У меня имелись два первоочередных адреса. Один из них принадлежал менту Иванову, второй – Воротынцеву, на «Субару» которого согласно гаишным данным ко мне приезжал этот самый Иванов со своим напарником. Мент мог сейчас находиться на службе, все-таки сотрудники уголовного розыска имеют что-то похожее на обычный рабочий день. Это не ППС. Хотя, конечно, и в уголовке свой мутный график дежурств... Позвонить в нагляк ментам? Сэкономив время, узнать, где сейчас Иванов?.. И что это даст? Ведь кроме моих предположений о художественном свисте Варварова на счёт его сегодняшней службы в МВД, Иванову предъявить ничего более существенного я не мог. И это при том, что я давно решил, что главным в паре Иванов-Варваров на самом деле был Варваров, пусть он и рулил «Субарой». Плюс как вариант: Варваров, или кто он там на самом деле, лишь прикрывался при встрече со мной настоящим ментом Ивановым. И в свете этого Варварову ничего не мешало иметь доверенность на «Субару», чтобы на улице при выезде на стрелку не создавать себе лишних проблем… Значит, пытаться с пустыми руками разговаривать сейчас с Ивановым смысла особого не было. Поэтому, заскочив домой, я по настоятельной рекомендации своего полкана и чтобы ненароком не вспугнуть потенциальную жертву, побрился, приоделся, приняв более благообразный вид, и двинулся по самому перспективному, на мой взгляд, адресу...
От бетонной свечки Воротынцева до МКАДа было рукой подать. Так сказать – самый смак Москвы, когда от крайней станции метро ещё нужно автобусом пилить минут сорок до своего подъезда. Однако у дома Воротынцева имелись и достоинства: глубокий овраг Сходненского ковша в сотне метров. Такие себе нехилые гектары почти дикой, по московским меркам, природы рядом со своим двором, только перейди улицу и скатись вниз по склону в сторону Кремля.
Возле подъезда Воротынцева стояла знакомая мне «Субару». Возможно, мне повезло и хозяин машины находился дома.
Я поднялся на крыльцо, набрал номер квартиры на домофоне. Через минуту шайтан-машинка тонким женским голосом поинтересовалась:
- Кто это?
- Здравствуйте. Уголовный розыск. Старший лейтенант Лощинский, - назвался я, постаравшись поневнятней произнести фамилию.
- Что вам надо?
- Я хочу поговорить с Воротынцевым Николаем Арсеньевичем. Тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Холостого. Бездетного. Зарегистрированного в две тысяче первом году в родительской квартире, из которой вы со мной говорите.
- О чем?
- О его машине. «Субару», которая стоит у меня за спиной.
- Николай сейчас спит.
- Так разбудите.
- Он просил его не будить.
- Черт, - ругнулся я. - Послушайте, гражданка, мне срочно нужно переговорить с вашим хахалем или кем он там вам приходится. Если вы его не разбудите сами, то я сейчас вызову наряд, и мы поднимем весь дом на уши. Вы что, этого добиваетесь?
- Ладно, поднимайтесь. Двадцать первый этаж.
- Я знаю…
Сработал магнитный замок, я потянул дверь на себя и она медленно открылась. За тамбуром подъезда открылся холл со стенами салатового цвета и рядами почтовых ящиков на них. Консьержка этому пролетарскому подъезду не полагалась. Зато наличествовала пластиковая, почти одного цвета со стенами, коробка для белья, которая использовалась для сбора рекламы. У коробки был прожжён один бок. Наверно, кто-то добавил к рекламе огня непотушенным на улице бычком…
Неспешный, но зато самый просторный, лифт доставил меня на нужный этаж. Я вышел из кабины и подождал, когда мне откроют ещё парочку дверей.
Встретила и провела меня в квартиру Воротынцева особа женского пола неопределенного возраста то ли тридцати, то ли сорока лет. Под шелковым халатиком с золотыми драконами на красном фоне пряталось сухонькое тело на любителя: плоский зад и чуть более женственная грудь.
- Вы сказали, что из милиции? - спросила меня женщина, притормозив в прихожей и посмотрев снизу мне в лицо.
