Из романа Альвдис Н. Рутиэн "Эльф среди людей" по мотивам приложений к "Властелину Колец" Дж.Р.Р. Толкиена. Арагорн - Первый, в честь которого был назван Арагорн Элессар.
Весь следующий день они шли по лесу. Лес был всё-таки странным, под стать серьезности Хэлгона: по нему было очень легко идти. Таких удобных тропинок нет и в их родных лесах, а, между тем, никаких признаков жилья вокруг не видно. Если это не дороги к дому, не пути лесорубов, не тропы воинов – то зачем они? Кем проложены?
Лес не давал ответа… только вот подчас Арагорну чудилось, что за ними наблюдают. А то еще – узоры коры на дереве складывались в лица, непривычные, пугающие… казалось?
Принц пытался спросить, но эльф качал головой, пресекая речи.
К вечеру они уви… нет, услышали дом.
Осенний пир со свежим пивом был в разгаре.
Кружку налей – и будешь бодрей,
Вторую налей – и станешь добрей,
С третьей будет жизнь веселей,
С четвертой станешь ты всех смелей! –
далекие голоса так смачно горланили этот незамысловатый припев, что «пей» и «хэй» эхо разносило за пол-лиги, а ближе к дому можно было разобрать и остальные слова.
Столько радости было в этой песне, что от нее и впрямь становишься и бодрее, и добрее.
Арагорн разулыбался, Хэлгон ускорил шаг, принц не отставал, будто и не шел целый день.
Поднялись на холм – к дому с ярко освещенными окнами, дверь распахнулась, на миг ослепив их золотистым светом, но его тотчас перекрыла широкоплечая фигура и радостный голос пророкотал:
Вот так вдруг! Тут старый друг!
Диво так уж диво!
А у нас – веселый круг
И в избытке пива!
Том Бомбадил посторонился, пропуская гостей. Эльф и юный дунадан вошли в дом.
В избытке здесь было отнюдь не только пиво.
Жарко горел камин, и всюду – на столе, по полкам, по стенам горело столько свечей, что и в летний полдень бывает не так светло.
Снеди на столе было человек на двадцать, не меньше. Пироги, ветчина, сыры, яблоки и множество мисок с какими-то вкусностями… такой пир Арагорн видел раз или два в жизни, но тогда за столом сидело множество народу, а тут – несколько коротышек, которые на первый взгляд показались принцу детьми, только вот у одного из этих «детей» была густая курчавая борода, а еще один был совсем седой.
Первым делом – смыть вам грязь,
Живо умывайтесь! – скомандовал хозяин пришедшим.
Подождем к застолью вас,
Но – шустрее, зайцы!
Это «зайцы» позвучало у него с такой старательной строгостью, что Арагорн расхохотался в голос – на весь дом, и смех эхом отразился от балок.
Вскоре они, умытые и посвежевшие, сидели за этим столом, но на полу, потому что стол был по росту этим странным коротышкам, с которыми, кажется, век знаком, хотя не очень разобрал их имена – кто Мунго, кто Фратти, а кто-то – Крутоног, и это «Круто» он произносит с такой важностью, что даже имени его не запомнишь.
Им с Хэлгоном поставили большую, человеческую посуду и в кружку налили вкуснейшего на свете пива, а потом хозяин и Крутоног пели, хлопая себя по коленям:
До дна, до дна – за славный ячмень,
До дна, до дна – за солнечный день,
До дна, до дна – за наш урожай,
Пей же до дна, меня уважай! – и под это, конечно, надо было выпить до дна, и ему тотчас налили снова, и снова полную, и хотелось попробовать всё из каждой миски, и пироги тоже разные: которые треугольные, те с яблоками, круглые – с тыквой, круглые, но в складочку – с капустой, а вон те… еда хмелила сильнее пива, так много ее было, и надо было запить, и пьется легко, и не чувствуешь совсем хмельного…
Со славным пивком мне всё нипочем –
И дождь, и снег, и ветер
А с другом вдвоем мы смело пройдем
Любые беды на свете.
У Арагорна горели глаза, он подпевал песням, словно знал их всегда, его кружка снова была полна, и это было здорово, кто сказал, что пиво хмелит, оно же пьется как вода, только очень-очень вкусная и душистая, и как же здесь красиво, в этом золотом свете свечей, и нет на свете дома замечательнее этого…
Золото… мягкой нитью совьется песнь.
Золото… теплым пледом накроет тишь.
Золото… так в закате растает день.
Золото… ты беззвучье услышишь.
Золото… ты шагни на безлюдный луг.
Золото… ты поведай мечты цветам.
Золото… если слезы нахлынут вдруг
Золото… ты расплачься там.
Золото… если нету иных дорог,
Золото… то тропинкою станет песнь.
Золото… для беды и для счастья срок
Золото… нам измерен весь.
Когда Арагорн проснулся, солнце било в окна. Давно заполдень.
Он вскочил.
Он помнил вечер, сияющую залу, пир, веселье… нежный женский голос, певший о золоте – что-то очень печальное и от того еще более прекрасное.
Где Хэлгон?
Вообще – где они?
Мальчик метнулся к окну – оно выходило на склон холма и дальше на широкий луг, где царил – вот по-другому и не скажешь! – роскошный дуб. Обхвата три, если мужчины возьмутся за руки. Или три с половиной, если женщины.
Возле дуба был Хэлгон и их хозяин.
Уф.
Хэлгон нашелся. И вообще – всё вчерашнее не приснилось, раз этот веселый бородач существует на самом деле.
Арагорн быстро оделся (то ли он сам ночью снял с себя одежду, то ли раздели, укладывая на эти перины… мягкие какие, оказывается!), выскочил из дому, побежал вниз.
– О! – приветствовал его хозяин, – недалеко дубок от дуба бегает!
Хэлгон улыбался, но… не ему. И не Бомбадилу. Он улыбался чему-то далекому, то ли из прошлого, то ли из будущего… то ли эльф разговаривал с дубом.
Почему бы нет? научили же эльфы энтов разговаривать. А Хэлгон со своим дубом беседует. Дуб ветвями шумит – отвечает.
Для всех деревьев на опушке уже давно настала осень – кто пожелтел, кто покраснел, а кто и облетать начал, а этот лесной король и знать не желает ничего про близкие холода. Стоит в несокрушимой зелени. Только с холма видно, что его макушка зазолотилась. Как у зрелого воина седина на висках.
Золото… размотаешь клубок дорог.
Золото… разменяешь года на дни.
Золото… возвратись, где судьбы исток,
Золото… возвратись, отдохни.
Арагорн мотнул головой. Странная это штука: осень. Такая красивая! – красивее, чем лето, а на душе грустно-грустно.
Всё о цикле романов Альвдис Н. Рутиэн "Холодные камни Арнора" по истории Средиземья
