялся традиционный банкет. Затем банкета участники фестиваля проследовали в Большой Зал на церемонию открытия, где к ним присоединились сотни зрителей. Забавно, что “Дни черногорского кино” проходили в конце марта, накануне решающего сражения сторонников Никиты Михалкова и Марлена Хуциева, но “камни и стрелы” уже летали в Доме Кино над головами гостей и зрителей. Когда на церемонии открытия начали зачитывать поздравления Михалкова участникам фестиваля, то в зале раздался громогласный и жутко недовольный вздох.
В Доме Кино зритель был всегда возрастной, но оказалось, что поклонники черногорского кино – еще старше. Словно в отместку современным кинотеатрам, наполненных поп-корном и молодежью, Дом Кино собрал киноманов старой закалки, потчуя их в буфете шоколадками, чаем и другими горячительными напитками. Кроме того, в день открытия фестиваля в Белом Зале давали вечер памяти Вертинского, и заведение стало похоже на дом престарелых из “Парада Планет”.
Тем не менее, на церемонии открытия яблоку негде было упасть. Большой зал был почти полон. И все последующие дни, когда фильмы уже проходилили в Малом зале, мест по-просту не хватало. Вскоре состоялся и показ первого фильма фестиваля - “Либертас” маститого Велько Булайича. Булайич известен как режиссер “партизанского” кино, которое высмеивал в свое время Кустурица. Тем не менее, фильм Булайича “Битва на Неретве” в 1969 году был выдвинут на Оскар.
На самом деле, “Либертас” – картина хорватского производства. Режиссер, правда, - черногорец. Фильм повествует о жизни классика хорватской литературы, поэта и комедиографа XVI века - Марина Држича. В своих комедиях Држич глумится над демократическим правительством республики Дурбовника. Мол, “не настоящие вы демократы, а фашисты и тираны”. Правительству это, естественно, не по нраву, и вскоре пиит попадает в опалу.
Сначала коварством и подлостью, потом уже и физическими насилием сенат и князь Дубровника тиранят классика литературы. Поэтому Марин сотоварищи вынужден эмигрировать в Италию в надежде найти заступничество у просвещенного синьора Флоренции и дожа Венеции. Однако, “просвещенные” итальянцы остаются глухи к стонам эмигрантов. Кровавая клика Дубровника не дает диссидентам покоя и за границей, истребляя их одного за другим. В сюжете нетрудно увидеть прозрачный намек как на социалистическую Югославию Тито, так и на националистическую Хорватию Франьо Туджмана.
Эстетика киноленты дистанцируется от обычного балканского буйства образов, от знакомого многим югославского трагикомического эффекта. По началу картина выглядит как пресный костюмный байопик. Персонажи ничем не напоминают бесбашенных югославов, знакомых по лентам Андрея Петровича, Слободана Шияна, Горана Паскалевича. Они по-европейски - корректны, по-королевски - разодеты. Рассуждают о свободах, о деспотии. Легко переходят с хорватского на итальянский. Все это наводит смертельную скуку на зрителя. Во время сеанса кое-кто засыпал, а некоторые и покидали зал. Не все так печально. “Либертас” – относится к той редкой категории фильмов, где начало намного слабее, чем его окончание. Если вы досидеть до конца, то можно увидетть как прекрасно забвение печальной смерти в Венеции.
С одной стороны, режиссер балуется с идеей, что хорваты - настоящие европейцы. С другой стороны, горько над этим посмеивается. Бедный Марин бегает по стране вместе с еще одной эмигранткой – прекрасной княжной Дежей. Во время итальянских мытарств Марин убеждается, что вопреки его представлениям, никто о нем не знает. Темные итальяшки не понимают литературного величия хорватского классика. Марину даже не удается устроиться на работу в провинциальном итальянском театре. Пара беглецов вынуждена просить ночлега, побираться и страдать. Страдания, впрочем, заставляют их вскоре отбросить непорочное благонравие, и нежная дружба поэта и его ласковой подруги перерастает в любовь страстную, неистовую. Однако, добравшись до Венеции пара попадает в западню дубровацких тайных агентов. Они снова спасаются бегством, разбегаясь в разные стороны. Несчастный Марин попадает в венецианскую богадельню, где его посещают видения, и где, в конце концов, он умирает как никому не нужный бродяжка, а княжна бегает по Венеции, оглашая своими криками лазурные волны ее каналов.