- Да, - ответил я и показал ей ментовское удостоверение на чужую фамилию, но с моим лицом на фотографии. Женщина без особого восторга и интереса глянула на корочки и, указав на дверной проем в одну из комнат, сказала:
- Проходите.
В квартире пахло перегаром и недавно сделанным ремонтом. Небольшим, чисто косметическим ремонтом в виде побелки потолка и поклейки новых обоев. Мебели в квартире было мало. Только шкаф-купе в прихожей, стенка из МДФ и плюшевый диван в большой комнате, оставшейся у меня за спиной, да широкая, на два посадочных места постель в спальне, куда я вошел. На постели прямо в одежде лежал крупный мужчина и сладко причмокивал губами. На вид мужчине было лет тридцать пять лет. Я обернулся к женщине:
- Воротынцев Николай Арсеньевич?
- Он самый
- А вы кем ему приходитесь?
- Так, сожительница. Живем гражданским браком.
- Я могу посмотреть его и ваши документы?
- Пожалуйста.
Женщина вытащила из дамской сумочки, что висела на крюке в прихожей, свой паспорт и отдала его мне. Пока я изучал его, она сходила в большую комнату и принесла оттуда толстое портмоне. В нем, кроме денег и паспорта, нашлись военный билет, права и бумаги на "Субару".
Согласно паспорту встречала меня на пороге квартиры Лукина Людмила Степановна двадцати семи лет от роду. С регистрацией в Павлике. Частный сектор недалеко от фабрики павлопосадских платков… Я вернул паспорт Лукиной и занялся документами Воротынцева. Абориген оказался военнообязанным, служил срочную... Я бегло посмотрел документы на машину и права. В них для меня не нашлось ничего интересного. Я вернул все Лукиной и еще раз осмотрел ее с ног до головы. Все-таки ей двадцать семь, а выглядит не пойми как. Серое, ничего не выражающее лицо. Серые мышиные волосы. Блекло голубые глаза, в которых читается многолетняя усталость от жизни. Мой взгляд снова прошёлся по ее почти плоской груди и костлявой фигуре. Даже сквозь халатик видны выступающие тазовые кости. Может, чем-то больна, а раньше выглядела намного симпатичнее? Я прикинул, что получится, если ее приодеть, покрасить в более живой цвет волосы и нарисовать лицо. Вполне возможно, что тогда все изменится... Но глаза-то, с их усталостью все равно останутся. А дружок-то ее выглядит вон каким упитанным бодрячком!
- Николай давно спит? - спросил я.
Лукина посмотрела на часы и ответила:
- Лег в семь утра, а сейчас уже четвертый час. Но будить его я не стану. Если вам надо, делайте это сами.
- Давайте я сперва поговорю с вами, - предложил я.
- Тогда пройдем в кухню. Она у нас выходит окнами на север и там не так жарко.
- Хорошо, - отозвался я и проследовал за женщиной в указанном направлении.
Устроившись на предложенном мне табурете, я посмотрел на севшую за стол напротив меня женщину и спросил:
- Кем Николай работает?
- Охранник в… - Лукина слегка запнулась, - ресторане. Ночью после работы с кем-то из друзей выпил и вернулся домой уже утром. Завалился спать не раздеваясь.
- А во сколько ему вчера надо было явиться в ресторан?
- К десяти утра.
- Позавчера он ездил на работу на своей машине?
- Я ушла в тот день часом раньше его. Вечером, когда я вернулась около полуночи, машины у подъезда была. Впрочем, Николай редко ездит в ресторан на ней.
- А вы сами кем работаете?
- Кассирша в «Магните» на Яна Райниса.
- А где расположен ресторан Николая?
- Возле Белорусского вокзала. Фасад выходит прямо на площадь.
- Случайно не там, где раньше было казино?
Снова помедлив, Лукина ответила:
- Да.
- Давно вы с Николаем?
- Семь лет.
- И все еще официально не оформили свои отношения? – удивился я.
- Детей нет. Чего их оформлять?
- Друзей у Николая много? – спросил я, хотя меня так и подмывало задать вопрос о том, в чем причина отсутствия детей.
- Настоящих почти нет, - сказала Лукина.
