Пищевая зависимость - слышали о такой? И как у любой зависимости, причины у заедания глубокие, психологические, как, правило, заложенные тяжёлой личной историей каких-нибудь прабабушек-прадедушек. Голодали - они. А мы теперь едим за себя и "за того парня"
О насилии едой
Недавно приходила ко мне на сессию женщина сорока лет. Повод обратиться - хронический панкреатит, явная психосоматика. И первое, что мы сделали - выяснили её отношения с едой..
Рассказывает.
Умер её дядька, близкий родственник. Никаких острых эмоций не испытывала, но ела в день похорон с утра до вечера. Достали дети, у неё их трое, чувствует срочную необходимость поесть Устала, нужно время для себя: попила чаю с вкусненьким. Застолье с родственниками — святое дело! Собраться, посидеть, пообщаться, хорошо поесть…
Получается, еда — это её основной способ жить и доказывать себе, что живая. И это явно родовой способ и родовая программа, которая проявляется неосознанно.
У неё в роду отношение к еде своеобразное. Например, её деревенская тётка смотрит в окно, видит, что идёт соседка, бурчит: «Вот, явилась, придётся её кормить». Соседка заходит, просит спичек. Тётка подхватывается: «Садись, мы как раз собирались ужинать»! Соседка не хочет за стол, она заскочила на минутку: «Ты дай спичек, и я пойду». Но тётка не отстаёт, затаскивает соседку за стол, наливает стопарик под закуску… И только к одиннадцати вчера обкормленная пьяная соседка выпущена из-за стола. Пошатываясь, она идёт домой готовиться к завтрашним гостям...
Хлебосольство? Нет. Скорее, насилие едой и способ получить власть над человеком.
Помню, как-то ездила в Брест со своим тренингом правополушарной живописи. Мы с организаторшей остановились в квартире, где жила её свекровь. И свекровь всерьёз обиделась, что мы не смогли есть то, что она готовила. Это было что-то жареное и мясное, а мы обе не ели тяжёлого мяса. Она пыталась нас заставить поесть в приказном порядке, мы отказывались и варили свой овощной супчик…
Для неё это была война за власть, для нас — отстаивание своих границ.
Голод и тётка
Моя родная тётка в своё время огорчалась, что я не пробую всё-всё-всё со стола, всю эту вкуснятину под майонезом, а потом ещё мясо с картошкой и торт с чаем. Вроде как праздник, застолье, весь день старались, готовили. А я нос ворочу! Приходилось отказываться очень настойчиво и чувствовать себя невежливой…
Голодное детство моей тётки заставляет её всех кормить, тем самым заглушая своего собственного недокормленного внутреннего ребёнка. Накормить - важно! Всё равно что спасти.
Клиентка вспоминала, что в детстве мечтала съесть сразу целый апельсин. Её мама делила апельсин на три части и выдавала каждую отдельно к завтраку, обеду и ужину. Хорошие шоколадные конфеты дома ждали на шкафу гостей. А самой ей в гостях нельзя было наедаться вкуснятины — одну конфетку, больше - неприлично.
Детство моей клиентки с недоступными "вкусняшками" и заставляет её сейчас видеть еду главным утешительным призом. И утешаться по любому поводу. И толстеть.
Самой важной еду делают детские травмы, разочарования, тяжёлый опыт. Запрет чувствовать себя и свои потребности, запрет выражать и проживать чувства. Еда становится универсальным заменителем всего. И откладывается в теле излишками.
За маму, за папу
Наверняка у вас тоже найдутся подобные истории. Как вас «насиловали» едой, от «ложечки за маму, за папу» и детсадовского «не встанешь из-за стола, пока не съешь все комки из каши» до тётушкиного «Ешь ещё, я для тебя старалась». Как вкусное в доме держалось больше для престижа, нежели для удовольствия. Как удовольствие можно было себе позволить по чуть-чуть и по чужому разрешению…
Нет таких историй у вас — могут быть у вашей мамы, которая вскормила вас соответственно… И если у вас сейчас отношения с едой сложные — у вас сложные отношения с жизнью.