Тему плутовского, но опять же партизанского романа развивает фильм Бранко Балетича “Балканский экспресс”. “В таверне воровская шайка всю ночь играла в домино”, не сошлась “по понятиям” с немецко-фашисткими захватчиками и развернула национально-освободительную войну югославского народа, в результате которой погибло более 1 миллиона человек с обеих сторон.
Группа веселых жуликов слоняется по поездам предвоенной Югославии, лазит в окна особняков, живет не тужит, пока в страну не нагрянут отряды гордых алеманов. Жулики под предводительством главшпана Пика в исполнении витального Бора Тодоровича и не возражают против захвата родины немцами. Воришки не лезут в политику, придерживаются весьма широкого мировоззрения – ведь и у фрицев можно стыбрить серебрянную ложечку. Однако, вскоре окажется, что югославянская широта взглядов не вписывается в узость немецкого ордунга, олицетворенного придурковатым Капитэном Дитрихом. А то! Кто бы сомневался! Бытовая выясняловка перерастает в Войну Миров. Все герои погибают, а военная машинка “Третьего Райха” ржавает и рассыпется на атомы в зверской веселухе балканского раздолбайства.
Идеологема “Фашисты – сволочи, партизаны – бандиты” будет потом обыграна Кустурицей в “Андеграунде”. “Ага”, - добавит жюри Каннского кинофестиваля - “Курица – не птица, Кустурица – не режиссер, но Балканская Весталка” и наградит его за это Золотой Пальмовой Веткой.
О борьбе черногорской культуры, уходящей своими корнями в палеолит, и просвещенного европейского нудизма рассказывает кинолента Живко Николича “Красота порока”.
Просты и незамысловаты нравы черногорских селян. Дамский адюльтер лечится ударом кувалды по голове. Может поэтому безмятежно протекает супружество Яглики (Мира Фурлан) и Луки (Милутин Караджич). Безмятежно, пока в село на машине не “приезжает” дальний родственник Жорж (Петар Божович). Поскольку дороги в высокогорную деревню вообще нет, авто Жоржа приносят на руках наемые селяне. Жорж, канонический балканский мачо, мужик зоологического типа пускает пыль в глаза и соблазняет молодую пару на жизнь приморскую, жизнь кучерявую.
Так Яглика и Лука спускаются с гор, остаются без средств к существованию и оказываются в зависимости от Жоржа. Хитрован Жорж доставляет дешевую рабсилу для хозяйки модного нудисткого курорта “Ада Бояна”. Хозяйка, духарная мэнша гоняет ревнивых мужей с пляжа лозунгами: «Будущее за нудизмом!». Так патриархальная, но симпатишная Яглика становится служанкой среди интуристких попок. Поначалу она падает в обморок, но постепенно, день за днем, ее все больше увлекает голая английская семейка. Здесь фильм сворачивает с обычного югославского трагикомизма в томную, элегическую аллею.
...Это было у моря, где ажурная пена, две милых девчонки и мальчишка. Вот так. Ранним утром англичане исчезают восвояси. Падшая Яглика кается мужу и несет ему кувалду...
Вы никогда не замечали - каким недоразумением выглядят игры чемпионата России по футболу после мундиаля? О чем это я? Каждый уважающий себя российский синефил знает, что “Российское кино находится в ж-е”. Ну да. Можно и так сказать. А можно сказать, что “Российское кино находится на высокой степени развития”. На самом деле, никакого противоречия в этих взаимоисключающих утверждениях нет. Единственное противоречие – это парадокс зрительского восприятия.
Итак, все зависит от ракурса зрения. Вот лишь один из этих примеров. Дело в том, что знакомое нам зарубежное кино - это вершина гигантского айсберга. Над поверхностью волн сверкают 5-10 тысяч “неслабых” кинолент, которые прошли сито зрительского, коммерческого, фестивального, какого угодно отбора. Именно эти 5-10 тысяч фильмов в разные времена были переведены на русский язык и предстали пред ясные очи просвещенного отечественного киномана. Но кроме снежнобелой горы в глубинах океана безмолвствует неведомый, темный неизвестный почти никому кинематограф - подводное основание айсберга. Неизвестное кино состоит из более, чем полумилиона фильмов разного формата. В подавляющем большинстве это - совершенно беспомощные поделки, которые выпадают из поля зрения даже весьма привередливого киномана.
