Своей выносливостью они напоминают богему. Обманчивая хрупкость бабочки, распятой на ржавых гвоздях – берегите нас поэтов, берегите нас, и всё такое...
Причем ладно бы Стив Тайлер: лето 1980 года этот большеротый нарцисс проводил в грошовом отеле на Восьмой авеню. Выходить не хотелось. Его персональному дилеру воткнули в голову отвёртку. Лидер Аэросмита был страшно занят. Он замазывал зубной пастой трещины в стене, чтобы оттуда не лезли щупальца и черви.
Это стервозный, где-то неподражаемый Аэросмит, воплощение разгульной Америки, что выдержала и выдержит не один суровый взгляд. Были ансамбли и поскромнее. Например – Би Джиз.
Когда-то еще подростками братья Гибб выступали в Кремле для Хрущева. К середине 70-х каждый из них уже имел своё четкое хобби. Вспоминает Морис Гибб: "Товарищи по ремеслу прозвали нас любовно – Пилли, Потти и Писси. Робина за таблетки, Берри за "пот" (марихуану), ну а Писси был я, потому что регулярно зассыкался".
По традиции стиль кантри считается самым консервативным. Белоснежные шляпы, полубаки, государственный флаг над сценой... Южный джентльмен, прекрасный певец Джордж Джонс знаменит ещё и тем, что проехал восемь километров до Мемфиса на газонокосилке за бутылкой виски (ключи от машины спрятала жена, тоже певица).
Обладатель ряда заслуженных наград Гленн Кемпбелл спиртному предпочитал "белую силу" кокаина и в конце концов нанюхал себе религию. Вот уж лет двадцать Гленн Кемпбелл поет одни псалмы.
Незабвенный Хэнк Вильямс. Морфий перед рождеством превратил его лимузин в катафалк, а душа Хенка отправилась прямо в Hillbilly Heaven - рай для деревенщины. А на заднем сиденье Кадиллака осталось исхудалое тело в ковбойской рубашке с вышитым скрипичным ключом.
Угрюмый гигант Джонни Кэш попался в аэропорту. Таможенники вынули из его гитары носок (!), который не был пуст. Внутри носка оказалось четыреста с лишним таблеток. Сюжет для "Коломбо", где Кэш, кстати, и сыграл кантри-певца с криминальным прошлым.
При обыске Джерри Ли Льюиса в его усадьбе было обнаружено семьсот капсул амфетамина. Джерри Ли гастролирует до сих пор.
Мерл Хэггард полюбил пение под гитару в тюремной самодеятельности. Певец не молодится, но альбомы выпускает достойные своего имени, несмотря на далеко не шапочное знакомство со всем, от чего можно умереть.
Вы скажете: "Ну это, мол, певцы для фермеров, белые люди спиваются легко".
Король соула Джеймс Браун умудряется проехать шесть километров на ободах. Шины простелила полиция штата Джорджия. Этот подвиг Брауну помогла совершить "ангельская пыль", препарат ПиСиПи. Изначально его применяли как болеутоляющее для обезьян.
Прежде чем рухнуть, неугомонный артист успел спеть и сплясать ошарашенным полисменам, чтобы те поверили, кого же они преследовали, в чью машину они всадили буквально полпуда свинца.
В момент этого инцидента Джеймсу Брауну было под шестьдесят. Становится вопрос: сколько можно, и как они после этого живут? Что это за метафизическая раса господ, интернационал саморазрушителей, чьё второе призвание - показывать дурной пример многократного использования?
Жизнь невозможно отмотать назад. В деяниях апостолов моего поколения сказано, наркотики изобрели Стоунзы в 1967 году. Чем ещё докажешь, что ты не сокрушим? Исключительно через грязь, запущенность, злостное проматывание таланта, шуточки со смертью. Чтобы потом отражать атаки новых течений, озадачивать молодых да ранних пошлым "а ты погусарь с моё".
Состояние "траванутости" – permanent high. Люди научились произносить "я отравлен" не краснея, подразумевая под отравлением совсем не расстройство желудка. Патти Смит описывает лучшие работы Роллингов поэтическим языком: Sticky fingers, Exile on Main Street – читаем названия, произносим кокаин. Стоунзы добились алхимических результатов. Понюхай динамик и отморозишь нос.