Что значит «сложные отношения с едой»? Вы не можете различить, сыты вы сейчас, или нет. Вы понимаете, что голода нет, но всё равно едите, потому что нужно всё доедать. Или нужен вкус. Или за компанию. Или чтобы не обидеть. Или потому что жор напал.
Если вы ругаете себя за аппетит, заклеиваете холодильник злобным «Хватит жрать», копаетесь в продуктах, выискивая дозволенное, запрещаете себе съедать то, чего хочется, загоняете себя в диеты и ненавидите своё прожорливое брюшко (и толстые бока) — у вас тоже сложные отношения с едой.
Нормально работающий механизм: есть голод-ем-нет голода. Причём ем ровно в том количестве, которое действительно нужно телу и ровно ту еду, какую сейчас просит тело, а не рекомендует голова.
Нормальный механизм работает как «хочу — не хочу». Но у кого из нас он нормальный? У нас в подсознании записаны все голодные годы, пережитые предками, начиная с революции и заканчивая Второй мировой. Всё недоеденное ими сейчас доедаем мы. За маму, за папу, за бабушку.
Еда моя
Мои отношения с едой тоже непросты. Прадед по отцовской линии вывез семью в хлебный Казахстан, где была работа, тепло и фрукты. Потом оставил жену с младшим сыном, а с двумя старшими уехал куда-то на поезде добывать зерно на муку. Они все сгинули, просто не вернулись… Из младшего выжившего вырос мой дед, родил моего отца. Отец, мальчишкой, в войну и после войны добывал еду в горах: стрелял из рогатки сусликов и жарил их на костре.
Мой дед по материнской линии таскал свою многодетную семью по всей стране, отыскивая сытые места. Подсолнечное масло с коркой хлеба для детей было лакомством. Мясо — невидаль, шоколадка — из разряда невозможного.
Поэтому и звучало всё моё детство «Кушай, кушай!» Пустой холодильник — паника! Очередь за сыром или колбасой — большая удача. Главное, чтобы еда была. Остальное — второстепенно. Кушай, кушай!
Мы все так и кушаем до сих пор, всей страной заедаем базовые нарушения своей безопасности, своей сексуальности, своей готовности выйти в мир.
Я себе тему с едой начала разбирать почти сразу же, как освоила ГСР-расстановки. Вытаскивала из генетической памяти эти голодоморы, эту недокормленность. Вспоминала родительский ужас «ребёнок не ест» и гордость «молодец, кушаешь хорошо».
Теперь чётко чувствую, когда сыта и когда включается тяга заесть что-нибудь (и это тоже нервное). Абсолютно себя не гноблю за «неправильное питание»: само не тянет к жирному, жаренному, очень сладкому. Еда перестала быть каким-то фетишем. Никто с голоду во мне уже не умирает.
Любую тягу к какой-либо еде можно рассматривать как симптом. И проработать его, убрать всё, что в этой тяге не про голод.
Через психологию можно работать с любыми напряжениями. И замечено: чем меньше внутри напряжений, тем меньшую роль в моей жизни играет еда. Кефир и горбушка «бородинского» — вполне себе ужин, и не из соображений «надо меньше жрать». Просто не хочется.
А что вместо еды?
С той клиенткой мы в итоге разобрались, на что включается её «зажористость».
На потребность опереться на родню, так как она сирота. Ей нужны свои, семья. Поэтому так ценны застолья и тёткино желание накормить до невменяемости.
На запрет орать на детей. Не хватает сил давать им материнскую поддержку, и они её добывают, как могут. А орать нельзя, потому что она хорошая мама. И она затыкает рот едой.
На невозможность получать от жизни удовольствие иначе, кроме как через еду. Другие способы восстановиться она просто не воспринимает. И только через еду отдыхает и наслаждается.
Плюс фоном нежелание жить, которое она тоже заедает…
Когда мы начали с ней работу, запрос был не про зажоры. Он был как раз вот про этот фон нежелания жить. Там много тяжёлых родовых сценариев, наши встречи продолжаются.
Но зажоры, важность посещать семейные застолья и приступы панкреатита у неё ушли уже после второй сессии.
Потому что ушло все те тяжёлые чувства, которые она задавливала едой.
Наталья Никифорова,
антикризисный психолог,
WhatsUpp +7(926)533-92-75