История разворачивалась чуть быстрее чем весна. Месяца два-три, а то и пару недель.
Он как всегда, был не очень одет, не очень расчёсан, и не очень вежлив. Юморист со стажем, говорила Люська, когда подметала утренний асфальт, а он, выходя из подъезда, перепрыгивал через её веник.
Сам, он, впрочем, не замечал. Его ирония, казалась ему естественным взглядом на мир. Он как-будто не стал взрослым, и перерос ребёнка. И в тот момент, когда как дерево, должен был распустить крону — согнулся и стал расти вбок.
Его жизнь замерла на отрезке 22-23-х лет, а за забором то уже сияла отметка 40, а может больше. С тех времен осталась кепи, блуждающий взгляд и уже не такой новый и юношеский, но романтизм.
Все его движения были с подпрыгиванием, подмигиванием, ловкостью рук и обязательно, грустными шутками. Это такие, особые шутки, которые прикрывают место боли тем, что смеются над этим. Ха-ха-ха. И просят окружающих — посмейтесь вместе со мной. А зал пустой. На представление никто не пришёл.
Работал Юморист в бюро находок в Московском метрополитене. Помимо велосипеда, самоката, телевизора, свернутого в рулон ковра, прогулочной детской коляски его окружала сотня мелких личных вещей, которые молчаливо дышали в забытых сумках, авоськах и рюкзаках, лишь иногда постанывая и просясь домой.
За вещами иногда возвращались: приходили молодые парни за своими гаджетами, девушки за оставленными пальто, студенты за своими конспектами, над которыми они чахли в вагонах. И вот, растрёпанная, и недовольная Светка, открывает скрипучую дверь на станции «Котельники», вдыхает запах помещения с сотней чужих вещей и ойкает.
«Добрый день, мне нужна моя тетрадка, точнее конспект. Я студентка, и мне скоро сдавать экзамен», — декларирует Светка, мысленно оценивая, зависит ли от её уверенности в голосе шансы на воссоединение с пропажей. Шутка ли, ехать с Воробьевых гор, на самый конец фиолетовой ветки!
Из-за стеллажа, с кружкой чая привычно смеется Юморист. Это его развлечение, заставать неожиданных посетителей своей кладовой в смятении. Прихлебывая через край, он рассматривает зеленый до пола плащ, растрёпанные рыжие кудри и торчащие из-под длиннющих рукавов цветные ногти.
«Все тетрадки, вот в том углу, целая библиотека. Пожалуйста, ищите свою», —отвечает мистер пьющий чай. Светка решительно подходит к стеллажу, и нерешительно оглядывает его снизу доверху — в попытке построить алгоритм поиска. Всё-таки, она технарь!
За весь день приходило ещё пару человек, и он терпеливо искал им зонты, перчатки, забытые кошельки — помогал. И вот, направился к стеллажам со Светкой. Она сидела на полу, вытянув ноги и задумчиво изучала загнутые страницы загадочной белой книги.
«Напоминает экспонат в палеонтологическом музее»,— неудачно пошутил Юморист. «Что это за библия динозавров у тебя в руках?» — сказал он и нагнулся к листам, чтобы удовлетворить своё разыгравшееся любопытство.
Рисунки и шрифт поразили его. Выведенные на изумительно тонких страницах рисовой бумаги узоры, призывали прикоснуться к ним пальцами. Толстая корка мелодично скрипела от перелистывания глав, а обложка отражала солнечный свет. Книга света и чистоты, не меньше.
Что-то кольнуло в сердце, и Юморист помрачнел. Он больше не мог представить, что живет без этого солнца, находящегося перед ним. Его нутро разрывалось, бешено неслась кровь по артериям и венам, пальцы немели от желания. Он влюбился. В книгу.
С этого момента что-то в нём изменилось…Всегда шутливый и юморной, он пробудил в себе звериную хватку и желание обладать, хранить и защищать, прокладывать свой путь. Выгнав Светку, бесцеремонно и скоро, он невзирая на день, закрыл дверь своего склада и отправился домой. С ней.
Это была уже не первая любовь, с её боязнью наделать ошибок и ореолом очарования. Это было дикое чувство собственности, силы, решимости.
Он открыл книгу, и дух света проник в него. Каждая новая страница показывала ему картины любви, внимания, щедрости. Его сердце расширялось, он был воодушевлён.
Начавшись течением ручья, поток внутри расширялся, и вот Юморист уже выкидывает старую мебель, раздаёт ненужные вещи, прощается с хламом. Новые белые стены, нарисованный на стене водопад, и побеленные стены в подъезде. Из гадкого утёнка в прекрасного лебедя.
К нему стали приходить люди, и он открывал страницы книги, и показывал чудесные образы, которые она создавала. Духи, Маги, Волшебники — можно было узнать историю каждого и прикоснуться к могуществу.
Однажды бывший Юморист, оставил книгу раскрытой перед сном. И явился ему во сне провидец, сказавший, что за книгой придёт больной человек. И что случится это очень скоро, и велел отдать её тому, кому она положена. «Ты выбрал книгу, но она не предназначена тебе», — объявил провидец.
Человек испугался и перестал считать происходящее шуткой. В глубине души, он приписывал могущество себе, а книгу хранил как волшебную палочку.
Люди приходили, и он открывал дверь в смятении и беспокойстве. Встречу за встречей его мучал вопрос — разве он не заслужил этого подарка? Разве он не достоен быть проводником и магом белой реальности?
Злость внутри нарастала, и он перестал открывать дверь. Книгу запер в сейф, и снял квартирный звонок. Однако, в дверь постучали. На пороге стоял под потолок высокий человек, худой, сухой.
«Я за книгой»—, сказал он молча. Сердце забилось бешено, в висках застучало. Страх и бессилие перед судьбой сплели паутину для Юмориста и ласково укутали. Молча ответив «Проходите», он показал гостю куда-то внутрь комнаты.
«Я нейрохирург», — сказал длинношпалый. «Вы любите её, я вижу. Но это моя судьба, нести свет. Я расскажу вам, что с ней будет» — снова продолжил он молча.
Когда на операционный стол ляжет человек, я буду раскрывать книгу. Всё её силы будут светить ему, рассказывать, как прекрасна жизнь, и объяснять, зачем он родился на этот свет. Люди, попавшие ко мне, как правило, очень далеко уходят от своей истинной сути, и им нужно снова найти дорогу.
Слезы лились из глаз Юмориста. Прощание было бессмысленным, ибо он так и не смог обрести то, чем желал обладать. Хирург и книга испарились в тени Московского заката, оставив на память водопад на стене.
Юморист испугался того, что он снова станет собой. «Почему ты ушла, глупая книга», — кричал он в себе, разжигая злость. И вдруг на придомовой лавочке он увидел старуху и вскрикнул — «Здоровья тебе и заботы внуков, бабуля». И закрыл рот, и увидел изумленный взгляд обращённой на него старухи.
И понял. Что внутри него оставила след та, которую он любил. И что мысли его чисты и полны благодарности. И что как и хирург, он научился говорить искренне, от души — молча, не произнося вслух слов. И люди его слышали. И бабуля заулыбалась, и повязала платочек.