Маленькой Эве казалось, что каждый последующий день с незначительными изменениями повторял предыдущий. Вечером отец приходил с работы уставший, и, открыв дверь, говорил одну и ту же фразу:
– Я дома.
– С возвращением. Сейчас накрою. Как день прошел? – отвечала мать и шла на кухню. Через некоторое время все трое уже сидели за столом и опустошали свои тарелки. Эва молчала и наблюдала за родителями. Те, в свою очередь, делились впечатлениями за день, пересказывали старые истории и иногда смеялись.
«Как же все это притворно» – думала девочка, разглядывая улыбку отца. Его губы натягивались, едва оголяя зубы, оставляя глаза снулыми. Они, как два стеклянных мутных шарика, смотрели, будто не на человека, а на предметы позади него. Мать потворствовала этому «спектаклю», показывая свои скудные актерские навыки.
– Спасибо за ужин, – говорила девочка вечером и уходила в свою комнату.
Утром отца уже не было, а мать с натянутой улыбкой принималась готовить завтрак:
– Тебе две? – звучал стандартный вопрос.
– Ага, – отзывалась Эва. После чего по негласному закону Мира уточняла:
– Может еще?
– Нет, спасибо, – отказывалась девочка. Потом появлялась тарелка и стакан молока.
– Мама, я пойду, погуляю? – спрашивала Эва спустя некоторое время после завтрака.
– Да-да, конечно! – вскликивала неизменно радостная мама, и девочка удалялась.
Несмотря на то, что малышке было всего одиннадцать, она все прекрасно понимала и чувствовала: наигранность родителей, гнетущую атмосферу, тему, которую взрослые старались обходить стороной. Но изменить ход событий в семье маленькой Эве было не под силу. Посему она просто терпеливо плыла по течению, останавливаясь лишь в двух местах: старое дерево и берег ручья возле сломанного моста.
Вот и сегодня Эва отправилась к своему любимому дереву. Она села на траву, вытянула ноги и принялась рассматривать листву, а так же проступающий сквозь зеленую крону узор облаков.
– Что, тоже туда хочешь? – спросила появившаяся из ниоткуда Кира. Эва, как и всегда, ответила глазами. Два серых камушка смотрели из-под приоткрытых век спокойно и равнодушно.
«Опять ты?» – молчаливо спрашивали они.
Сегодня рыжая бестия была одна, хотя и этого было более чем достаточно. Телосложение оной заставляло пугаться даже 16-ти летних мальчишек, коих в селении было не так уж много. Со спины она и вовсе походила на парня, который натянул чужой скальп поверх своего.
– Что, не надоело еще? – спросила Кира. Её усыпанное веснушками лицо с каждой секундой меняло цвет.
– Что молчишь, дура?! – уже почти красная, крикнула она. – Как же ты меня бесишь!
Эва в своей манере продолжала отчужденно смотреть на монстра, который дышал все чаще. Даже сам воздух наполнялся гневом и необузданной злобой, которые источало все естество Киры. Она подошла ближе и опустила голову, чтобы зрительный контакт не прервался.
– Отвечай!
Но Эва молчала, что только раззадоривало врага. В один момент Кира подняла маленькую девочку левой рукой, а спустя мгновение толстые и твердые как сталь пальцы правой сомкнулись на тонкой шее визави. Эва чувствовала, как земля уходит из-под ног, как сжимается хватка, а дышать становится все труднее. Даже так она ничего не ощущала: ни страха, ни боли, ни гнева. Вновь она смотрела за всем со стороны.
– Если не заговоришь, отправишься туда же, где и твой поганый мелкий братец сейчас. – Процедила Кира сквозь зубы. Мельком она успела заметить, как широко распахиваются глаза Эвы, как серые пуговки наполняет ярость. Слова о брате возымели эффект молнии:
– А кишка не лопнет, рыжая уродина? – выпалила Эва.
– Ах ты!
«Полоумная» девочка в тот момент могла физически ощутить само время, поиграть с ним, растянуть каждое мгновение, рассмотреть его. Впервые со дня смерти брата она стала живой в полной мере этого слова. Ее глаза видели, как левая рука Киры начала брать размах. Эва рассматривала каждый мускул, каждую пульсирующую вену и даже палец. При этом не без удовольствия ей удалось отметить, что даже кожаные брусочки, сжатые в кулак, были в веснушках. За доли секунды, которые растянулись на минуты, Эва с легкостью смогла рассчитать траекторию кулака и вывернуть шею так, чтобы ухо прикоснулось к плечу. В таком положении она продолжала наблюдать, как приближается момент «истины». Момент, в который вся ярость непропорционального чудовища обрушится на вековой ствол дерева, который, без сомнения, устоит и ответит сторицей помимо своего желания.
– Аааааа!!! Твою... Чтоб тебя... – Ближайшие улицы уже сотрясались от громкого крика, в то время, как Эва высвободилась.
– А ты прям «гений», да? – иронизировала девочка. – Даже с такого расстояния промахнулась.
– Я тебя выпотрошу!
– Ну да, ну да! – продолжала дразнить Эва. – Ну, мне, наверное, для этого спать надо будет, чтобы ты не промахнулась, да, дылда?
– Ты! – в какой-то момент Кира преодолела боль и попыталась здоровой рукой схватить девочку, но той уже помогал адреналин и скрытые резервы организма.
