Не знаю, кого как, а меня в истории больше всего восхищает её связность. Если угодно, тот восторг, который ощущаешь, сопоставив время и место деятельности лиц, коих привык воспринимать в разных контекстах, и осознав, что они не только просто могли быть теоретически знакомы, но даже каким-то образом, хоть бы и косвенным, повлияли друг на друга.
История, о которой пойдёт речь, происходила в Британии и началась в 380-х годах нашей эры, когда она ещё была под властью римлян.
Обычно, когда заводится разговор о римском периоде истории какой-либо бывшей провинции, сразу представляется собственно стереотипный Рим. С акведуками, амфитеатрами, высокой италийской культурой и дорогами, которые все, так или иначе, ведут в метрополию. Но на деле было не совсем так.
Дороги и акведуки - да, характерные форты-каструмы - в особенности, амфитеатры - по настроению. Но вот с высокой культурой ситуация от провинции к провинции очень сильно разнилась. Конечно, имелись и старые провинции, жители которых уже мало чем отличались от своих италийских сограждан - но ближе к окраинам каждая провинция становилась уже во многом себе на уме, со своей собственной культурой, лишь слегка присыпанной римским влиянием, и со своими собственными представлении о своём месте в Pax Romana.
И Британия, как один из самых дальних медвежьих углов империи, была в части местных особенностей не просто не исключением - она была в этом чуть ли не первейшей. Особенно - к концу IV-го века.
На тот момент империя, конечно, уже вынырнула из хаоса эпохи солдатских императоров - но определённые её пережитки всё-таки оставались. Так, командующий войсками (комит) у себя в провинции был фактически удельным князьком, сросшимся с провинциальными элитами римского и аборигенного происхождения намного сильнее, чем с центральной властью. Не будет большим преувеличением сказать, что он был ранним прототипом высокопоставленного феодала, типа герцога или даже короля (вассального императору). А вожди (дуксы) местных элит, соответственно, были при комите прото-феодалами ступенью ниже - также с его разрешения владея каким-то куском провинции и даже отдавая приказы размещённым на этом куске римским гарнизонам. Соответственно, на престоле находились бывшие наиболее влиятельные комиты и их потомки, которые на должности комитов в других провинциях старались ставить выходцев из своей изначальной. Начиная с Диоклетиана в империи доминировали комиты и дуксы из Иллирии, пользовавшиеся с одной стороны - близостью к Италии, а с другой - наличием закалённого в боях за дунайские рубежи войска.
Понятно, что при таком раскладе иллирийским элитам перепадали из общего имперского котла куски пожирнее - и не менее естественно, что элиты других провинций не находили это справедливым. А так как королей всегда делала свита, вне зависимости от того, что "король" в данном случае официально считался чем-то вроде военного губернатора, то и получались в результате попытки подогретых местными элитариями легионеров провозгласить своего батяню-комита императором. Тем более, если в культурном плане у населения провинции была "своя атмосфера", в силу чего они особенно остро ощущали наличие у себя своих собственных интересов, не согласующихся с интересами других провинций.
"Своя атмосфера" в Британии вполне себе присутствовала. А о том, насколько она была "своя", можно судить по тому, что живший в те годы юный Магн Кальпурний, отпрыск римского патрицианского рода, сын декуриона (командира десятки кавалеристов), латынь знал из рук вон плохо. И звался скорее "Майвин", как произносило его имя кельтоязычное окружение. А это, пожалуй, показатель. Если так обстояли дела с патрициями, то что тогда говорить о потомках колонистов из плебса?
Потому, когда императором восточной части империи стал Флавий Феодосий, они ощутили себя несколько уязвлёнными. Дело было в том, что свою карьеру новый восточный август начинал как раз в Британии, отгоняя пиктов и скоттов от Адрианова вала вместе с Магном Максимом, будущим комитом Британии, так что местным был хорошо знаком. А досада для британцев была в том, что после Британии Феодосия назначили на Дунай. А потом именно что назначили указом западного императора Грациана править в Константинополе. Тогда как Максим, прекрасный полководец, талантливый администратор и харизматичный лидер, пользовавшийся огромным уважением среди знати и в войсках даже за пределами Британии, так и оставался просто комитом. Возникало ощущение, что Максима и стоящих за ним британских дуксов попросту надули в пользу иллирийцев. И потому вскоре легионеры провозгласили Максима новым императором Запада.
Переправившись в Галлию с войском, Максим разгромил Грациана и, будучи в силе, добился признания своего статуса от Феодосия. Пять лет он правил спокойно и даже успешно, прижав к ногтю и обложив данью варваров за Рейном. Бриттам от этого тоже перепадало - Каэр Лондейн (Лондиниум) новый император сделал одним из центров чеканки своей монеты.
