Обещание, данное себе прошлой ночью, Эва поспешила выполнить сразу же после пробуждения.
– Ну, ты хоть прожевывай куски-то, – сетовала мама, глядя на то, как девочка буквально закидывает в себя еду.
– Ага, – отозвалась она и продолжила в том же духе.
– Вот же ш упрямая… – с улыбкой произнесла мать и вышла.
Не смотря на такое поведение дочери, Мира была рада.
– Она к нам вернулась, – шепнула она мужу несколько ночей назад.
– Да, мы все сделали правильно, – согласился он.
– Столько времени... Жаль, что этого не произошло раньше.
– Это могло произойти и позже, – утешал ее муж.
– Тогда это было бы еще тяжелее.
– Не говори ерунды, – не выдержал Марк. – Радуйся. Возможно, это лучшее, что было с нами со времен... – Мужчина остановился, будто кто-то ткнул пальцем в больное место. – В общем, ты поняла. Давай спать.
– Ага, – согласилась она. В ту ночь еще долго Бог снов обходил ее стороной. Он прикоснулся к мужу, дочери, но не к ней. Переворачиваясь снова и снова, Мира силилась вспомнить, говорила ли она с мужем когда-нибудь на больную тему. Не рассказывать ничего Эве казалось разумным вариантом, ибо она еще маленькая. Как объяснить девочке, что такое смерть? Как помочь ей примириться с утратой любимого брата? Ответов не было.
Но если сложность разговора с дочерью Мира изучила хорошо, то с мужем все было иначе. Они просто приняли случившееся как факт. После чего и начался этот «театр плохих актеров». Они негласно заключили договор, по которому будут показывать себя счастливыми. Итогом этого договора должно было стать возвращение к жизни Эвы. И только теперь, спустя долгие недели и мучительные месяцы, все вновь вернулось на круги своя.
Мира перебирала эти воспоминания словно ягоды, ожидая, пока ее дочь наполнит себя завтраком.
«Идея была проста, но полна изъянов. Однако это не помешало осуществиться задуманному» – сказала она себе. Будто в подтверждение ее словам на пороге комнаты появилась Эва:
– Можно? – спросила она, чуть отодвигая шторку.
– Гулять? – встрепенулась мама, и тут же постаралась стереть с лица печальную улыбку и надеть счастливую.
– Ага.
– Только недалеко.
– Хорошо, – крикнула девочка, уже обуваясь, и выскочила за дверь.
Теплый ветерок встретил Эву на улице. Она подняла глаза и увидела небо, затянутое серым покрывалом. Оно явно не намеревалось поделиться с жителями селения своей влагой, и лишь равнодушно плыло, будто говоря:
– Да, да, человеки, я знаю, вы боитесь. Но я тут просто, посмотреть.
Девочка вскинула волосы, ухмыльнулась своим мыслям, рисовавшим небо толстым и седым ворчуном, и пошла к своему дереву.
В такие пасмурные дни на улице почти никого не было. Лишь иногда можно было встретиться взглядом с детишками, которых не выпускают из дома, и со взрослыми, торопящимися по своим делам. Но ни те, ни другие не интересовали Эву. Добравшись до своего зеленого друга, она по обыкновению села на траву прислонилась спиной к стволу.
Серые пятна, которые можно было увидеть, подняв голову, уносили куда-то далеко. В те дни, когда они с братом вот так сидели под этой самой кроной и играли:
–А вот тот кусочек похож на зайца, – говорил брат.
– Да, только почему-то он безрогий у тебя, – отвечала сестра.
– Просто он маленький. Подрастет еще.
– Ага, – улыбалась Эва, – как и ты.
– Я не маленький! – протестовал брат.
– Нет. Ты... – она сдвинула брови и попыталась найти подходящее слово. – Растущий, вот!
– Это точно, – удовлетворенный ответом, соглашался он и закидывал руки за голову. Это был его жест гордости.
Впервые Эва заметила этот жест при одном из столкновений с Кирой. Уже тогда она была грудой мышц с лицом злобного мужчины, заточенного в теле девочки.
– Эй, дурачки, вы чего тут расселись? – спросила в тот день Кира, увидев брата с сестрой.
– Тебе какое дело? – небрежно бросил юнец.
– Какое мое дело? Я тебе сейчас покажу... – начала заводиться рыжая бестия.
– Давай, вперед. А потом я вернусь домой и расскажу, как маленького чахлого и больного ребенка избила большая девочка со своими подругами. – Закончив монолог, он склонил голову набок и опустил руки на землю. Магическим образом братец смог придать себе совершенно иной вид. Казалось, что мышцы на руках совсем исчезли, и остались только кожа да кости. Эва наблюдала за этим волшебством с раскрытым ртом.
Даже Кира, привыкшая не сдерживать свои порывы, на мгновение замешкалась. Одинокая мысль, плавающая на поверхности лужи ее сознания, гласила: «У тебя будут проблемы из-за этого».
– Жалкое зрелище! – выпалила она и развернулась, отчего рыжие, сухие волосы растрепались. – Убогие.
– Как же тяжело быть больным, – продолжал свой театр юнец, пока вражеское создание не скрылось из вида. Поймав на себе удивленный взгляд Эвы, он лишь пожал плечами. – Ну, помогло же...
– Ну да. Талант есть, – отозвалась она.
После этого он еще несколько раз изображал из себя больного и немощного малыша, всякий раз доводя сестру до припадков истерического смеха.
Эва плакала. И тогда и сейчас, под тенью старого деверева, где они впервые дали отпор Кире.
– Я скучаю, братик… – едва слышно произнесла она, смахивая слезы согнутым указательным пальцем.
– Тебе плохо, что с тобой? – спросил появившийся, будто из-под земли, сосед.
– Здравствуйте. Нет, все хорошо. Просто... Вспоминаю… – поспешила оправдаться она.
– Может, отвести тебя домой? – поинтересовался высокий, худощавый мужчина.
– Нет, спасибо. Я сама. – Она поднялась на ноги и побрела в противоположную от дома сторону.
«Даже тут ведь не позволят побыть одной»
Она была уверена, что на новом месте ей уж точно никто не помешает...
