«Сначала показалось. Что бегут.
То ли, толпа людей. То ли, стадо коровье. Бегут молча. Толкая друг друга, шелестя однотипными дождевиками. Упираясь, по ходу, рогами. В бока, зады, окороки. Подцокивая копытами, лапая мокрыми ладонями спины впереди/бегущих. Оттирая, выталкивая из сплочённой — до дружного — толпы. Роняя на обочину — безоглядно, безжалостно.
И она проснулась! Прислушалась, даже вылезла из-под одеяла. И хотела было пройти к окнам. Глянуть — что за дела?! Но поняла — начался ливень. Летний, сумбурный, жадный до эффектов. Со сбоями в ритме, качаниями могутных струй по ветру, всплесками наглости в стёкла, двери, кровли. Волнение улеглось, но сон сбился. И она вспомнила праздник. Что прошёл совсем недавно. И недели не минуло. По ассоциации? Возможно…
Когда она появилась, в числе последних. Приглашённых. Сборище, как раз походило на толпу. Или на стадо?.. Туча нарядного народа сгрудилась возле импровизированного подиума, на полянке, у главного корпуса. И что-то мычала — оживлённо и надсадно. Будто, требовали увеличения зарплат. Она выбралась из внедорожника. Одёрнула немного помятую юбку. Поправила ремешок на левой босоножке. Вытянула сумочку с сидений и отправилась в административное. Позади шёл Аркадий — шофёр и бодигард, по совмещению. Опередил на три шага и дальше двигался заграждением от любопытствующих глаз. Коих, образовалось немало. Так, королевской парой они и проникли в здание. Мужчина остался в холле. Она прошествовала на второй этаж. В свои апартаменты. Долго выбирала наряды, обувь, украшения. Плюнула на этикеты — достала из гардеробной простое. Почти, каждодневное. «Было б — кому показываться!» Собралась, пыхнула парфюм. И спустилась вниз, к крылечку. Снова объединившись с Аркашей, вышли на воздух. Митинг всё ещё не рассосался, а местами даже окреп. «Что им надо?» — спросила она невзначай.
«Кто их знает. Им всегда. Что-то надо. Лентяи. Работать не любят. А деньги получать на карты не отказываются. И погулять, водки попить, пошарахаться в укромных углах — всегда «за». Как вы их терпите?! Будь моя воля…» — эмоционально проскороговорил. И уже «по уставу»: «Им сказали. Грядут увольнения. Волнуются. Все — под угрозой!» Усмехнулся. Поправил галстук. Вопросительно глянул — «идём или ждём?»
Она слегка напряглась. Скандалы — не её амплуа. Хотя, именно сегодня, и не сомневалась — без них никак! Но не на эту же тему! Пошло, господа!
Кивнула — «идём, хрен с ними!» — и сошла на дорожку. Пока добирались до места, перебросились фразками, ни о чём. И равновесие восстановилось. А когда подтянулись совсем близко. И отчётливость претензий — словесная и эмоциональная — уже не оставляли никаких сомнений. «Стачком, блин, доморощенный!» Она вдруг внутри налилась силой и спокойствием. Словно, окатили неожиданной благостью. И пробираясь сквозь возмущённые, недовольно бухтящие скопления «трудящихся». Скоро воткнулась в эпицентр события. И присоединилась.
Мужчина — дорогая стильная куртка, молодёжного фасона джинсы, коротко стриженый, шикарно благоухающий. И так — по мелочи. Тихо говорил со стоящими совсем близко. Объясняя основы грядущей реорганизации. Кто-то кивал, другие шипели. Прочие обсуждали, обещанный к вечеру, банкет. Ажиотаж, был подогрет, явно, искусственно.
Она улыбнулась боссу. А он, кивнув в ответ, подал руку. Помочь взобраться. Легко коснулся губами щеки. И оставил рядом с собой. Оглядел массы и зычно огласил: «Дамы и товарищи! Хочу представить вам вашего нового хозяина! Хозяйку. «Любить и жаловать!» — не прошу. Она не сторонник лизоблюдств! Просто оповещаю. Изменения в штате будет проводить новая владелица. Так что — все претензии и упрёки. К ней!» Рассмеялся. Спрыгнул на землю, подхватил — с возвышения — супругу на руки. Покружил, отпустил, обнял. Казалось, век не видал. И соскучился — смерть! Крикнул, разбавить огорчения народные: «Через час начинаем застолье. Все — в банкетный зал. Не теряться и не опаздывать». И в полголоса жене: «Нора. Мне их даже жалко. Представляю аутодафе, что ты им устроишь. Хотя, слов нет, заслужили…»
Гулянка прошла без чудес и недоразумений. И аллюзия «бегущей толпы» — теперь, при ночном воспоминании — рассеялась. Смазалась деталями. Из оставшихся подробностей в уме витала одна. «Королева бензоколонки». «Самая обаятельная и привлекательная». «Гвоздь» — в каждой ж*пе. Рядовая шлюшка и нерядовая дрянь Нинель. Весь вечер просидевшая сиднем за крайним, к выходу, столиком. Надравшаяся в хлам. И даже страшнее. Многолетняя претендентка — не понятно на что. Но с понтами — несусветными. Так и осталась — с одними понтами. И в списке «на вылет» — она числилась первой!..
Дождь подутих. Нора прошлёпала босыми ступнями к двуспалке. Прилегла и позвала — через стену и сквозь звенящую тишину дома: «Эй. Хозяин. Я знаю, ты не спишь. Я слышу твои нескромные и пылкие чувства. Мне тоскливо и прохладно. Приди же. И обойми меня…» И в приоткрытое окно, умиротворённо: «Бегите, бегите… Кто знает — что вас ждёт завтра?..»