Но затем в 388-м году Магн Максим был разбит войсками Феодосия и казнён. А воины, которые ушли с ним на юг, так и не вернулись в Британию. Из-за этого особенной проблемой стали набеги пиктов и скоттов - и не только их.
На ослабший остров принялся нападать король Эйре (Ирландии) Ниалл Нойгиаллах, разграблявший целые города и уводивший в рабство огромное число пленников. Одним из этих пленников стал упомянутый выше Майвин Кальпурний. Прежде достаточно типичный беспутный мажор, теперь он стал просто безымянным рабом-пастухом с издевательским прозвищем "Патриций". Утешение от тягот рабства он нашёл в молитвах. Затем Майвин смог бежать из Ирландии - но много лет спустя вернулся, будучи уже духовным лицом. Примечательно, что при посвящении в сан он в качестве нового имени выбрал свою прежнюю рабскую кличку. Собственно, да, вы всё правильно поняли - Майвин Кальпурний и есть святой Патрик.
Но это было позже. А тогда, после гибели Магна Максима и его войска, бриттам пришлось брать дело защиты от набегов в свои руки. Британия оказалась фактически разделена между тремя магнатами из бывшей группы поддержки бывшего комита. На юге доминировал Гвартигирн ап Гвитаул, зять Максима. На севере же стал практически независимым королём занявший Эборак (Йорк) Койл ап Тегван. Тот самый, который из детского стишка "Старый дедушка Коль был весёлый король".
"Весёлому королю", впрочем, на момент прихода к власти вряд-ли было сильно весело. На это указывает его эпитет, упоминаемый в родословных кельтских королей - Койлхен Годебог. Старый Койл Защитник, если в переводе. Не буду спекулировать на тему наличия или отсутствия у Койла амбиций к становлению независимым царьком, но одно можно сказать однозначно - иного варианта, кроме как организовать оборону по Адрианову валу вместо убывших играть в престолы римских легионеров, у него не было.
Через восемь лет после падения Максима небезызвестный Флавий Стилихон, к тому моменту уже прославившийся художественным сдерживанием вестготов, всё-таки отправил в Британию подкрепления. Чем он руководствовался - сейчас сказать сложно, но, похоже, кроме абстрактного сохранения территориальной целостности империи, там было ещё и желание иметь у берегов Галлии резерв, способный при форс-мажоре высадиться на континенте и связать боем вторгающиеся орды, которые иначе бы пошли на юг, к Италии. По крайней мере, именно так он британские легионы и использовал, когда вестготы Алариха и вандалы Радагайса шли в набеги.
Гвартигирн, в целом лояльный империи, восстановление её контроля над Британией признал без проблем. Койл попробовал покачать права - всё-таки занятый им Эборак в поздней империи был резиденцией комита, что делало обладанием им весьма престижным. Но, в конце концов, смирился, поскольку был всё-таки не дурак, чтобы и впрямь драться на два фронта с пиктами на севере и римскими легионами на юге. Так, погрозить и преференций заработать. Знатные бритты были уже не те, что во времена легендарного восстания Боудикки. Быть частью огромной империи им, в общем-то, нравилось.
Вот только, как это нередко бывает с провинциальной знатью, они любили не столько империю в себе, сколько себя в империи. И нравились им во всём этом преимущественно перспективы улучшить своё положение, поучаствовав в интригах метрополии.
Тем более, что время в метрополии было крайне непростое. То есть, как бы цинично это не звучало, для интриг отлично подходящее.
Для отражения наступления вестготов Стилихон снял с границ и передислоцировал в Италию самые боеспособные силы империи. В основном - легионы Рейнской армии, которым на усиление был придан также легендарный VI Победоносный Британский, основанный ещё Октавианом. Тот, в котором за двести лет до описываемых событий командовал конницей не менее легендарный для Британии уже на тот момент Луций Арторий Каст.
Заметив, что границу теперь стерегут намного хуже, варвары стали ходить за Рейн в набеги. Бриттские магнаты на это отреагировали достаточно нервно. Обычными стали разговоры, что император Гонорий и его полководец Стилихон неспособны защитить провинции, да и желания такого не испытывают. Со временем от разговоров дело перешло и к бунту легионеров. Комит и высшие офицеры или погибли, или дистанцировались от мятежа, так что восставшие избрали в свои императоры простого солдата по имени Марк. И обратились к нему: дескать, твоё величество, веди нас на Рим. Вот только Марк вспомнил, чем закончил Магн Максим, прикинул, где Максим, а где он - и решил, что ему и императором отдельно взятой Британии быть неплохо.