– Ну, еще немного, бревнышко. Ты пока подумай, а я пойду еще погуляю, – проговорила она, и, вскинув русые волосы, повернулась спиной. – Удачи...
Несмотря на самодовольство, Эва не расслаблялась. Одна ее часть продолжала радоваться и манерно вышагивать, а вторая обратилась в слух и отслеживала каждый звук. Поворачиваться спиной к тому, кто обделен благородством, было сродни самоубийству. Но повернуться и обезопасить себя – значит показать свой страх, это сведет на «нет» все успехи.
– Я тебе голову откушу! – крикнула Кира удаляющейся фигуре. Та, услышав угрозу, даже не повернулась, а лишь помахала кистью. Этот жест предопределил все. Терпеть такое от мелкой девчонки, которую последние годы втаптывали в грязь, Кира не могла. Массивные ноги тут же стали легкими, как пух, и понесли ее к Эве, которая в этот момент почувствовала угрозу и повернулась. Началась погоня.
Они пробегали по пустым улицам, дворам, мимо лавок и столиков. Эва несколько раз увиливала в последний момент, чем только подгоняла преследующую. Никого из них даже не удивлял тот факт, что ни одна живая душа не встретилась на их пути.
«Бесы проклятые! Где все!?» – вопрошала в сердцах девочка, наспех убирая прилипшие ко лбу локоны.
– Я тебя достану, мелкая! – подгоняла ее Кира.
Первоначальный план был довольно прост и незатейлив: Эва хотела наткнуться на кого-нибудь из взрослых и завязать беседу. Какой бы сильной ни была Кира, со взрослыми она тягаться не станет. Но дочь подмастерья не знала, что крик этого чудовища распугал всех жителей.
«Значит, выхода нет» – пронеслось в ее голове, и ноги в ту же секунду изменили направление. Периодически оглядываясь и рассчитывая расстояние, Эва продвигалась к своему укрытию: разрушенному мосту.
В тот миг, когда показались первые булыжники, из которых был выложен полукруглый мост, дыхание уже сбилось, а силы с каждым шагом покидали тонкое, слабое тело. Кира тоже ослабла, но каждый ее шаг был равен двум шагам Эвы. Времени и сил почти не оставалось.
Арка, выложенная булыжниками, обвалилась в самом центре три года назад. Теперь центральная часть – лишь одна хлипкая доска. Именно по ней пробежала Эва и резко остановилась. Рыжая гарпия была далеко, но даже так они встретились глазами. Мысль, будто искра, зажглась одновременно в обеих головах.
– Только посмей! – выкрикнула Кира, пытаясь восстановить дыхание.
– А ты попробуй, останови меня! – не дожидаясь ответа Эва дернула на себя доску.
То, что для взрослых сущий пустяк, для ребенка – неподъемный груз. Но Эва старалась. Она дергала доску и тем самым приближала свое спасение. Дистанция, с таким трудом доставшаяся во время побега, сокращалась. Рыжая копна волос уже показалась на горизонте, роль которого играл изгиб моста, но доска все еще двигалась слишком медленно. Расстояние под действием обстоятельств превратилось во время. Обе девочки почти физически ощущали эту метаморфозу.
Кира хорошо знала мост и была уверена, что маленькой, слабой, 11-ти летней девочке сместить подобие половицы будет не под силу. Она торжествовала.
– Я иду, языкастая! – приговаривала уязвленная амазонка с каждым шагом.
«Кира не станет прыгать, и уж тем более не полезет в воду» – пронеслось в голове Эвы. Но ситуация становилась напряженнее с каждым ударом сердца. Она уже отчетливо видела лицо соперницы, искривленное злобой.
«Либо сейчас, либо никогда» – сказала себе Эва и, собрав все силы, дернула горбыль. Это была ее последняя попытка, последний шанс ускользнуть от возмездия. Доска поддалась. В этот миг уставшая, измотанная и растрепанная девочка была похожа на силача из бродячего цирка, который приезжал в селение по праздникам: доска описала в воздухе дугу. Не рассчитав силы, хлипкое тельце повалилась назад, как раз в тот момент, когда Кире оставалось несколько шагов. Рядом раздался победный удар дерева о камни.
– Чтоб тебя! Верни ее на место и отделаешься только сломанными пальцами! – в бешенстве кричала воительница. Эва видела, как вздымается ее грудь, как пот капает с лица, а на висках пульсирует фиолетовая жилка.
– Да ты что? Ой как страшнаааааааа… – нарочито зевнула Эва.
– Я до тебя доберусь! – бросила Кира и развернулась. Только когда та исчезла за очередным поворотом, Эва обессиленная повалилась на гладкие камни. Она лежала и чувствовала прохладу моста, легкий ветер и удовлетворение. Ни мозоли, ни боль в мышцах, ни даже оцарапанные ладони не имели значения. Она победила, это самое главное.
Кира в этот момент отряхивалась и приближалась к своему дому. Она смутно понимала, что отчасти сама виновата в произошедшем. Если бы не предвкушение, этого бы не произошло. Не насладись она преждевременно вот-вот реализующимися фантазиями, они стали бы реальностью.
– Мелкая бестолочь… – шептала Кира про себя, сжимая зубы. В ее голове уже зарождался план мести. Жестокий и циничный.
Обе девочки, находясь в разных концах деревни, думали только об одном: «Это только начало...»
