Мне говорят, что это был всего лишь случай. Никто не виноват и от меня не зависит. Я верю, они оберегают меня от мук совести. Но я-то знаю.
Мне говорят, что у меня много времени. И все ещё будет. И дети, и путешествия. И запах липы под окном. Но я-то знаю.
Я знаю, что я могла бы многое, но почему-то не сделала. Мне нужна смелость, как и тогда. Где её найти? А львиный настрой? Где?
Внутри. Звон колоколов еле слышен. Прислушиваюсь. А это не колокола вовсе, а тоненький тихий голосок.
Когда я была маленькой, я мечтала быть тем, у кого все есть. Всё, кто бы что не попросил, я могла бы дать. Мы так играли. И я давала — богатство.
А чем сейчас отличается от тогда? Ничем. Просто я стала старше, выше. А светлая лавка внутри моего сердца работает как и всегда, только не захаживала я в неё давненько. Вот вспомнила. Я возьму себе смелости один килограмм, пригоршню львиного настроя и блестящую жёлтую ленту в косы. И походкой счастливого лунатика выйду в шумный город.
— А есть ли прощение? — перегнусь через дверной косяк, вспомнив о важном. — Прощение, что не сохранила, не уберегла. Никак не могу найти.
— Есть, и даже разрешение на ношение. Лови!
Прижимаю к груди. Как вдруг обнаруживаю: поменялась. Я поменялась. На что-то тяжёлое и вязкое, что сейчас с чваканьем свалилось с меня и превращается в невесомую цветочную пыльцу. Что-то, что я ещё не знаю, как называется, улетает ввысь, в небеса.
Мне много что говорят, но за себя я знаю лучше кого бы то ни было. Я обязательно. Слышишь? Обязательно отыщу недостающий фрагмент в той самой лавке, даже если мне придется найти хоть десять тысяч неподходящих деталей.
А пока я шепчу тебе, мой нежный человечек, для которого я не сделала всего, что могла бы: я принимаю твой выбор. Нелегкий для меня выбор.
У каждого своя жизнь. Свое право. Я уважаю твоё. Свою же вселенную я придумаю такой, которую пожелаю.
Отпускаю. К высоким и бирюзовым.