Вскоре император Марк - вот неожиданность! - был убит, а на его место избрали романизированного бритта Грациана. Но и тот как-то не торопился через Ла-Манш - дескать, пикты только того и ждут. Так что через четыре месяца зарезали и Грациана, выбрав на его место очередного солдата - Константина. Константин, видимо, не горел желанием повторить судьбу предшественников, и потому дал "подданным" то, что они хотели - собрал в кучу практически все расквартированные в Британии силы и повёл их захватывать Галлию.
И, надо заметить, захватил. Причём, ещё и с Испанией, после чего Гонорий был вынужден официально признать Константина соправителем. Стилихон же за неспособность предотвратить разразившийся кризис поплатился жизнью.
Вот только варвары, увидев, что в империи опять творится какая-то дичь, перешли в наступление, прорвали оборонительные рубежи на Рейне и с грабежами прошли через всю Галлию до самых Пиренеев и далее в Испанию. Одновременно с этим на беззащитную Британию стали нападать саксонские пираты - а это было ну совсем не то, чего ожидали бриттские магнаты от жизни при своём карманном императоре. В результате, спасая свой авторитет, Константин пошёл на авантюру и возобновил войну с Гонорием, дабы завоевать Рим и стать единовластным правителем, однако, был разбит и казнён.
Британию же особым указом Гонория в 411-м году из состава империи фактически выгнали. Император больше не собирался предоставлять защиту тем, кто вот таким вот образом распорядился выделенными им драгоценными легионами. И, хоть в качестве правителя Гонорий был откровенно так себе, конкретно это решение как минимум сложно назвать немотивированным.
Дальнейшие события в Британии имеют намного меньше "реперных точек" из относительно неплохо задокументированной истории упадка Рима, так что любая их интерпретация в известной мере гипотетична. Потому в конкретных персоналиях от исследования к исследованию имеется некоторый люфт. Ради связности и внятности повествования я не стал делать оговорку "а может, всё было несколько иначе" везде, где она могла бы быть, вместо этого взяв на себя смелость озвучить вариант, который я субъективно считаю реалистичным. Тем не менее, замечу, что сути общих процессов имеющаяся в этом вопросе неопределённость особо не меняет.
Когда Британия оказалась предоставлена сама себе, в ней оформились примерно три доминирующие силы. Койл на севере и Гвартигирн на юге так и остались с прошлого раза, однако, теперь между ними помещалась область влияния римлян. То ли это были последние сторонники узурпатора Константина, коих он оставил на хозяйстве, то ли непримкнувшие к бунту офицеры взяли дело в свои руки - так или иначе, бывшие легионеры были силой, с которой приходилось считаться.
В 420-м году Койл ап Тегван умер и его владения разделили его сыновья, Конах (в некоторых транскрипциях - Кенеу) в Эбораке и Гарбониан в Бринейхе (владения Койла, которые он завоевал за Адриановым валом). И хоть братья безусловно союзничали, дробление вотчины снизило их суммарное влияние, вместе с тем несколько усложнив и выстраивание обороны от пиктов.
В истории так постоянно случалось, что при ослаблении одной из трёх доминирующих сил две другие тут же начинают весьма жёстко конкурировать. Так вышло и здесь. Римляне под началом Амвросия Аврелиана стали заявлять о своих претензиях на лидерство - что в основном было камнем в огород Гвартигирна. И того эти притязания конкретно пугали - реальной военной силы, кроме римлян, на острове тогда толком и не было. Как-никак, это вот буквально только что была римская провинция, так что с автохтонными воинскими формированиями вменяемой боеспособности было плоховато.
Потому Гвартигирн и Конах с Гарбонианом стали брать на службу наёмную германщину из саксов, англов и ютов. Последние двое - ради защиты от пиктских набегов. Первый, формально, тоже - пикты ведь иной раз доходили и до Каэр Лондейна. Но по факту было понятно, что далеко не только.
Амвросий Аврелиан это понимал, и потому примерно в 440-м году за всю Британию попросился обратно в Римскую империю. На что поступил ответ от тогдашнего главкома Флавия Аэция: мол, приятно слышать, родной, но свободных войск тупо нет. Так оно на самом деле и было - король вандалов Гейзерих в то время был готов высадиться в Италии, а в Галлии вестготов приходилось гонять гуннами и аланами, поскольку легионов не хватало категорически. Но Амвросию от этого было не легче.
