Данная статья представляет, переведенный мной, отрывок из книги англичанина Джеймса Брукса. Оригинал размещен здесь.
Несколько лет Джеймс работал в читинских ВУЗах в качестве преподавателя английского языка.
"Андрей – глава Международного отдела моего университета, встретил меня на такси у вокзала. Моя квартира была еще не готова – какой сюрприз, и университет оплатил мое проживание в гостинице, пока таджикские ремонтники не закончили свою работу. В Чите есть три или четыре гостиницы, наиболее фешенебельная и крупная из которых – «Забайкалье» на главной площади. Гостиница «Турист» была относительно недалеко от центра и принимала, в основном, китайских торговцев, перевозящих через границу дешевую продукцию, для сбыта на открытых рынках Читы. Мой номер показался сносным на первый взгляд, и я был рад этому временному пристанищу. Однако вскоре стало очевидно, что комната была относительно неплохо отремонтирована три или четыре года назад, и с того времени больше ничего не делалось. Сиденье унитаза отвалилось, горячая вода была только изредка, из окна сквозило, телефонная розетка, кажется, никогда и не была подсоединена, а кровать была жестче гранита. Естественно, однажды ночью я повредил колено, с непривычки пытаясь заснуть на этой «каменной» поверхности, и не оправился, пока не покинул гостиницу, примерно месяц спустя. Однако мой этаж был лучшим, мимолетный взгляд на неотремонтированный этаж дал мне понять, что все могло бы быть гораздо хуже.
В целом, я считал проживание в гостинице терпимым какое-то время, в любом случае, проводя большую часть дня где-то ещё. Худшим, без сомнения, было то, что отель де-факто был превращен в публичный дом. Когда торговцы не орали друг на друга среди ночи (казалось, не имея понятия о потребности других людей во сне) или слонялись по коридорам в кальсонах (наименее подчеркивающих достоинства тела одеждах), они громко кутили с проститутками. Однажды вечером, открыв дверь на стук, я оказался лицом к лицу с вонючим, лохматым стариком, позади которого стояла, совершенно нормально выглядящая, красивая молодая женщина. Он задал мне вопрос на русском, суть которого я уловил, а затем, поняв, что я – иностранец, переспросил на ломаном английском: «Хотите девушку на ночь?». С чувством отвращения я отказался, и предупредил его не возвращаться. Работники гостиницы приставали ко мне пару раз с предложением прислать девушку в мой номер, на что я надменно отвечал: «Нет! Я – англичанин», прежде чем удалиться с гордо поднятой головой.
Первые занятия в университете (в народе известном как «Политен») были намного легче, чем в моем старом институте (в народе – «Пед»), с учетом того, что теперь у меня уже был небольшой опыт, хотя, можно уверенно сказать, что студенты не были такой же дружелюбной, целеустремленной группой, удовольствие от обучения которой, я получал в моем прежнем вузе. Это будет постоянно расстраивать меня в течение года. В то время как студенты Педа были выходцами из менее состоятельных семей и должны были приложить немалые усилия, чтобы сдать вступительные экзамены в университет, политэновцы, в массе своей, происходили из более зажиточных семей и многих, казалось, учеба совсем не заботила. Не смотря на это, английский у них был хороший, вероятно, готовились они по ходу дела. В каждой группе была пара-тройка великолепных студентов, общение с которыми было удовольствием, но они, очевидно, были вынуждены не выделятся на фоне своих менее целеустремленных одногруппников. Будучи новичком в преподавании, мне ещё предстояло научиться реагировать на это, и со временем я освоил пару приемов, например, если студент был замечен во время моей лекции за подготовкой к другому занятию, я попросту молча забирал его работу до окончания моего занятия.
Мое расписание было составлено с нагрузкой в четыре или пять занятий в неделю. Каждое – по полтора часа, позволяя мне вести такой образ жизни, который я так страстно жаждал, будучи занят полный рабочий день в Англии. Для получения высшего образования в России требуется пять лет, я преподавал студентам второго, третьего и четвертого курсов, лучшими среди них были третьекурсники. В целом, они были целеустремленными, смышлеными, дружелюбными и страстно стремящимися научиться тому, что я мог им дать. К тому же они были достаточно открытой группой, мне запомнилась беседа о коррупции. В противовес факультету иностранных языков Педа, обладавшему кристально чистой репутацией, в Чите было широко известно, что в Политене, как и в большинстве высших учебных заведений России, образование можно было купить. Никто никогда не пытался уладить проблемы со мной таким образом, мое мнение о работе студентов всего лишь передавалось более высоким по должности преподавателям, которые и выставляли оценки, и на уровне руководства взятки, по-видимому, принималась регулярно. Третьекурсники возмущались такой практикой точно так же как и я, но когда речь зашла о критериях приема в университет, уплату неофициальных сборов при поступлении, они, казалось, считали приемлемой нормой. Они не видели параллели между платой за поступление и платой за оценки, показывая, как подобная практика мздоимства укоренилась в современной российской высшей школе. Аналогичное отношение смирения с коррупцией было продемонстрировано моей подругой, которая сказала, что в её родном городе была сознательно переизбрана коррумпированная женщина-мэр, потому что все кандидаты от оппозиции тоже были связаны с коррупцией и, по крайней мере, жители города знали кто она такая. Читинская медицинская академия также славилась как место продажи дипломов. У меня нет желания когда-либо попасть в руки нейрохирурга, но если это случится, я надеюсь, он не будет выпускником Читинской медицинской академии".