Зазвонят в колокола, оденутся в золотые мешки долговолосые люди и начнут молиться за убийство. И начнётся опять старое, давно известное, ужасное дело.
Засуетятся разжигающие людей под видом патриотизма и ненависти к убийству газетчики, радуясь тому, что получат двойной доход.
Засуетятся радостно заводчики, купцы, поставщики военных припасов, ожидая двойных барышей.
Засуетятся всякого рода чиновники, предвидя возможность украсть больше, чем они крадут обыкновенно.
Засуетятся военные начальства, получающие двойное жалованье и рационы и надеющиеся получить за убийство людей различные высокоценимые ими побрякушки — ленты, кресты, галуны, звёзды.
Засуетятся праздные господа и дамы, вперёд записываясь в Красный Крест, готовясь перевязывать тех, которых будут убивать их же мужья и братья, и воображая, что они делают этим самое христианское дело.
И, заглушая в своей душе отчаяние песнями, развратом и водкой, побредут оторванные от мирного труда, от своих жён, матерей, детей — люди, сотни тысяч простых, добрых людей с орудиями убийства в руках туда, куда их погонят. Будут ходить, зябнуть, голодать, болеть, умирать от болезней, и, наконец, придут к тому месту, где их начнут убивать тысячами, и они будут убивать тысячами, сами на зная зачем, людей, которых они никогда не видали, которые им ничего не сделали и не могут сделать дурного.
И когда наберется столько больных, раненых и убитых, что некому будет уже подбирать их, и когда воздух уже так заразится этим гниющим пушечным мясом, что неприятно сделается даже и начальству, тогда остановятся на время, кое-как подберут раненых, свезут, свалят кучами куда попало больных, а убитых зароют, посыпав их извёсткой, и опять поведут всю толпу обманутых ещё дальше, и будут водить их так до тех пор, пока это не надоест тем, которые затеяли всё это, или пока те, которым это было нужно, не получат всего того, что им было нужно. И опять одичают, остервенеют, озвереют люди, и уменьшится в мире любовь, и наступившее уже охристианение человечества отодвинется опять на десятки, сотни лет. И опять те люди, которым это выгодно, с уверенностью станут говорить, что если была война, то это значит то, что она необходима, и опять станут готовить к этому будущие поколения, с детства развращая их.
Потому что патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти.
Чем хорош и чем примечателен классик? Тем, что тексты его не теряют актуальности с годами. Открываешь то, что написано лет 120 назад, а читается, как свежая публицистика.
Притом автор неискоренимо существует в школьной программе, имя его на слуху, и на словах он Лев Толстой — и на деле Лев Толстой. Тот самый матёрый человечище, та самая глыба, зеркало русской революции, граф и духовный авторитет для последователей во многих странах мира.
Что же, авторитет и один из самых (по)читаемых в мире писателей высказал своё авторитетное мнение. Давно. А теперь в очередной раз пришло время осмыслить его слова — и обсудить нелицеприятно. То есть в строгом соответствии с истинным значением этого слова — обсудить, невзирая на лица, и высказать собственное мнение.
Кто смелый?