- Такие имена как Иванов Сергей и Варваров вам о чем-нибудь говорят?
- Нет. Может, это кто-то из его приятелей, которых я знаю только в лицо.
- Понятно.
В спальне на кровати заворочался Воротынцев.
- Мать! Дай холодненького попить! Все во рту пересохло! - долетело до кухни. Голос у Воротынцева был почти Шаляпинским. Немного подучить и можно выступать на сцене Большого в операх.
Услыхав голос сожителя, Людмила подскочила, метнулась к холодильнику и открыла дверцу. Я услышал, как внутри холодильника что-то стеклянно звякнуло. Женщина достала бутылку «ессентуков». Вернувшись к столу, она сорвала пробку и начала наливать минеральную воду в стакан. Я заворожено наблюдал, как он наполняется. Мне тоже очень захотелось выпить чего-нибудь холодненького с лопающимися пузырьками серебристого газа.
Пять минут назад я об этом не думал, а теперь хозяйская минералка, отсутствующий кондиционер в квартире и жара за окном все изменили.
Лукина взяла стакан и улетела в спальню.
Очень выдрессированная дамочка, подумал я, глядя на спину женщины.
Не удержавшись, я сделал небольшой глоток прямо из горла бутылки, оставленной хозяйкой на столе. Нехотя поднялся с табурета и шагнул следом за Лукиной. Остановился, глянул на остатки минералки в бутылке. Почесал затылок и, прихватив бутылку с собой, потопал в спальню на встречу с Воротынцевым.
Сидящий Воротынцев производил еще более, чем лежачий, внушительное впечатление. А когда он встал, заметив меня, я задрал голову, чтобы видеть его лицо. Пустой стакан в его руке казался игрушечным наперстком. Лукина рядом с ним вообще была еле заметна. Да и то заметна лишь по той причине, что я знал, что она должна находиться где-то вблизи от Воротынцева. Иначе я никак не смог бы догадаться, что за его левой рукой скрывается целая женщина.
Глядя на мужчину, я понял, что чувствовала Машенька, когда появились в доме хозяева - три медведя. В ближнем бою с ним мне ничего не светило. Главное, при отступлении на кухню, где был набор ножей, не споткнуться о что-нибудь…
В качестве жеста дружбы я протянул Воротынцеву бутылку с остатками минералки. Не задумываясь он принял от меня бутылку, поднес ко рту и одним глотком всосал в себя все ее содержимое. Лукина приняла пустую тару, выскочила из-под руки Воротынцева и вдоль стенки мимо меня проскользнула в коридор, оттуда сказала:
- Я сейчас еще принесу.
Воротынцев молча возвышался надо мной, наклонив вперед голову из опасения задеть макушкой потолок над собой.
- Старший лейтенант Лощинский, - представился я, показывая удостоверение. – Уголовный розыск.
- Ну и что? - пророкотал Воротынцев, даже не глянув на мои левые корочки.
- Я пришел по поводу вашей машины. Позавчера произошла авария на улице Зорге. С человеческими жертвами. Данные камер наблюдения свидетельствуют, что причиной аварии была "Субару". Очень похожая на вашу. Машина с места происшествия скрылась. Номер машины был заклеен скотчем.
- Я обычно езжу на работу на автобусе и метро, - ответил Воротынцев, опускаясь на постель. – Чего стоите? Садитесь.
Предложение хозяина мне пришлось по душе и я плюхнулся на стул, стоявший у стены напротив него.
С каждым новым словом Воротынцева его коэффициент умственного развития в моих глазах падал на пять пунктов. Впрочем, его лицо с самого первого момента, когда я его увидел, не напоминало лицо высоколобого интеллектуала.
- Может, вы позавчера давали кому-нибудь свою машину?
- Да, - ответил Воротынцев, четырехлетний мальчик, которого засунули в громадное тело тридцатилетнего мужика. - Позавчера я давал машину.
- Кому?
- Одному парню с работы.
- Кому именно?
- Олегу Кудрявцеву.
- Кто он такой?
- Я вместе с ним работаю.
- Он охранник в ресторане?
- Да.
