Поздним весенним вечером из ресторана Маритоцци, что на Малой Бронной, после джазового вечера и гастрономического сета вышли два господина, и не спеша направились в сторону Патриарших прудов. Первый из них — человек около семидесяти лет, одетый в темную демисезонную куртку, — был довольно высокого роста, крепкого телосложения, лыс, и источал все признаки отменного здоровья. Второй — неопределенной молодости мужчина с признаками неувядающей юности на щечках, которую он стыдливо прятал за модной щетиной, — был одет в бежевое легкое пальто, зауженные брюки, и обут в туфли Оксфорд. Щеголь — не иначе!
Первый из друзей был не кто иной, как Валентин Валентинович Знопер, тележурналист и академик телевизионных наук, выдающийся во всех отношениях человек, а молодой спутник его — Иван Антонович Гантур, коллега по ремеслу, ведущий телевизионных шоу, ну, а в душе считающий себя поэтом; поэтому часто пишущий в социальных сетях стихи под псевдонимом Бездомный. Почему Бездомный? Ну, а кто не мыкался по съемным квартирам, приехав покорять столицу?! К счастью, на данный момент с квадратными метрами у Ивана Антоновича все обстояло превосходно, и квартирный вопрос его уже нисколько не портил.
Медленно и молча двигаясь по улице, друзья блаженно прислушивались к внутренней симфонии организма, растекающейся чувственными переливами внутри живота. Желудки нежно отрыгивались жареными устрицами с картофелем и шафраном, карамелизированной фуа-грой с экстрактом зеленого яблока и тортеллями с цесаркой. В крови поигрывало пятилетнее бароло, и все, что нужно для счастья в таком случае, так это прогулка и приятная беседа.
Обогнув по периметру Патриарши, и не доходя по Бронной до Ермолаевского переулка, Валентин Валентинович и Иван Антонович присели на скамейку. Вечерняя темнота сгустилась в предверии ночи, но фонари – стражники добросовестно отгоняли ее, а в небе, в компании подружек звезд, сияла луна.
— А что, Валентин Валентинович, — обратился Иван к Зноперу и его глаза игриво блеснули, — яички покрасили, к ночной службе готовитесь? Пасха у нас на носу!
— Я, Ванечка, с твоего позволения, в это время лучше в кровати понежусь, а яичко, если ты меня угостишь, с удовольствием скушаю, — ответил Валентин Валентинович и улыбнулся.
— Ну, как же так, Валентин Валентинович, вся православная страна в едином благодатном порыве..... а вы?! — продолжал шутить Бездомный. — Вот берите пример с наших актеров да артистов: в крестных ходах они участвуют, и на молебнах они присутствуют..... скоро отпевать начнут! В Новосибирске, к примеру, высадился десант прелестных актеров по случаю молебна на удачное приращение церковной недвижимости. А бестолковые люди встали на защиту никчемной растительности, произрастающей на строительной площадке — дышать им, видите ли, хочется чистым воздухом. Пришлось применять верхи драматического искусства: Савелий Безногов, Петр Проперченко, Никита Гаспарян и другие, неистово крестясь и воздевая руки к небесам, требовали от неразумных чад одуматься, покаяться, ну, и в конце концов, расслабиться. Более всех преуспел в этом тот, кто так похож на того, чье имя не должно произноситься всуе, но все охотно произносят!
— Да, Ваня, за хороший гонорар.....
Неожиданно из темноты, куда не доставал свет фонаря, материализовался престраннейший субъект и подошел к скамье, где сидели наши друзья. Мужчина был довольно высокого роста, одет в серый старомодный костюм, а на голове красовался серый берет. В руке он держал трость и слегка поигрывал ею. У странного человека был какой-то кривой рот, а глаза разного цвета: правый — черный, а левый — светлого цвета, судя по всему, зеленый.
— Покорнейше прошу меня простить за то, что прервал вашу беседу.... но..... я случайно подслушал ваш разговор, — заговорил незнакомец, — скажите мне, пожалуйста, вы — атеисты?
" Какой типаж, — подумал Иван, — просто клоун! И говорит с иностранным акцентом. Сдается мне — это шпион! А руководство ФСБ докладывало, что за прошедший год отловило полтысячи агентов иностранных разведок. Вот он — главарь! И гуляет себе на свободе. Плохая работа! "
— Нет, я — агностик, — первым ответил осторожный Знопер и почему-то огляделся по сторонам.
— Ну, право, перестаньте, — продолжил странный субъект и бесцеремонно потеснив агностиков уселся между ними. — Это же, практически, одно и то же. Какое счастье, что я вас наконец встретил! Вашего брата, атеиста, нынче днем с огнем не отыщешь! Как все изменилось с того времени, когда я первый раз был в вашем городе — представляете, все стали верующими. Не надо никому ничего доказывать, все верят в бога и дьявола, и все свои беды списывают на последнего. Даже обидно как-то!
— А от нас чего вы хотите? — раздраженно спросил Иван Антонович. — Да, мы атеисты и не верим в бога, а верим в науку и теорию Большого взрыва происхождения вселенной. Человек сам творит свою жизнь и судьбу, а не подчиняется божьему промыслу.
— Да-да, и согласно личному промыслу, — подхватил Валентин Валентинович , которому вдруг ужасно захотелось сбежать от назойливого чудака, — я сейчас отправлюсь домой, выкурю сигару, и лягу спать.
— Нет, — твердо возразил незнакомец, — сегодня вы не сможете выкурить сигару, поскольку в скором времени умрете.
Иван Бездомный дико фыркнул и уставился со злобой на иностранца, а Знопер передернул плечами, словно его обуял смертельный холод.
— Может вы еще знаете, каким образом я умру? — спросил брезгливо Валентин Валентинович.
— Да, вам проломят голову и грудь.
— И кто это сделает? Враги? Натовцы?
— Нет, простая грузинская женщина. Патриотка и активистка.
Иностранец тяжело вздохнул и промолвил:
— И все-таки мне хотелось бы, именно вас, уверить в существовании бога, а так же то, что когда-то существовал Иисус Назаретянин.
— И какие по этому вопросу существуют научные доказательства? — устало спросил Знопер.
— А никаких доказательств и не требуется, — ответил незнакомец. — Все просто: в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром весеннего месяца нисана....