Александр Беляев был материалистом, ни во что сверхъестественное не верил, поэтому к голове профессора Доуэля в знаменитой повести подключены всяческие трубки, поставляющие питательные вещества. У Беляева – фантастика научная.
У Булгакова – фантастика волшебная: две незадачливые головушки, осмелившиеся возражать потусторонним силам, а именно Берлиоза и Жоржа Бенгальского, даже после расставания с телом живут вполне себе самостоятельно - безо всяких трубок и проводков. Голова Жоржа требует доктора, а голова Берлиоза выслушивает тираду Воланда о бытии, услужливо трансформируясь затем в зловещую чашу для вина.
Однако голова, ведущая независимый от тела образ жизни, не единственная идея, которую позаимствовал Булгаков у своего коллеги по литературному цеху.
Автоматическое пение, навязанное пакостным регентом филиалу Зрелищной комиссии, перекликается с подобной идей Беляева в романе «Властелин мира» (1929г). Нежданная музыкальная эпидемия накрыла город:
«Вчера вечером в городе наблюдалось странное явление. В 11 часов ночи, в продолжение 5 минут, у многих людей, число их пока не установлено, но, по имеющимся данным, оно превышает несколько тысяч человек, - появилась навязчивая идея, вернее, навязчивый мотив известной песни «Мой милый Августин».
Коровьев для своих проказ в филиале предпочел более патриотический вариант – песню по стихотворению Д.П. Давыдова «Дума беглеца на Байкале».