В комнату вошла Людмила. Она принесла на подносе три бутылки "ессентуков" и второй стакан, поставила поднос на столик в изголовье кровати и положила рядом с бутылками открывалку. Воротынцев открыл сам бутылку, налил в свой стакан воды и спросил у меня:
- Вы будете?
- Да, - ответил я.
Воротынцев аккуратно наполнил второй стакан и подал его мне. Я взял стакан и выпил половину воды из него.
Людмила устроилась справа от Воротынцева на постели. Сам же Воротынцев в два глотка осушил свой стакан, наполнил его из новой бутылки. Снова выпил, перевел дыхание и посмотрел сперва на меня, потом на Лукину.
- Представляешь, я дал Олегу машину, а он, оказывается, вчера попал на ней в аварию.
- Я тебя много раз тебя предупреждала, чтобы ты ничего такого не делал, - устало сказала Лукина.
- Меня же попросили, - обиженно ответил Воротынцев.
- Он всегда так поступает, - сказала Лукина, обращаясь ко мне. - Его о чем-нибудь попросят, а он отказать не может. Многие из его знакомых этим часто пользуются.
- А что, у вашего Олега разве нет своей машины? - спросил я у Воротынцева.
- Есть, - последовал тут же ответ.
- Тогда зачем ему понадобилась ваша "Субара"?
- Не знаю. Я не спрашивал.
- Вы хотите сказать, что позавчера приехали на работу на своей машине и там отдали ее Олегу?
- Да.
- Ты знаешь Сергея Иванова? - спросил я. - Ему около тридцати лет.
Воротынцев наморщил лоб. Несколько минут думал, что-то проговаривая про себя и шевеля губами.
- Нет, - наконец сказал он. - Сергея Иванова я не знаю. У меня есть знакомый Александр Иванов, но ему уже сорок.
- А фамилия Варваров тебе о чем-нибудь говорит? – поинтересовался я.
Процедура обдумывания моего вопроса опять повторилась. Причем с тем же нулевым результатом.
- А какое отношение имеют эти ваши Иванов и Варваров к аварии? - обеспокоено спросила Лукина. - Они пострадали в аварии?
- Можно считать и так, - уклончиво ответил я.
- И что теперь ему будет? - спросила Лукина у меня, положив свою ладонь на руку Воротынцева.
- Если все, что он только что сказал, подтвердится, то, думаю, ничего серьезного ему не грозит, - сухо произнес я. - Как я понял, вы, Людмила, тоже знакомы с Олегом Кудрявцевым. Что вы можете о нем рассказать?
- Знакома, - сказала Лукина. - Ему двадцать пять. Кажется, не женат.
- Не женат, - подтвердил слова женщины Воротынцев.
- Где он живет?
- По-моему, возле метро "Речной вокзал".
- Где именно? - спросил я.
- Не знаю, - ответила Людмила.
Я посмотрел на Воротынцева. Он в ответ лишь пожал плечами.
- Я у него никогда дома не был.
- Живет один или с родителями?
- С матерью, - сказал Воротынцев. - Он говорит, что отец их бросил, когда ему было еще десять лет. Платил одно время алименты, а когда Олегу стукнуло шестнадцать, совсем исчез.
- У вас есть телефон Олега?
- Разумеется, - ответил Воротынцев, извлек из-под подушки мобильник, очень ловко отыскал в нем нужный номер и показал его мне. Я переписал себе в блокнот цифры с экрана мобильника.
- А домашний телефон у него есть?
- Есть, - сказал Воротынцев. - Но я его не помню. Он у меня записан где-то на работе.
- Как Олег выглядит?
- Парень как парень.
- Брюнет с короткой стрижкой. Олег выше вас на полголовы, - пришла на помощь Воротынцеву Лукина, когда тот замолчал. – Занимается бодибилдингом.
- Олег сейчас на работе? - спросил я у Воротынцева.
- Да.
- Что-нибудь про машину и аварию он вам говорил?
- Нет.
- Кто у вас в ресторане отвечает за охрану?
- Терехов Михаил Андреевич.
- Олег Кудрявцев принимает наркотики?
- Нет, - моментально ответил Воротынцев. Такая оперативность с ответом мне не понравилась. Спрашивать после этого о пристрастиях Кудрявцева к выпивке не имело смысла.
