Побыв в Большой Крепке дней десять, Александр взял гостинцы для сына, приготовленные ещё в Восточной Пруссии, и отправился в Новочеркасск. Там недалеко от города в маленьком хуторе с названием Весёлый жила его бывшая жена Зоя.
Свой дом Александр не нашёл. На его месте было пепелище, каких в этом хуторе было немало. Знакомые соседи, встречая его на улице, крестились:
- Шурка! Ты живой! А похоронка же пришла, - удивлялись они. -
- Какая похоронка? Живой!
Ему показали дом, в котором жила Зоя с сыном и своим новым мужем. И первый, кого увидел Александр, был Володька. Он играл во дворе и удивлённо посмотрел на подошедшего незнакомца. Александр приблизился к мальчику и протянул ему свою руку.
- Здравствуй, Володя… Не узнал меня? Я твой папка…
- Мой папка на работе, - ответил мальчик, - он вечером придёт.
- Понятно, - вздохнул Александр, - а мамка твоя где?
Тут из дома с криком: «Шурка! Шурка вернулся!» - выбежала Зоя. Она пыталась подойти, обнять Александра, но тот оттолкнул её.
- Тебе есть кого обнимать, - сказал сердито.
- Шура! Я ж похоронку на тебя получила! Я же считала, что погиб ты! Прости меня! Я уйду от Захара.
- Что за бред ты несёшь?! Какая похоронка? Я жив! Покажи её, раз получила.
Но Зоя показать не могла, ссылаясь на то, что Захар в припадке ревности сжёг все его фотографии и письма с фронта, а там хранилась и похоронка. Не поверил Александр. Очень обиделся на Зою и уехал, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. И до конца своей жизни он не знал, что Зоя сказала правду. И только спустя много лет после его смерти, его дочь нашла тому подтверждение. В Государственном военном архиве хранится донесение о безвозвратных потерях, где указано, что Александр погиб 28 марта 1944 года при освобождении города Николаева. То есть, как раз в то время, когда он был серьёзно ранен и контуженный попал в госпиталь.
Младший брат Пётр приглашал к себе. Жил Пётр в городе Перевальске Ворошиловградской области, работал на шахте, куда пришёл в самом начале войны ещё мальчишкой. В отличие от Александра, Пётр был невысокого роста и доставал своему брату-богатырю лишь до подбородка.
- Ну, куда его в шахту? Он и не поместится там, - шутя сказал Петру начальник забоя, увидев Александра, - в кого он так вымахал?
- Та в кого же? В мать нашу. Она такая высокая, и Шурка весь в неё. А я в отца. Моряк он у нас был.
На шахте Александр не остался. И причина была вовсе не в его высоком росте. Одного раза спуститься в шахту ему было достаточно, чтобы понять: шахтёра из него не выйдет.
- Шурка, да ты привыкнешь! – пытался уговорить брат, - Работают же люди…
Но Александр не поддавался на уговоры. Да и голубые глаза молоденькой девушки Нюры из Большой Крепки забыть он не мог, и они звали его назад. Александр сожалел, что уехал, не встретившись с понравившейся ему девушкой. Он увидел её сразу, как появился в слободе, наблюдал за ней, но подошёл лишь раз, после чего услышал от её матери, бабки Приськи:
- Ты что, окаянный, зыркаешь на дивчину? Подойди только, так я эту лопату разобью на твоей спине, - бабка Приська показала на лопату, стоявшую возле неё. И Гриньке, Санькиному двоюродному брату и другу тоже наказала: - Ты, Гринька, передай Саньку, чтобы и смотреть не смел на Нюрку. Видали мы таких шустрых! Свою жену бросил и других ищет!
- Да не бросил он, - оправдывал друга Гринька, - Не дождалась она, замуж вышла!
Нюре шёл девятнадцатый. Ему вот-вот тридцать. Да ещё и женат был. Да ещё и сын есть. Но что эти одиннадцать лет для Нюры, и что с того, что женат был, что сын у него есть? Запал он в душу молоденькой девушке, очень расстроилась, когда узнала, что уехал из слободы. И как же обрадовалась она его возвращению!
Потом часто, уже будучи в довольно пожилом возрасте, вспоминала их первое свидание. Декабрь 1945 года. Был мороз. Она надела модные тогда блестящие резиновые сапожки на байковой подкладке, плюшевую куртку, доставшуюся ей от старшей сестры Паши, не дожившей до Дня Победы всего неделю. Сапожки были малы и Нюра не могла надеть даже тёплые вязанные носки, поэтому очень быстро замёрзла. Но терпела, и уходить ей не хотелось.
- Ты замёрзла? - спросил Санько.
- Нет! – Хотела сказать Нюра, и не могла, дрожа от холода.
В Большой Крепке его все звали Санько, вместо привычного для него – Шурка. А на фронте друзья называли его Саша, Сашка.
Вскоре они поженились. Александра назначили заведующим отделения второй бригады колхоза «Рассвет», и выделили ему небольшой домик для жилья в бывшей помещичьей усадьбе, где находилось отделение бригады. Здесь и дочка у него с Нюрой родилась, Аллой назвали.
Но недолго Санько ходил в колхозных начальниках. Его лихой характер, не приемлющий лжи и лести, умеющий прямо и не таясь ответить на подлость любому, в том числе и руководителям, не позволили ему задержаться на этой должности. Мало того, возникший конфликт с бригадиром Кирсаном, закончился для Санька печально: два года он получил за то, что стукнул бригадира, уважаемого человека и коммуниста, по морде. Колхозники шептались: «Было за что», но вслух никто ничего не говорил и не поддержал.
Кто такой Санько для них? Да никто! Такой же, как и они.
А Кирсан? Ооооо! Это начальник, от него много зависит.