Вилем постелил ей на диване, и она почти сразу уснула. Они сидели с Карелом на кухне и говорили о прошлом.
— Странно, что ты остался после всего этого, — проговорил он и отхлебнул чаю.
— Ее выбор — уйти, мой — остаться. Сара была моей племянницей. Никто не виноват, что такое случилось с вами. И ты тут не причем, слышишь, — он едва коснулся запястья его руки.
Карел кивнул, — мне трудно говорить об этом. Даже спустя четыре года такая боль, — он приложил раскрытую ладонь к груди и склонился над столом. Ты не представляешь, как это потерять дочь.
— Да, — Вилем выдохнул и положил в чашку немного сахара. Я тоже любил Сару. Она была прелестной девочкой.
— Пожалуйста, не говори о ней так, — взмолился мужчина, — звук ее имени убивает во мне все живое, если там еще хоть что-то осталось.
— Прости. Я говорил тебе об этом и раньше, скажу и сейчас. Вы с Мерри слишком много пережили, чтобы оставаться вместе. Сара, — он запнулся, стараясь подобрать правильные слова, но все равно не смог найти их. — Она объединяла вас, и когда ее не стало, целое разделилось. Вы пережили самих себя. И то, что она не выдержала и ушла, ни в коей мере не меняет моего отношения к тебе. Я и твой брат, слышишь?
Карел устало положил голову на скрещенные руки и едва заметно кивнул.
— День за днем убивая себя, ты не вернешь ее. Вспомни, как ты играл ей на пианино, а она стояла тут босая с тигренком в руках и слушала тебя. Вспомни об этом? Твоя музыка была для нее получше всякого волшебства.
По его носу сбежала слезинка, затем другая, он вытер ее тыльной стороной руки и повернулся к другу.
— А где сейчас твоя музыка? Почему пианино вышло из строя?
— И не только оно. У меня внутри что-то сломалось, я больше не могу играть так, как раньше.
— Этого и не требуется. В каждый момент нашей жизни мы принимаем все новые и новые составляющие самого себя. Ты не можешь идти против обстоятельств, но ты можешь стать кем-то другим благодаря или вопреки им. Но ты боишься. И убиваешь свой талант алкоголем.
Вилем смочил горло остывшим чаем и продолжил, — когда твои руки начнут трястись от яда или старости, ты более не сможешь играть. Но пока в тебе есть жизнь, ты обязан ей тем, чем она тебя одарила.
— А если мне этого не хочется? — подал голос Карел и поднял голову со стола. В нем вдруг заиграла какая-то злоба и обида на Вилема. — Неужели, он не понимает, как ему тяжело поверить в музыку?
— Как давно ты любил? Когда твое сердце заливал свет? Когда? Ты помнишь это состояние?
— Помню. Четыре года назад я чувствовал счастье. Видел каждый день и не понимал, что это оно и есть. Я просто жил, как и любой другой, но был при этом собой.
— Ты не изменишь всего. Но разве подсознательно мы не стремимся к тому, чтобы дышать? До встречи с Мерри и до рождения Сары музыка была с тобой. И она остается с тобой, не смотря ни на что. Так какого черта ты ее хоронишь?
— Больно, — ответил Карел. — И кажется, время позднее.
— Да, — Вилем принялся собираться. — Я позвоню тебе завтра. Будь поласковее с девочкой. Она только кажется сильной, на самом деле ей страшно.
— Постараюсь, — ответил Карел и закрыл за другом дверь. 14.3#Praga_book
Продолжение следует завтра...