Вчера ещё был человек, а сегодня похож стал на Вия. Ударник Роллингов Чарли Уотс, ценитель джаза, консерватор даже по облику (всегда рядом, но несколько в стороне) долгое время пренебрегал нарко-модой. Героин настиг его после пятидесяти. Возможно, ему не давал покоя запредельный опыт Аэросмита, превратившего декадентские слабости Роллинг Стоунз в конвейер обжорства. Недаром любимая мантра в окружении рок-звезд: "Умоляем, ничего ему не давайте".
Героинист Джо Перри однажды решил познакомить членов группы с собственной женой, которую все они прекрасно знали много лет. Какая глубокая психоделия!
Сила и талант некоторых личностей проявляются только на последнем градусе разложения. Запретный плод - грязный, немытый фрукт. Ведь неведенье не чувствует вони.
Один знакомый, прочитав памфлет "Кому в США жить хорошо", тут же приписал к заголовку "Всем". А в голове солирует вопрос – кто же, кто же из них не принимает? Выходит, что все. А на вид цветущие, здоровенькие... И лишь с годами, похоронив полсотни знакомых по групповикам, пьянкам, длиною в маршрут русской Ж/Д, местечковому свингу в непроветриваемой тесноте, начинаешь понимать - не цветущие они, а живучие.
В1967 году хоровод лицемерных хиппи был плотнее железного занавеса. Критиковать осмеливались единицы. Среди них Доктор ЛаВей.
"Смотри у меня, психоделический червяк, недолго пыжиться тебе самодовольно" – гласил один из бюллетеней Церкви Сатаны.
Мнение ЛаВея в Европе разделял разве что Челентано. В преамбуле к песенке "Три шага вперёд" Адриано подводит предварительные итоги психоделического НЭПа:
"Любезный Бит, ты мне очень нравишься, ты привносишь веселье в этот мир, полный туманов, но – если ребята, которые не моются, убегают из дома, отравляются (chi se drogano), стали частью твоего мира, либо меняй название, либо убирайся побыстрее".
Этих слов и по сей день не могут простить Челентано наследники тех, то не моется, пачкает мозги химией, не забывая при этом размножаться.
"Просим на сцену Роллинг Стоунз, – зажав нос Дин Мартин объявил тогда ещё новую, никому не нужную команду из Англии, и добавил: – Я тоже roll, если я stoned". Никто ничего не понял, но обиды было полные штаны.
Боб Дилан даже на обложке своего диска напечатал "Дин Мартин должен извиниться".
Стоунзов у нас воспринимали со скрипом, с брезгливостью. Пьющему тинибопперу ни о чём не говорили пять тысяч использованных шприцов, и целые пятьдесят граммов чепухи (джанк) в лыжном домике Кита Ричардса. Подумаешь! Вот если пять тысяч бутылок!
В СССР модными декадентскими укольчиками увлекались безликие единицы. Коллектив пил.
Пьющая аудитория остро чувствовала разницу между бодрым фрейлехсом, увлекательными ритмами Карпат, семь-сорок наконец, и героиновой самопоглощённостью, интересной только самому нарколыге. Под них же танцевать невозможно, возмущался здоровый человек. Разве что дёргаться перед зеркалом.
Время от времени официальной прессе приходилось подстёгивать интерес "ровесников", напоминая "Куда катятся камни". Ноль внимания.
Пожалуй, только плаксивая песня-заморыш "Энджи" приглянулась любителям трёхаккордной лирики в духе "своего говна здесь тоже хватает".
За границей Роллингов слушал сперва пролетариат, (то есть те, у кого, кроме гениталий, другого имущества нет), но позднее, как это всегда бывает, подтянулась аристократия, денежные либералы – словом, "охвицера, митрополичьи басы, маркёры".
Героин не мешал Киту Ричардсу хорошо играть на гитаре. Однако в неделю по выгоревшим венам уходило 2500$. Для запада это дикий декаданс.
Здесь же человек мог спокойно прожить жизнь, так и не увидев живую тысячу рублей. Такому послать The world greatest Rock'n'Roll Band на три весёлых буквы пара пустяков. Странным образом данный нигилизм ставит советского человека ближе к Дину Мартину.
