«Свечи тихо, почти интимно, потрескивали. Укромный полумрак растекался по гостиной. На столе, до полу крытом кремовой скатертью, привольно расставлены были. Бутылка вина, тарелки с закусками, корзинка с фруктами, два бокала. Ваза с розами высилась на подоконнике. Там же, притулилась дорогая коробка конфет.
За столом сидели мужчина и женщина. В отсветах пламени, дама казалась довольно молодой. Кавалер — моложавым, как минимум. Они вели галантные беседы, вкушали деликатесы и утоляли телесный жар великолепными напитками. Заправляла действом хозяйка дома. Она и в гости его пригласила — недолго поколебавшись и сделав небольшое усилие. Над собой? Над ним? И до последней минуты, до трогательного тренька звонка не знала точно — придёт ли. Он был свободен в выборе. Так как, никакими обязательствами связанным не являлся. Но сердце его было тронуто и опрокинуто давней любовью. Мучительной, беспросветной и застенчиво обманной. Избранница ревновала его к каждой улыбке на сторону. И мечтала иметь в полной и неодолимой собственности. Он сопротивлялся, как мог. Ибо, кроме своей богини любил ещё и свободу. И третьего дня принял приглашение исключительно из стремления к независимости.
Хозяйка была хороша. Приветлива, умеренно речиста, ухожена и благополучна финансами. Для полного умиротворения ей не хватало мужского плеча. Именно это плечо подходило ей вполне. И она приложила изрядно стараний, чтобы по ночам пристраивать легкомысленно свои холёные перси к оным мускульным статям. Визави догадывался о далеко идущих планах знакомицы. Ничего против не имел. Но и тянуться телком на пук соломы желаний не ощущал. Хотелось чего-то большого и светлого.
Они уже поговорили о бурных молодостях — у каждого по своей. Припомнили старые фильмы и образчики книгопечатанья. Каждый на свой вкус. Обсудили события, имевшие место в истории человечества. Но их так и не объединившие. Хотя бы, в созерцательном разговоре. Всё, чего они не касались виделось, чувствовалось, проживалось ими по-разному и невпопад. Общение не клеилось. И тогда она «пошла конём». И включила лёгкий джаз. Из колонок неслась саксофоновая импровизация. А женщина, платьем обтягивая врождённо удачные формы. Перечень выгодных движений прилагается. Колыхалась в мареве угасающих свечей. Он смотрел. И ничего не тренькало. И даже совместно уговоренные две бутыли. Не способствовали началу романа.
Мужчина поднялся со стула и двинулся мимо неё. Сначала в нужник. Потом обуваться, одеваться. Натянул на эталонный торс твидовое пальто. Стильное кашне небрежно сгрёб в ладонь. И не прощаясь, вышел на улицу. Топал по набережной и, вдыхая стальными нервами жизнь, думал о богине. Понимая самое главное. Что она — своя!»