Разговор был какой-то вязкий, ничего конкретного. Есть квартира в центре, потолки высокие, этаж хороший, третий - очень большая сталинка. Есть дедушка, Виктор Сергеевич, который там живёт. Одинокий и никому, судя по всему, не интересный. Сам никуда не выходит, продукты раз в неделю бывшие ученики привозят. Дед преподавал когда-то. Скажите, что вы из собеса, что доставили ему гуманитарную помощь к 9 мая. Приготовьте сушки, коробку побольше, напишите на ней крупно «Продуктовый заказ», он вас впустит.
– И что я должен ему сказать?
– Вы же нуждаетесь в квартире?
– Да. Но я инженер. А ваш Виктор Сергеевич мало не попросит.
– Деньги за работу я вам выдам после, возьмёте для начала себе однушку на окраине. Но после...
– После чего?
– Но вы же нуждаетесь в квартире?
И так по кругу, много раз. Передо мной сидела ухоженная женщина старше меня, лет тридцати пяти. Она честно пыталась что-то мне объяснить. Глаза внимательные, движения плавные, голос усталый и требовательный. Я чувствовал себя, как на экзамене перед преподавателем, которого вижу впервые. Сейчас мне поставят двойку и выгонят. Но нет, она упорно продолжала:
– Дмитрий, вам сейчас сколько? Двадцать пять? Недавно вы встали в очередь на получение квартиры. Вам её дадут лет через тридцать. Как семейному. Готовы ждать?
– Шутите. Мне сказали, что вы поможете, а я должен буду отработать. Есть же какая-то ускоренная очередь для внеочередников?
Дама посмотрела на меня долгим взглядом, как будто решалась.
– Город уже два года жилья не строит, инвалиды, афганцы живут по знакомым. А этот дедушка, ему 78 лет, родственников нет. Он может поскользнуться, утонуть в собственной ванне. Обидно, если квартира достанется государству. Документы вам, как внуку, мы сделаем задним числом. Через полгода квартиру переоформите на нас. Тогда и деньги получите, ровно через пол года. Значит, вы согласны?
– Да. А на что?
Я очень хотел выглядеть толковым, ещё больше хотелось иметь свою квартиру. Нужна была отдельная жилплощадь, отдельная от родственников жены. Я готов был её отработать, хоть во вторую смену, хоть как. Что тут непонятно?
Дама всё понимала, она не понимала, как объяснить мне задачу, назвав вещи своими именами. Шел 1989 год, и все мы были наивны. И убийцы и жертвы.
– Дмитрий, адрес запишите. У вас есть три дня. Считайте, что вам повезло, за вас похлопотали, – и дама глубокомысленно подняла глаза наверх.
Я послушно записал адрес. И, правда, самый центр, Ленина, 5. Сунув бумажку в карман джинсов, как зачётку с честно заработанной тройкой, я вышел из кабинета. Знакомое облегчение, пусть я ничего не понял, но предмет сдал. Зачем она мне звонила, какого рожна хотела? И я сразу выбросил этот разговор из головы. В моей жизни были проблемы и посерьёзней.
Когда брат жены - Вова отслужил в ВДВ, он сразу женился и пошёл работать милиционером. В армии с ним что-то сделали. От этого он иногда пил водку, а по выходным – непременно. Если мы с ним сталкивались на кухне, Вова брал хлебный нож и пристально смотрел мне в глаза или чуть ниже. Просто смотрел, пока я не заканчивал свои дела и не уходил. Поэтому домой мы с женой намеренно возвращались за полночь, когда в смежной комнате утихали детский крик, женский визг и мужской мат. Жена рассказывала, каким милым мальчиком он был до службы. Сейчас она сама его боялась.
Прояснение пришло, как всегда, в рассветной дрёме. Каждое утро мой мозг обозревает прошедший день чуть отстранённо, с высоты. Именно тогда в голове наступает приятная ясность. Давешний разговор всплыл во всех подробностях, да так, что не осталось сомнений: меня нанимали убить дедушку. Очевидно, это – мафия. У них есть данные очередников с телефонами, они обзванивают нуждающихся и вербуют прямо по списку Исполкома народных депутатов. Надо предупредить деда. Мысли позвонить в милицию не возникло. Звонить туда было всё равно, что бросать бутылки с просьбой о помощи в океан.
Ни на следующее утро, ни ещё через сутки я на Ленина, 5 не пошёл. Ноги не несли. С трудом заставил себя сделать это на четвертый день. Как я буду объяснять пожилому человеку, что его хотят убить, и меня для этого наняли? А я, дурак, не сразу понял расклад, но не стал вас убивать и теперь сижу тут, чай пью с сушками. Виктор Сергеевич, скажу я, на самом деле я не из собеса с гуманитарной помощью, я - киллер. Но вы не беспокойтесь, я пришёл предупредить. Или как?
На третий этаж я поднимался словно на Голгофу. Дверь мне открыл парень лет двадцать пяти, чем-то неуловимо похожий на меня.
– А дедушка умер, – сказал он грустно. – Захлебнулся в ванной. Ещё утром.
Я зачем-то попытался пройти в квартиру, но парень преградил мне вход. За его спиной, на полу коридора я успел заметить большую коробку с надписью «Продуктовый заказ».
Вот и попил чаю с сушками, опоздал. Пришёл бы сразу… Надо было возвращаться. Дома в моей комнате меня ждал Вова, почему-то трезвый и в форме.
– Знаю, знаю, обскакали нас, опоздал ты на день. Пропал заказ. А я ведь за тебя вписался. Теперь будем другого ветерана искать.
Он без замаха пнул носком сапога мне в голень. Больно. Учили его так, что ли?
– Смотри, Димка, в следующий раз, когда она тебя на разговор пригласит, ты ей голову не морочь, у нас в организации дураков не держат. Вставай, я больше тебя бить не буду. И Вова дружески протянул мне руку, помогая подняться, но, видимо, перестарался, слишком сильно дёрнул и потому врезал коленом в пах. На встречном движении. Я опять упал.
– Или буду, – добавил Вова. - Тебе решать. А с завтрашнего дня сиди у телефона, жди звонка.
Через полгода я купил однушку на окраине. А что?