Середина 70-х – пик творческой активности Боуи. Он разгоняет "Марсианских пауков" (все члены этой группы оказались сектантами Рона Хаббарда), перебирается в Голливуд. Гастролирует, словно шайтан. Записывает "Young Americans" и "Station to station" ("За далью даль") – одна из лучших пластинок эпохи напоминает Аркадия Северного с его безоглядной плодовитостью. Оба артиста явно злоупотребляют даром перевоплощения через мгновение клинической смерти. Рискованный режим, выработка чудовищной работоспособности из переутомления.
Этот отрезок творчества Боуи похож на первую часть книги "Дневник Наркомана" Алистера Кроули. Демоническую всеуспеваемость легко объяснить – артист несётся по белоснежному склону, наживая снежную болезнь. Here comes thin white Duke.
Злоупотребление белым порошком вызывает паранойю. Одно время у нас было модно всячески раздувать мистицизм Боуи. Доморощенные конспирологи развешивают ярлыки чаще, чем носки стирают. Небезызвестная Энджи в откровенных мемуарах описывает оккультные увлечения бывшего мужа несколько иначе. Дэвиду стала мерещиться на фотографии чёрная рука. В телефонных звонках из-за океана он уверяет, что его шантажируют невидимые для других агенты Сатаны, намекая на неизбежное в таких случаях щедрое жертвоприношение. Продолжать, думаю, не стоит. Возможно, ему в горячке померещилась "гостья из будущего" Наталья Медведева в футболке Adihash.
Что может быть безобиднее Beach Boys? И всё же, сквозь калифорнийский загар просвечивает какая-то плесень. Безупречные голоса пропитывает, словно заборную доску, едкая примесь. Прислушаться, что принюхаться. Виртуозные гармонии окисляют лекарственные подзвучия. От некоторых жизнерадостных людей несёт аптекой. Но, как заметил еще Солженицын – на тухлое нет приправы. Благодаря алкоголю и наркотикам мозги "береговых ребят" свихнулись окончательно. Мастеровитый композитор Брайан Вильсон несколько лет спал только на бильярдном столе. Он совсем перестал мыться, потому что боялся, вдруг из душевой лейки появится чёрная рука.
В некотором смысле кокаиновая паранойя – это великий пост для неправославных. Страхи совпадают.
Уже знакомые нам "нью-йоркские ноздри" Стивена Тайлера пудрились кокаином прямо с усилителей на сцене, в кураже живого концерта. Однако боязнь таможенного шмона удерживала группу от гастролей в Европе целые двенадцать лет.
Трезвость тяжело далась этим образцовым toxic twins. Они принесли в жертву жизни самое ценное для нас, безжалостных потребителей – стервозное звучание Аэросмита тех беспредельных лет.
Боуи всего один раз и всего в одной песне упоминает имя Кроули. В отличие от него, легендарный, но не избалованный вниманием прессы Грэм Бонд изучал кроулианскую магию весьма серьёзно. Он даже утверждал, что приходится внебрачным сыном господину Зверю 666.
Грэм Бонд действительно воспитывался в детдоме, где получил развитие его музыкальный талант. Эта личность вызывает симпатию полнейшим отсутствием имиджа. Грэм Бонд не лез в Валгаллу, подобно некоторым белокурым бестиям. Его магия сугубо наша, черноморская. Всё, что он делал, звучит, словно на запись к Северному привели Эрика Долфи и Джона Колтрейна, и те, распив пару бутылок виски из "Берёзки" задудели, толком не понимая, чего от них хотят.
Несмотря на жизнерадостный, неготический характер его музыки, в чашу земных радостей Грэма Бонда были обильно подмешаны наркотики. Благодаря им жизнь "сына Алистера Кроули" оборвалась на рельсах лондонской подземки.
Музыку самоубийцы всегда омрачает тень его трагического конца. Тем более интересно послушать, как в пьесе "Друид" Грэм Бонд своим пропитым голосом с апостольской безответственностью советует:
If you wanna potion to get you in a mood
Take some belladonna, morning glory
And mandrake stem in your food.