- У Олега есть доверенность на управление вашей машиной? - спросил я.
Воротынцев стушевался, не зная, что мне ответить.
- Давал он, - сказала Лукина. - Еще в начале года.
- Ну, давал, - буркнул Воротынцев. - Что в этом плохого?
- Ничего. Только теперь Олег втянул тебя и твою машину в дрязги с милицией из-за аварии, - произнесла Лукина.
- Если вы еще в начале года сделали доверенность на имя Кудрявцева, значит, он уже не один раз ездил на вашей "Субару"? - спросил я.
- Да, - признал Воротынцев.
- Этот Олег юзает его "Субару" больше, чем он сам, - недовольно произнесла Лукина.
- Зато он всегда чинит мою машину, если что в ней ломается, - возразил Воротынцев. - Проходит техосмотр. И бензин он всегда сам покупает.
- Еще бы ему этого не делать! - распалено сказала Людмила. - Благодетель нашелся!
Воротынцев положил свою огромную лапищу на спину Лукиной и нежно ее погладил. Женщина вроде бы начала успокаиваться.
- Эту девушку вы когда-нибудь видели? - спросил я, показав Воротынцеву фотографию Альки.
- Не видел, - ответил мужчина.
- Ни на улице, ни на входе в ресторан?
- Нет. Она мне не знакома.
- Ее зовут Алевтина Соколова.
Воротынцев опять надолго задумался. Он взял у меня фотографию, повертел ее в руках то поднося поближе к лицу, то наоборот, отодвигая от себя.
- У меня плохая память на лица, - признался Воротынцев. – Имена я тоже запоминаю неважно. Может, когда-нибудь я с ней и встречался. Но сейчас забыл.
- Можно мне посмотреть? - спросила у меня Лукина, когда Воротынцев вернул мне фото Альки.
- Пожалуйста, - ответил я, передавая ей фотографию.
Лукина несколько минут изучала снимок, потом отдала его мне.
- Что скажете? - поинтересовался я.
- Я ее не знаю.
- Понятно, - отозвался я и встал со стула. - Тогда я пошел.
- До свидания, - сказал Воротынцев, сладко зевнул и потянулся. Сидя на кровати, он почти достал руками до потолка. Когда я вышел из комнаты и посмотрел назад, Воротынцев уже, взбив подушку, укладывался спать. Будто только что не было ни меня, ни моего дурацкого рассказа про аварию. Воротынцева совсем не беспокоила дальнейшая судьба его коллеги, который с моих слов был виновен в аварии. Воротынцев даже не почесался звякнуть своему Олегу и сообщить, что им интересуются менты!
Я вышел в прихожую. Лукина последовала за мной, встала около меня и спросила:
- Зачем вы приходили?
- Авария... - начал было я. Но женщина перебила:
- Я не Николай. В вашу аварию, после всего услышанного, я уже не верю.
В руке женщины был мобильник Николая. И она вполне способна предупредить Кудрявцева. Лишние хлопоты мне сейчас были точно не нужны.
- Девчонка, снимок которой я вам показывал, пропала. Возможно, ее похитили. Я ее ищу.
- А причем тут Николай?
- Он сам, по-моему, никакого отношения к исчезновению девчонки не имеет, но вот его машина и люди, имена которых я при вас называл, в этом происшествии некоторым образом замешаны. Поэтому я вам не советую звонить Кудрявцеву с предупреждением о моем скором визите. Звонки фиксируются, и в случае чего лично вас можно будет обвинить в препятствии ведению следствия. Сами понимаете, выдуманная автомобильная авария — это одно дело, а настоящее похищение человека – совсем другое.
Лукина положила мобильник на полку под зеркалом и произнесла:
- Могли бы сразу сказать, в чем дело.
Возражать я не стал, зато спросил:
- Николай все время такой?
- Какой такой?
- Тормознутый, - уточнил я.
- Когда мы познакомились, был нормальный. Но три года назад попал в аварию. Каким он стал после этого, сами только что видели.
- Понятно, - отозвался я.
Лукина открыла мне дверь и выпустила на площадку.
- До свидания, - сказал я на прощание. Она мне ничего не ответила...