С другой стороны, из 150 фильмов, которые якобы снимают у нас в России каждый год, до заинтересованного зрителя доходит 20-40. Российский зритель невольно сравнивает 20-40% отечественной кинопродукции с 2-4% мирового кино, с отобрными его представителями. Мы гораздо лучше знаем свои фильмы-аутсайдеры, чем “аутсайдеров” испанского или турецкого кино. С другой стороны турецкий или испанский киноман гораздо лучше знает своих слабаков, чем российских. Таким образом, почти любая местная киноиндустрия находится в заведомо проигрышной ситуации, порождая абберацию восприятия. “Десант на Прчево” Дражко Джуровича принадлежит к подводной части айсберга - полумиллионной группировке неизвестного кино, которое можно увидеть на фестивалях подобных “Дням Черногорского кино в Москве”.
“Шел поп по мосту, шапку ветром сдуло, прыгал, прыгал, не достал - его в армию забрали” – вот приблизительное содержание “Десанта на Прчево”. Снятый на видеокамеру фильм “модного” режиссера на уровне сценария являет собой словесный винегрет, а на уровне режиссуры рождает темный хаос пустых образов. Бессмысленный на уровне грамматики перевод субтитров превращает это произведение искусства в предмет раздумий. Ей-богу - понять, что происходит в фильме, почти невозможно. Земледельческое село, выборы, поиски национальной идентичности, земля по имени Монтенегро, вертолеты НАТО, русские братушки, церковь-блудилище (цитата на “Чудо Невиданное”), мнимая смерть, провозглашение независимости, морские курорты - целебны, мотоциклы – быстры, и так далее.
Если отбросить шутки в сторону, то у меня сложилось стойкое впечатление, что группа приятелей, а именно: Драшко Джурович, Момчило и Марта Пичурчич купили видеокамеру и в перерывах между приемами ракии снимали друг друга в разных нарядах. После “Десанта на Прчево” даже “Cамый лучший фильм” покажется вам заслуживающим своего названия.
Некий налет любительства характерен и для фильма Горана Джокича “Такси драйв. Подгорица”. По структуре он сильно напоминает телепередачу НТВ “Чрезвычайные проишествия”. Фильм рассказывает о нелегкой судьбине черногорских таксистов, на которых нападают девочки-вурдалаки, грабит золотая молодежь, а куртизанаки просто не платят за проезд. Наконец, таксист не выдерживает и калечит под конец уже невинного пассажира.
“Кто виноват?” еще 11 лет назад строго спрашивал Горан Паскалевич в “Бочке пороха” и отвечал: “Сами и виноваты”. Тогда как Джокич снижает градус проблемы: “Среда заела”. Но дело тут вовсе не в этике, а в эстетике. Джокичу попросту не хватает мощи, бешенной югославской энергетики. В результате получился довольно вялый образчик криминальной хроники.
“Балканский экспресс” и “Красота порока” снимались еще в союзной Югославии, режисерами черногорского происхождения. В то время как первые действительно черногорские ленты делали совсем зеленые киноматографисты. Самое главное впечатление от кинофестиваля - пропасть между старым югославским кино и молодым черногорским бездона. Да и новохорватский “Либертас” оставляет желать лучшего.
Старые Фильмы Балетича и Николича могут нравится, могут не нравится, но это настоящее профессионально сделаное кино, в то время как первые черногорские фильмы, по сути, любительское, ученическое искусство. Ну что же делать? Когда-то надо начинать. Первые немые российские фильмы, например, “Понизовная вольница” тоже производят впечатление наскальной живописи. У старых мастеров (Велько Булаича) еще есть немного пороха в пороховницах, а молодые киноматографисты поехали домой – исправлять двойки.
Рускино. Евгений Васильев.
https://ruskino.ru/item/2009/4/30/rossijskoe-kino-skvoz-prizmu-chernogorskogo-kinofestivalya