"Не знаю, что вы там курите на ваших сборищах, но ты становишься полным кретином", – отчитывает сына папаша Мишалон (голосом Романа Ткачука) в фильме "Никаких проблем".
В прекрасном фильме Барбета Шрёдера "More" траву сортируют на конверте Blood, Sweat and Tears...
Главный наркотик Пражской Весны валил из выхлопных труб советских танков. А в свободном Лондоне погоду делали колёса, колёса, колёса... или как там у Галича.
Таблетки с названием Mandrax превратили надежду Пинк Флойд Сида Баррета в заторможенного идиота. Они, мелкие, бессловесные, с выдавленным вензелем "Эм Икс" покончили со многообещающей группой, выведя из строя её самого яркого члена.
Мельседрин, туазолон, мандракс – маленькие модные колёсики со скрипом повредили рассудок многих музыкантов.
Говорят, действительно стильная пьеса "Корень мандрагоры" с первого диска Дип Пёрпл (Сизые) воспевает именно эти пилюли.
Губы советского человека шевелились, осваивая милые залётные слова: лейбл, диссидент, зиппер. А там, откуда они пришли слышалось: ква-а-люд, тюинол, валиум-5. С помощью последнего любил отправлять на тот свет своих героев режиссёр Райнер Вернер Фассбиндер.
Слово "тюинол" звучит даже в рейгановски-строгом альбоме Лу Рида "Новые ощущения" ( 1984 год, песня Fly into the sun). Пластинка чиста, словно пустая койка в наркодиспансере. Однако память человеческая не очищается с переливанием крови.
Коварный кваалюд доводил до беды даже шотландских сирот Bay City Rollers. Гостиница. Номер. В номере нежный отрок Ян Митчелл. У него всё есть: пиво, кваалюд. А бабы нет. Звонит горничной, телефон рядом. Лежит как падишах на диване и ждёт. Входит горничная, и тут похотливый юнец начал её лапать, и ей стало противно.
Разумеется, в этот скандал немедленно вцепились таблоиды. Где же ты сейчас, Ян, какие таблетки ешь, кого лапаешь... Десять будвайзеров, два кваалюда – и вам обеспечено свирепое эротическое помешательство.
Вращается диск, Джонни Винтер, альбинос из Техаса, жалуется:
"Слишком много виски, а тут еще Секонал..."
Вымученный блюзик называет просто Too much Seconal. Без пояснений - слушатель поймёт.
Главное для Джонни – заполнить сторону. Чёрт-те чем. Он выписался из лечебницы и должен оплатить грозный счёт. Годится всё – подгорелые, на скорую руку перепевы двух песен Роллинг Стоунз, баллада "Дешёвая текила"... Название у альбома оптимистичное – "Пока ещё жив и здоров".
Кит Ричардс честно скажет много лет спустя: "Джанк-мьюзик".
Дрянь-музыка, барахло. Однако её покупают, слушают. Хвалят, невзирая на недостатки. Потому что состояние талантов под стать восприятию поклонников. Хвалить можно и пятно на потолке. Стерпится, слюбится. Нарциссы смотрятся в ручей только в мифах.
Любители Стоунз и Джонни Винтера любовались своим отражением на полу в луже из собственного горла. Черт берёт таких, как свинью за уши, и копытами к потолку носит по комнате. Всю жизнь.
Лучший анекдот, связанный с марихуаной, придумали хиппующие евреи из Нью-Йорка. Сидят они в хате и слушают последний альбом Butterfield blues band. Звонок в дверь. А в комнате хоть топор вешай. Моня подходит и спрашивает: Кто это? Голос за дверью отвечает: Как кто? Пол Баттерфилд. Открывают, а там стоит Изя...
Выпивка за океаном продавалась лицам совершеннолетним. А у нас – anyway, anyhow, anywhere. В этом вопросе СССР был свободнее. И не только в этом. Но и здешние любители пачкать мозги предупреждали - главное заколесить, но не засыпать, пей чай.
Игги Поп, тогда ещё никому не нужный, не послушал грузчика. Тот угостил его секоналом и Поп проглотил двойную порцию. Разбудить его не удалось. Микроавтобус укатил в Детройт, а лидера одиозных Студжиз бросили в Нью-Йорке. Игги проспал трое суток.
