«За окнами мёл снег. А в доме было тепло и уютно. Обычный день, отставив первоочередное и насущное, перетекал в тихие дружеские посиделки. Три давних приятельницы отодвинули дела и сутолоку. И встретились, чтобы провести несколько часов в покое и отдохновении. За рюмочкой ликёра, чашечкой кофе и любимыми десертами. Без спеха, склок и обузы для фигур.
Они знали друг друга давно. Но это не мешало им оставаться интересными и полезными, для общения. Дабы, разделиться опытом, рассеяться советами. И просто, милым вышучиванием и прививочными подколами снять стрессуху дней. Между собой, звались они Добродетель, Роскошество и Сияние.
Роскошная рыжая только вернулась из штат. Моталась по делам — уладить шероховатости с партнёрами. Пришла на взводе, но час спустя уже рассказывала в лицах про главного босса. И окружение оного. Получалось смешно и поучительно.
Блондинка, из рода добродетельных, принесла новый диплом. Свежий, пахнущий типографской краской и новым прибытком. Оседлав ещё в студенчестве психологические стези. Она постоянно что-то повышала и приращивала. Оттого, пользовалась спросом у непроких.
Сиятельная русая была хозяйкой дома. И, пожалуй, всё!
После обнимашек и скорых похвал и хвастаний. Присели к столу. Изыскано, легко, внучато. В смысле, не родственницы, но почти. Ели, набавляли в кровь градус, делились пережитым. Встречаясь не часто, они успевали не только накопиться новым. Но и изменить что-то в себе. Потому, заново знакомились, будто. И, как у всякой гордящейся собой женщины. Взгляды, на вещи мелкие и конкретные. А также, общемировые. Подвергались в них апгрейдам и богатились довесками регулярно. Перетасовав все пропущенные другими сплетни. Обсказав новые рецептурные тонкости — готовки, мейк-апа, стиля, секса, воспитания, омоложения, шопинга. «И присно». Перешли на мужчин. А куда ещё переходить трём молодым, умным, ярким. И незаангажированным — скучным бытом, излишним моралите и заросшими мозгами.
«Приходили ко мне тут. Парочка. С убитым браком», — приступила добродетельная к нотационной части, — «сидят, в пол тупят. Я им — про ценности, верность, уважение. А они в ладонях пальцами скребут и всё про обиды. Кто кому, что не позволил. Или, не додал. Или, не так глянул, шею повернул, тон присовокупил. Вспомнили, вековой давности пустяки. В связки наддали — голос повысили, раскраснелись. Пыжатся, будто не отношения пришли спасать. А на ристалище, пиками бьют. Да, всё побольней! Да всё — в слабое. Которое, только близкие и знают. Скоты, ей Богу! Еле высидела. И взяла с них, по тройному. Чтобы больше ко мне не шастали. Пусть на своей кухне негативом лупят «любимых». Безнадёжные!» И, с досадой: «Вот, на кой ляд? Я знаю немерено. Если впихнуть всё это не в кого. Ведь, не желают, гады, воспользоваться вековыми знаниями. Человечества. Всё «таблеточкой» хотят порешать. Типа, денюжку занёс — и в ажуре! А чтобы внутри поковыряться, мерзость из себя изъять. Эт — нет! «Мы ж, хорошие! Лучшие, можно сказать!» Утошнотили и закошмарили меня — вусмерть!»
Помолчали, опрокинули «бейлиса», по кусочку тортика — переглянувшись хитро — отчленили. В кресла откинулись, вздыхают невесомо, жмурятся от блаженства. Потом, ритуальный перекур. Не жёлтой эмали ради, куража для! И опять, в беседы!
Роскошество, модно рваными, патлами встряхнула. Улыбочку навесила. Выпевает томно: «А я, всё больше практикую. Отношения. Выравниваю кислотно-щелочной. Во всех ипостасях! И ничё так! Получается! Последний вот, брюлик каратный нацепил. И даже замуж, намекнул. Когда со своей нынешней расквитается. Так что, перемены — наше всё! Не надо зацикливаться на одном. Мужике, я имею в виду. Тогда и проблем не будет. Точнее, будут, конечно. Но всё время разные. Не скучно!»
Покивали головами, причмокнули. Покорчили рожицы — «ах, уж эти мужички! и с ними — пипец! и без них — пипец тоже!» Ещё пригубили. Включили музычку, потоптались в центре гостиной. Уже чуть пьяненькие и щедрые. Оглядели и одобрили взаимно — выбитые пробежками килограммы, подтянутые в SPA линии подбородков. Усердно и тщательно увлажнённое, поджарое, ухоженное, крашеное. Оттопырили «большие» — на модные джинсы, крутую стрижку, прозрачную блузку. Устали и повалились на диван.
«А ты, что молчишь, малосемейная? Сказать нечего? Как житуха не привольная? Как дни окольцованные? Что нового на фронтах супружеских?» — повернулись и спросили хором у Сияния.
Она вскинула плечи, повела на лоб бровками. «Да, что сказать. В принципе, ничего нового. Как обычно. В пределах ожидаемого. Вас что конкретно интересует, стрекозы?»
Заговорщицки перебросились взглядами, хмыкнули — «говори, говори…» И наповал: «Нас интересует, каким образом строишь светлое будущее. Или громишь тёмное настоящее. Или, что там вообще у вас происходит?»
Сиятельная встаёт, тянет руки в стороны, улыбается широко. «Да всё — пучком! Жаловаться не на что!»
«А секрет? Каков секрет долголетия страсти?» — недоумевают роскошная с добродетельной.
«Помните, у Булгакова?.. «С жёлтыми цветами я вышла, чтобы ты, наконец, нашел меня…» — отвечает задумчиво.
«Так и что?» — громко, на износ.
«Я всё время делаю так. Чтобы он нашёл меня. А значит, искал…»