У супругов Волколуповых трое родных детей и еще целая дюжина приемных. Здесь нужно провести разницу между усыновлением и такой формой опеки, как приемная семья. Вторая является формой договорных отношений: до совершеннолетия ребенок воспитывается в семье. А потом государство должно обеспечить его собственной жилплощадью. Впрочем, квартиры у нас часто выдают с большой задержкой. И по факту уже выросшие дети продолжают еще несколько лет жить с приемными родителями. Ребенок сохраняет ту фамилию, которую получил при рождении.
А началось все с уже фактически взрослой Гали – в 1997 году. Можно сказать, случайно.
- Мой муж Евгений Васильевич был в то время прокурором Волгограда. Ему приставили охранников, среди которых был подполковник, прошедший Афган. И вот его крестница воспитывалась в детском доме в Краснодарском крае. Девушка уже выросла и пошла в училище. Она стала писать крестному: «Дядя Валера, забери меня отсюда», - вспоминает Ирина Волколупова. – А потом приехала к нему. А он сам в однокомнатной квартире с матерью жил. Он стал просить меня. Я отказывалась. Ну куда? У меня же собственные дети.
Офицер все же упросил Волколуповых позаботиться о Гале. Так она вошла в их семью. Затем были Аня, Наташа, Леша, Кристина, Маша, Егор, Настя, еще раз Настя, Шура, Вика и еще один Леша. Супруги никогда не искали сирот сами – к ним всякий раз обращались из органов опеки. Все дети со сложной судьбой. У многих биологические родители злоупотребляли алкоголем, прошли через тюрьму. Практически все поступают с кучей болячек.
- У меня одна девчонка месяц к окну не подходила, потому что сожитель ее матери ее высовывал наружу. За то, что она игрушки не собирала. И к воде долго боялась приблизиться. А сейчас озеро переплывает, - говорит Ирина Владимировна. – А Лешу мамин сожитель плечом на гвоздь насаживал, как мясо на крюк. Мальчика долго передавали от одних родственников к другим, пока он у какой-то бабушки не очутился. У нее год прожил. Старушка хотела его оставить себе, но ее дети убедили отдать ребенка в органы опеки. И тогда выяснилось, что он нигде не числится. Нет сведений ни о рождении, ни об изъятии у матери. Если б какие-то негодяи отправили его на органы, человека никто не хватился бы.
Шура обрела родителей в шесть лет. До этого она была в приюте, откуда ее забрала семейная пара. Но счастливого детства не сложилось. Новая мама была, видимо, настроена поиграть с куклой. Ленты в косы заплетать, чинно чай пить. Но ребенка нужно учить, лечить, купать. Да там еще и характер может прорезаться. В общем, дама быстро наигралась и решила сдать дитя обратно. Впрочем, ее муж оказался более сознательным. Семейный конфликт даже привел к разводу. Отчим был готов оставить Шуру себе, не отдавал другим усыновителям, к которым не чувствовал доверия. И только когда ему рассказали о Волколуповых, признал, что там девочке дадут больше возможностей.
В семье полный интернационал: кроме русских есть еврейка, армянка, молдаванка. Например, Настя из Молдовы до сих пор иногда извращает русские слова. Может написать не «ботинки», а «будинки». У этой девочки не был известен даже точный возраст. Она знала день, когда отмечали ее день рожденья. А вот год… Его пришлось устанавливать медикам после антропометрических исследований.
Другую Настю и ее брата Егора регулярно и нещадно бил родной отец. Он мог разбудить детей среди ночи и отправить за продуктами. Не в магазин, естественно. Пищу брат с сестрой должны были украсть.
Кстати, это еще одна большая проблема. Практически всех детей, которых вводят в свой дом Волколуповы, приходится отучать от воровства. Евгений и Ирина более чем обеспеченные люди, у них прекрасно налажен бизнес. Поэтому приемные сыновья и дочери ни в чем не нуждаются. Но бывшие детдомовцы по-другому просто не умеют. Нужно терпеливо и неуклонно пресекать каждый случай.
- Я им сразу говорю: в нашей семье не терпят двух вещей. Это ложь и воровство. Я предупреждаю, что все обязаны хорошо учиться и помогать по дому. Но все воруют друг у друга. Замечаю: из школы принесли не нашу ручку. Откуда? «Мне подарили!» Начинаю допытываться, кто подарил. Беру за руку и веду в класс, пусть одноклассник подтвердит. А однажды у них самих кто-то вытащил деньги. Вор у вора украл. Ну и каково, интересуюсь у них. Почувствовали? – рассказывает Ирина Владимировна.
Есть еще одна привычка, вынесенная в нормальную жизнь из детдома. У воспитанников никаких проблем с питанием. Но иногда у них в портфелях обнаруживаются брикеты лапши быстрого приготовления. Вот полюбили они в детстве грызть эту гадость, до сих пор не отвыкнут.
Все дети обязательно посещают музыкальную школу и художественную академию. Не забыта и работа по дому: дежурят по графику, который составили сами. У всех способности разные. Кто-то легко должен осилить высшее образование. Кому-то потолок техникум. Но в люди выйдут все, уверены родители.
Самое главное, что со стороны родных детей Ирина и Евгений Волколуповы нашли поддержку. Победив ревность, они также приняли новых братьев и сестер в семью. Старшие проверяют дневники у младших.
Кстати, у Волколуповых не принято на день рожденья дарить игрушки. К совершеннолетию для каждого ребенка копится «приданое»: набор вещей, которые понадобятся в самостоятельной жизни. Постельное белье, посуда, другие предметы обихода. Сначала эту практики завели для девочек. Но мальчишки стали выпрашивать такое же. Поэтому родители вместе с детьми составляют список всего необходимого, а потом ежегодно выполняют пункты этого перечня.
И все-таки почему люди решаются вкладывать столько сил и материальных ресурсов в чужих детей?
- Я не знаю, - разводит руками Ирина Владимировна. – У меня нет ответа. Я просто не могу иначе. Но ведь в России много богатых людей. И мне не понятно, почему никто из них не поступает так же? Неужели не хочется проявить милосердие?