Начало Часть I
Что знали о России итальянцы, служившие в трех войсковых корпусах Grande Armée? Что они могли знать о русских царях и православных патриархах, о золотых главах церквей, о боярах и степях?
Письма из Москвы, отправленные итальянцами в самом начале похода полны оптимизма, радостных ожиданий, веры в императора Франции и удачу.
Но постепенно тон писем меняется...
Гвардеец Эмидио Нерони из Москвы 9 октября:
Здесь уж холод великий, что же будет зимой? Несколько дней назад отправились мы за фуражом по деревням, да как выехали с одной стороны многие казаки, а с ними и крестьяне, что едва вынесли нас, малых числом и безоружных, добрые кони. Теперь за фуражом выходим в полном вооружении совместно 4-5 тысяч человек пехоты и кавалерии и уж тогда бояться нечего. Все хотят домой в Италию, потому как уж всем надоела эта долгая Кампания, где больше солдат померло от голода, чем убито в боях. […] Москва подверглась разграблению и пожару столь ужасному, что об этом люди будут вечно помнить. Ни в коей мере я не смог бы, даже если бы и захотел, поведать, сколь дивные вещи поглотило пламя. Видели мы кварталы домов, полных тончайших одежд и тканей, книг, инструментов, да все английской работы, и один квартал, где было 80 мастерских, из которых ни одна не состояла меньше чем из 10 деревянных строений, каждое из которых не поддается описанию, и все это мы видели в пламени, не в силах спасти эти чудеса. Мы видели это все до того, как начался пожар, теперь же смотреть на это нельзя без слез. Всем солдатам десять или двенадцать дней было разрешено грабить, брать себе и делать все, что они хотят. Были найдены погреба с шампанским, малагой, ромом, бордо и другими изысканнейшими напитками, и в первые дни устроили великое их распитие, после стольких месяцев страшного голода и питья лишь тухлой воды. […] Дивизия Пино насчитывала при выступлении из Милана 15тыс. человек, а сейчас в ней осталось 3 или 4 тысячи, и то же самое во многих других дивизиях, полно погибших от голода, лишений и трудов. В нашем Корпусе один застрелился, не выдержав мук голода. Этот поход все участники запомнят навеки.
Лейтенант Франческо Баджи из Москвы в письме к матери:
Мы устроились лишь ненамного лучше, чем если бы это был простой бивак; у нас и соломы мало для ночлега. О, как мы несчастны! Говорю это со слезами на глазах, вижу, каким трудным будет наше возвращение, вижу все лишения, дальность, приближающуюся зиму, крыши уже белые под снегом. О, какое горе!
Старший сержант Алессандро Нери в письме к матери
Невозможно рассказать, сколько лишений и трудностей я испытал, пройдя около 2900 миль. Мучения, голод, жажда, болезни, бесконечные броски по 30 и 40 миль в день, грязная вода, мерзкая погода, бои с русским противником и со злодеями-казаками, этим самым нечеловеческим родом войск в русской армии, не убили меня! Я не был, к моему несчастию, в Москве, так как наш 4-ый батальон стоял за городом... другие батальоны вошли в нее и несмотря на пожары, смогли там обогатиться. Вчера, отступая, участвовали мы в страшной битве против более ста тысяч русских, в то время как наши силы, состоящие в основном из итальянцев, подоспевших на помощь французам, которые потеряли своего генерала Дельзона, насчитывали не более 15.000, и все же, мы, итальянцы, победили, хотя наши потери были огромны: может быть, 5000 человек, притом, что русские потеряли вдвое больше... Мы неустанно атаковали штыками. Какой все это ужас!! Погибли многие офицеры и генералы, ранен генерал Пино, погиб его брат, ранен Варезе, полковник нашего 3-го Легкого Пехотного Полка и другие, а многие раздавлены пушками и лошадьми... Ты не можешь себе вообразить, дорогая матушка, какой ужас я видел, ночуя на поле боя, поскольку битва закончилась в полночь… Вице-король хвалил нас, прежде всего итальянцев, и Наполеон тоже посетил нас сегодня на поле боя и тоже хвалил нас, говоря: «молодцы итальянцы». Раненые тоже кричали: «Да здравствует Император, да здравствует Италия!»
Теперь мы стоим, но что будем делать? Как проведем эту страшную зиму? 3-ий Полк чрезвычайно поредел, из первоначальных 4000 человек осталось нас едва 300: не знаю, как это мне выпало остаться живым. Должен признаться, что вначале видеть все эти ужасы и столько мертвых мне, хотя и привыкшему, было жутко, но потом я запасся смелостью и старался идти вперед как настоящий итальянец.
Из воспоминаний об отступлении из Москвы Филиппо Пизани, итальянского добровольца.