Вскоре римский анклав Амвросия был уничтожен саксами вождя Хенгиста, находившимися на службе Гвартигирна, а сам Амвросий погиб. Но торжествовать Гвартигирну долго не пришлось: смекнув, что самой мощной военной силой на острове теперь является лично он, Хенгист поднял бунт, поддержанный практически всеми германскими наёмниками в Британии. "Поддержанный" не в том смысле, что они координировались между собой - просто, глядя на пример Хенгиста, прочие вожди догадывались, что они тоже так могут и ничего им за это не будет. В результате, наёмники-англосаксы разграбили всю страну, и лишь на севере Мор ап Конах, унаследовавший от отца Эборак, смог их худо-бедно остановить. Что до Гвартигирна, то он лишился власти и умер в плену.
Поколение потребовалось вождям бриттов на то, чтобы по капле выдавить из себя последние замашки провинциальных дуксов разлагающейся империи и стать нормальными боевитыми раннесредневековыми королями.
Первоначально знаменем восстания против саксов стал не бритт, а римлянин - Амвросий Аврелиан младший, прозванный местным населением "Мирддин Эмрис" ("Безумный Амвросий", если переводить с реконструированного древнекельтского). Захватчиков он бил столь лихо и нагло, что ещё при жизни о нём пошли легенды, приписывающие ему мало что не мистическое происхождение. В особенности же его авторитет подскочил, когда примерно около 488-го года он разгромил и казнил Хенгиста, чем, можно сказать, отомстил за своего отца.
Затем подтянулся и бриттский король - Артуис ап Мор, который в 495-м году отбил захваченный было англами Эборак и затем перешёл в контрнаступление, по результатам которого распространил свою власть на юг до Каэр Лондейна.
Артуис в бриттских легендах стал королём Артуром - правда, там его столь качественно перепутали с двумя более поздними Артуисами, намного более древним Луцием Арторием Кастом, ещё где-то пятёркой других кельтских вождей и Магном Максимом до кучи, что от прототипа остался только факт побивания саксов и отвоевания значительной части Британии.
А вот Амвросия почти ни с кем не путали - до тех пор, пока за дело не взялся Гальфрид Монмутский, который смешал Мирддина Эмриса с бардом и предсказателем Мирддином Виллтом, не сообразив, что это не один и тот же человек. Плюс, Гальфрид счёл, что для его целевой аудитории, состоявшей из франкоязычной английской знати нормандского происхождения, имя "Myrddin" (др.-кельт. "безумец") может показаться слишком уж похожим на "merde" (фр. "дерьмо"). И потому назвал его "Merlinus" (лат. редк. "сокол"). С тех пор Мерлином его и кличут.
Время следующего поколения бриттских вождей можно в терминах Артурианы обозвать "золотым веком Камелота" - королевства процветали, саксов гоняли по всем фронтам. Последнее особенно удавалось племяннику Артуиса ап Мора Элифферу ап Эйниону, удостоившемуся эпитета "Создатель Великого Войска" за организацию непобедимой армии пеших копейщиков (не иначе, покопался в библиотеке пра-прадедушки Койла, нашёл там свиточек Ксенофонта и переизобрёл фалангу).
Но затем в 560-м году вдруг одновременно умирает огромное множество кельтских королей Британии. Напрашивается мысль о какой-то масштабной битве, соответствия которой, однако, в хрониках не находится. Зато эта битва есть в эпосе - легендарная битва при Камланне, где якобы и полёг весь Круглый Стол во главе лично с Артуром. И действительно, в числе умерших в этот год присутствовал Артуис ап Меуриг, женой которого была некая Гвинефер, а племянником (сыном кузена) - некий Медрауд. Правда, был он королём маленького Гвента на юге Уэльса, а никак не доминирующим в Британии монархом. Как уже упоминалось выше, легендарный Артур получился склейкой множества исторических лиц.
Что до битвы, то она, похоже, была. Непонятно, с саксами, или между собой по какому-то поводу. Непонятно, действительно ли масштабная, и действительно ли одна, или там была целая кампания. Факт в том, что с 560-го года для бриттских королевств начался постапокалипсис и вскоре они потеряли всё, кроме Уэльса и Корнуолла. А для Британии началась эпоха англосаксов.
Вот это меня в истории и восхищает. Падение Рима и история кельтской Британии - две темы с, казалось бы, крепко устоявшимися стереотипами. Но как немного остаётся от этих стереотипов и как повествование наполняется красками, если просто рассмотреть эти темы совместно и неразрывно.
Понравилось?
Тогда вы можете сказать мне "спасибо" лайком, репостом или подпиской.
Вам - нетрудно, а мне - приятно ♫