Когда кто-то ведет себя не совсем так, как следовало бы, ему делают замечание. Однако замечание замечанию рознь. Важно, чтобы оно было по делу.
К примеру, каким будет основное, «несущее» замечание в адрес тех, кто беспокоится о том, туда ли движется людское племя, тревожится в связи с огрублением нравов, забвением основ, грозящими катаклизмом, а то и гибелью мира? Да и шире — в адрес всех нервничающих и суетящихся?
Конечно, его можно выразить на разных языках, каждый из которых предполагает свою картину мира, но наиболее отрезвляющим представляется следующий вариант:
— Не надо считать себя Господом Богом.
Допустим, мир летит в тартарары. Но я ли его создавал? Возможно, так нужно. Возможно, что нет. Однако все одно: не я это затеял и, соответственно, не мне за это хлопотать. Даже за собственную судьбу отвечаю не я. Ведь не я же себя придумал. Как говорится, автора в студию.
Я же буду просто наблюдать. Спокойно, не вовлекаясь.
Впрочем, это все мелочи, интересней другое. Человеку, который перестал мнить себя ответственным за судьбу сущего, уже не присущ взгляд на Бога как на того, кто что-то сотворил и теперь опекает свое творение.
Он чувствует нечто вроде:
«Если уж я предпочел свободу и невовлечение, то Бог и подавно».
Ему явно ближе такой Бог, на котором также не лежит груза забот. Ибо все хлопочущие остались там — среди наблюдаемого, и, в качестве наблюдаемого, они слишком мелки, слишком опереточны, чтобы одним из них был абсолют.
В самом деле, ответственным, управляющим мог бы быть ставленник, эмиссар Бога, но никак не он сам, поскольку это слишком конкретная, очерченная миссия. Ответственного можно наблюдать, Бога — нельзя.
Скорее, Бог — это то, откуда мы «просто наблюдаем». Ведь свидетельствовать без какой-либо вовлеченности можно лишь из самостоящего, безызъянного бытия.
Для того, кто вместо активных ролей выбрал спокойное свидетельствование, Бог интереснее своими безотносительными, а не ролевыми качествами; он в большей степени воплощает собой абсолютное бытие, нежели творца, автора и опекуна чего бы то ни было.
Это совершенно закономерно: сделавший выбор в пользу «не суетиться» волей-неволей начинает дорожить внутренним состоянием — и в себе, и в других людях, и в прочих субстанциях.
Да и за что ему — Богу — отвечать? Этот безумный вопрос вполне органичен для того, кто «просто наблюдает». Тем более что он фактически повторяет другой, уже вполне резонный вопрос: разве есть, о чем свидетельствовать (глядя) из самостоящего бытия? Попробуйте, не вовлекаясь, созерцать некую «движуху», и вскоре окажется, что созерцаемое подобно сну, небылице, оптическому обману. Наблюдаемое просто обязано оказаться ничем, коль скоро наблюдающий оказался всем: представлять собой безизъянное бытие и быть всем, что есть, — одно и то же.
Бывает, конечно, что иллюзией, наоборот, оказывается наблюдающий, но это тогда, когда всем оказалось наблюдаемое; когда лицом к лицу столкнулся с чем-то, исполненным завершенности, и это не могло не привести к соединению с ним как средоточием бытия. Впрочем, случаи, когда небылицей оказывается именно наблюдатель, обусловлены тем, что он был плохим наблюдателем — наблюдал не просто так, но имел какую-то корысть. Будь иначе, он уже был бы в безъизянности, чтобы еще встречать ее вовне.
Итак, прекратив хлопотать за судьбу мира, заодно прекращаешь онтологизацию самого статуса хлопотуна. Стоит перестать считать себя Богом, как и Бог перестанет быть тем, кем его считают.