«Каждый думал уже лишь о себе самом, забыв об обязанностях службы, субординации, уважении, дружбе, благодарности и гуманности. Множество солдат, будучи еще в состоянии держать оружие в руках, сбивались в отряды и отправлялись грабить не только близлежащие села, воюя с казаками, но даже и у своих ослабевших товарищей отнимали последний кусок хлеба, или раздевали полуживых, чтобы самим защититься от холода. 18 ноября прошел месяц со дня выступления из Москвы. Армия в 100 с лишним тысяч человек едва насчитывала теперь 30 тысяч, все измученные голодом, изнуренные, окоченевшие, полуобмороженные, треть из которых едва могла держать оружие».
Лейтенант Магелии в письме к брату:
С того момента началось наше отступление, и оно было столь стремительным, столь полным опасностей и препятствий, что мы растеряли всю экипировку, все золото, серебро и несметные сокровища, которые Армия раздобыла в Русской Столице, всю артиллерию и тягловую силу, лошадей и т.д. От страшного холода, голода и тягот полегли сотни солдат. Множество казаков постоянно атаковало наши фланги и тыл, и все больные, раненые, поставщики провианта и сопровождающие попали к ним в руки, как и все, кого им удавалось захватить. Наш Полк, хотя и не был в деле после 24-го, насчитывает теперь 83 человека, которые теперь подлежат демобилизации, но надежды мало. В общем, короче говоря, почти вся Армия погибла в этой страшной России, от голода или мороза; у тех же, кто переправился через Неман, мороз подорвал здоровье. Я тоже отморозил руки и нос. А вот некоторые сведения о тех несчастных выживших или погибших наших товарищах из Модены... Учти, что речь идет о попавших в плен, убитых или при смерти, и никто не может ручаться за их дальнейшее существование. Враг перестал преследовать нас после Немана, но я вместе со всеми уверен, что он будет наступать. Мы потеряли более 1000 пушечных стволов, все снарядные ящики, повозки, экипажи Императора, Неаполитанского Короля, Вице-Короля, Маршалов, Генералов, Полковников, Офицеров, погибла вся кавалерия и более трехсот тысяч людей.
Трагедия итальянцев, примкнувших к Наполеону. Итоги
Великая авантюра 1812 года почти для всех итальянцев закончилась трагедией. Тех, кто отправился в поход на Россию в 1812 году, обуревали жажда обогащения и авантюризм. Наполеон обещал им сказочную добычу в далекой Азии, призывая их принять участие во «Второй Польской кампании». И как страшный итог – гибель 98% участников похода, гибель всех лошадей, быков и материальных ценностей.
В основе поражения Наполеона лежала его первоначальная ошибка в подходе к предстоящей войне в России. Фактически он своими руками уничтожил армию в 500 тысяч человек, просчитавшись в стратегии, тактике и логистике. Так называемый Генерал Зима, пресловутый русский союзник, есть не что иное, как ширма, за которой удобно спрятать факты, проливающие свет на свершенное Наполеоном. В этой чистой авантюре против России были задействованы в том числе и итальянские силы.
Послужила ли чему-нибудь трагедия русской кампании? Споры поэтому поводу ведутся до сих пор, несмотря на прошедшие столетия. В любом случае, верность и честность итальянцев Наполеону не подлежат сомнению. Нет данных о массовом дезертирстве, как в случае с голландцами, швейцарцами и пруссами. Единичные случаи не показательны. Безусловен героизм итальянцев в сражении при Малоярославце, признанный русскими генералами и Наполеоном, вплоть до того, что битва вошла в историю под именем «итальянской». Около 7.000 итальянских воинов пали в бою в тот день, и эта цифра заставляет содрогнуться. К ним следует прибавить и 7.000 погибших с русской стороны. На другой день Наполеон был потрясен, придя на поле битвы.
Что же произошло по возвращении в центральную Европу, известно. Мюрат поспешил в Неаполь в отчаянной попытке защитить свой трон от австрийцев и англичан, осаждавших город. Вице-король Е. Богарне остался верен присяге Наполеону вплоть до его падения, но Венский конгресс был близок, и у Итальянского Королевства не оставалось шансов на выживание.
Однако немногие оставшиеся в живых ветераны должны были думать совсем не об этом. Многие военные влились в заново воссозданные донаполеоновские подразделения. Представители разных профессий, студенты, работники сельского хозяйства, мастеровые, торговцы вернулись в свои семьи. Они продолжали участвовать в жизни общества. Их привлекает движение карбонариев и затем тайные общества наподобие «Молодая Италия» Мадзини. Многие ветераны, уже в немолодом возрасте и потрепанные жизнью, примут участие в выступлениях карбонариев в Неаполе, Модене и революционном движении так называемой весны народов 1848 года. Кто-то в этой борьбе будет осужден на смерть и погибнет. То же самое случится и в России. Офицеры, прошедшие путь до Парижа, ознакомились с антифеодальными реформами, введенными Французской революцией и распространенными Наполеоном в Европе, и по возвращении домой они будут способствовать распространению либерально-масонских обществ, которые станут хребтом декабризма и первых русских революционных организаций. Сам Пушкин не остался в стороне от этих веяний.
Но это уже другая история…