Учитель был маленький, худой, в вечном коричневом костюме, перемазанном мелом. В учительской шептались , что от него сбежала жена к коллеге, и сам он должен был уйти из института, где работал, чтобы не стать бесконечной мишенью для насмешек. Чуть позже это узнали и мы , ученики.
Внешне он напоминал уменьшенную копию пародиста Иванова, который вел телепередачу и издевался над чужими стихами.
Передача была популярна и учителя тут же прозвали Вокругсмеха.
Вокругсмеха преподавал у нас недолго, заменяя ушедшую в декрет любимую учительницу литературы Анну Абрамовну.
С ней мы могли рассуждать, разбирать произведения по -своему, высказывать мысли. Я очень увлекся этим.
Мы проходили "Горе от ума"
и как раз, про эту пьесу я, казалось, придумал интересную, не соответствующую школьному учебнику версию. Дело в том, что...
Но Анна Абрамовна неожиданно ушла в декрет.
То есть этого можно было ожидать, глядя на ее все увеличивающийся живот. Но я все равно был обескуражен и расстроен. Каков то будет новый учитель? И можно ли будет ему рассказать мою идею?
Разочарование меня постигло сразу. Вместо стремительной, живой и острой на язык Анны Абрамовны предстал перед нами измазанный мелом карлик - Вокругсмеха.
- Сегодня мы будем изучать параграф...- он полистал учебник. - Параграф...
- В учебнике нет параграфов - крикнул кто-то с задних рядов. - Это ж не физика.
- И задач тоже нет. - сказали откуда-то справа, - это не Рымкевич.
Класс заржал. Задачник Рымкевича был пыткой для многих.
- Тише, тише. - сказал Вокругсмеха - тема : Образ Чацкого. В плане его соответствия передовой мысли того времени...
После этого Вокругсмеха понес все, что обычно говорят по теме. Словно бы он хорошо выучил нужный несуществующий параграф. В классе заскучали.
- На каком месяце Анна Абрамовна была? - прошептала красавица Нонна Джиоева,моя соседка по парте.
- В смысле? - не понял Вася Шведов. - ааа! Кто ж ее знает.
И обратился ко мне доверительно:
- Вот кого бы я отбуцкал, так это Рымкевича. Попадись он мне. Прям его же задачником и по башке.
- Тише!Тише! - Вокругсмеха остановил урок и посмотрел на нас сквозь очки. - Вам что-то не понятно? Есть вопросы?
" Ну, наконец-то" - подумал я. -"Наступил мой звездный час".
- Да! У меня вопрос. - поднялся и даже сделал полшага в проход между партами.- Вот Вы говорите, что Чацкий - образ декабриста. Предвестник дворянского революционного движения,так?
- Так, - кивнул Вокругсмеха. Видно было, что он растерян.
- А я думаю иначе. Какой же он декабрист, если так глупо вступает в препирательства с теми, кто легко может донести на него. В частности с Молчалиным и Фамусовым? У декабристов было Тайное общество.Конспирация! А это просто болтун! Пушкин сказал : Чацкий, конечно, дурак, но Грибоедов очень умен...
Я почувствовал, что класс замер. Покосился на Нонну. Она улыбалась.
- Теперь возьмем Софью... Разве же Чацкий мог не видеть, что она ему изменяет? Он что, слепой? Или глупый?
По наступившей вдруг мертвой тишине, я понял, что сказал что-то не то. Даже Нонна отвернулась и смотрела в окно.
Я осекся. Взглянул на Вокругсмеха. Он смотрел на меня.
Потом, словно бы увидел свой испачканный мелом пиджак и отряхнул его.
- Это твой вопрос? - сказал он.
- Да. - ответил я и сел за парту.
- Понимаешь, если рассуждать чисто психологически, то вполне понятно, почему Чацкий не подозревал Софью. Быть может он излишне прямолинеен, быть может не красив, даже может и не талантлив, и, конечно, о карьере речи нет...
Вокругсмеха задумался на мгновение и продолжил.
- Но не замечал он потому, что любил Софью. Когда любишь, то не можешь подумать плохо, понимаешь? И все время уговариваешь себя, что все хорошо. Ты, получается, как слепой.
- И зачем такая любовь? - вдруг сказала Нонна с места.- Вот я бы...
- Нет, нет! - перебил ее Вокругсмеха. - Любовь в данном случае драматическая пружина...
- Ты же любишь и тебя же дурят. - Сказал Шведов. И прибавил короткое ругательство.
- Тише, тише! - сказал Вокруг смеха. И, вроде бы в наступившей тишине хотел добавить еще что-то, и даже набрал для этого воздуха в грудь, но передумал. И понес опять привычную пургу из учебника...
После уроков я играл в футбол в школьном спорт зале до тех пор, пока не начало смеркаться. Надо было идти домой.
Но в коридоре меня оклинул Вокругсмеха:
- Тоже домой не идешь, вольнодумец?
- Иду вот. - хмуро ответил я, опасаясь, что он будет ругать меня за выступление на уроке.
- Мне вот тоже торопиться некуда. - Сказал Вокругсмеха. - Иди сюда.
Он стоял у окна и я подошел к нему.
- Я думаю, ты прав. - сказал он и стал смотреть в окно. Его взгляд блуждал где-то вверху, на крыше второго школьного корпуса. - Ты прав, в нашей литературе слишком много идеологии. И мало человеческих отношений.
Я кивнул, хотя вовсе и не пытался это высказать на уроке.
- Но знаешь, чего еще меньше?
-Чего?
- Смотри. - он указал на крышу. - Видишь, там скачет ворона.
Я увидел.
- Она скачет туда-сюда. И таскает обертку от мороженого.
Зима, холодно, одинокая ворона и обертка. Видишь?
- Вижу.
- Вот этого и не хватает, понимаешь? Никому не интересны ощущения, мгновения, атмосфера, всем нужны типы характера, движение мысли, идеологическая борьба. Никому не нужна ворона с оберткой...
Я ничего не понял, но меня вдруг поразила эта ворона, она прыгала там, на крыше, в зимних сумерках. Почему? Зачем? Прыгала давно. Таскала бумажку и ничего не выражала. В рассказе о ней не было мысли, не было ничего типического, никакого сюжета, только вечер, летящий снег, черные пятна гудрона на обледеневшей крыше и серебристая бумажка.
- Думаешь, ей там одиноко? -спросил Вокругсмеха.
- Животным не бывает одиноко. - ответил я неуверенно.
- Жаль, - сказал Вокругсмеха и улыбнулся. - Получается, никому не нужная ворона. Нет в ней движения мысли. Борьбы идей. Что ж, неумолимое время и его течение...
Он посмотрел на часы. Потом попрощался и пошел по коридору.
Я видел его растрепанную прическу и пиджак, испачканный мелом, еще пару мгновений. Маленький и худой, он брел по коридору.
А когда он ушел, я обернулся и посмотрел в окно. Ворона была все еще там. В сумерках прыгала по крыше. Перетягивала обертку от мороженого с места на место.
В ней не было морали и смысла. Она не участвовала в борьбе идей. Трудно было сказать, глупа она или умна . Она ничего не символизировала и ничего не выражала.
Это была просто никому не нужная ворона.