"Только я проснулся, и мне тут же всучили счёт, а денег у меня было во, – вспоминает Игги Поп и показывает кукиш, – В группе меня никто не любил".
Подростки-кваалюдчики собираются "поколесить" в безалкогольных барах. Название этих мест были лицемерные и плоские, вроде наших: "Зоопарк", "Суперстар", "Сказка", "Инферно", даже "Соловушка".
Диджеи гоняют длинные альбомища: Лед Зеппелин, Гранд Фанк, Блэк Саббат. Причём подряд, и на всю катушку. Другую музыку пришибленные мозги не воспринимают. Время от времени появляются чьи-нибудь родители. Луч импортного фонарика шарит по штабелям коматозных молокососов. Где там балдеет наша деточка? Возраст "балдёжников" от тринадцати до тридцати. И это Запад? Не ошиблись ли мы на один-два кирпича?
Вот именно, Блэк Саббат, "Параноид". Я послушал его впервые при особых обстоятельствах. У тогдашнего соседа умер папа. Стоял изуверский вечер февраля. Шёл снег, и в форточку с улицы припахивало хлоркой. Радиолюбитель даёт в эфир "Параноид", а за стеной обмывают, одевают мертвеца. Ламповый Телефункен, собранный ещё в фашистской Италии, перекачивает тягучую чертовщину "по щучьему велению" пьяницы-радиохулигана:
Finished with my woman 'cos she
Couldn't help me with my mind.
Слова по-собачьи неразборчивы. В городе зоны отдыха прочёсывают мальчиколюбцы с портфелями, полными рецептов. Стройотряды опустошают деревенские аптеки. А упрямцы из местных групп всё разучивают "Параноид". Слов у них нет.
Забавно наблюдать, как музыканты третьего мира копируют внешнюю форму иностранной поп-музыки, не имея представления о её внутреннем содержании. Разучивание западных песен напоминает сдирание кожи заживо – без радости и толку.
К началу семидесятых складывается неудобный феномен "кислотных ковбоев", чем-то он похож на дозволенную у нас песняровщину, затягивает непонятно чем.
По эфиру растекается сонная одурь кантри-рока. Расплывчатый, надутый невысказанностью деревенских сумерек этот жанр вызывает гипнотическое отупение. Лень встать, бросить, и сходить. Шляпы-стетсон, бильярдисты с брюшком, причёски, похожие на гигантские усы и собачьи уши, тяжёлые пряжки, цветные сапожки, духи и пот... Штамп и симптом того времени – недодоенность (удачное словцо Василия Аксёнова).
Недодоенность проявляется в длинных соло, в многотомных разработках мистических сюжетов. Короткие анекдоты, и многоминутные песни про марихуану – всё это забавляет не более, чем предупреждение Минздрава.
Страшненькие экс-битлзы выпускают сольные магнитоальбомы. Арабы капризничают, проигрывая. Русские люди готовы ртом ловить всё, где есть наклейка made in USA. Даже мух. Но на мухах ничего не написано. Они проверяли.
Вскоре обсмаленные псевдоковбои получают своего рок-мученика. Умирает Денни Уиттен из группы "Бешеный конь". Horse – одно из названий героина.
Трубадур Нил Янг быстро-быстро сочиняет "Игла и причинённый вред". – невнятный панегирик под стать музыке своего покойного друга. От этой смерти не ослабевает засилье некрасивых скулящих мужчин. Они берут подозрительно высокие ноты и не смотрят в глаза. Сальные пряди обрамляют залысины. Автор некролога в журнале Rolling Stone настаивает – героин ни при чём, Дэнни Уиттона сгубил кваалюд. Им виднее. Песенка нудная и проблема тоже нудная.
Ближе ко второй половине семидесятых колёса из безалкогольных баров для сонного юношества докатились до дискотек.
Кваалюд погружает в состояние, когда вроде бы не надо ничего – но, как до сих пор нет-нет, да и брякнут бабёнки той эпохи – "хочется секса".
Почти вся страна переживает эрекцию во сне, по-лошадиному стоя на месте, и двигая ногами, колотит об танцпол "х... как оглоблею". В моду входит водить машину ладонью на глазах. Кваалюд якобы развивает двойное видение, или удваивает зрение.
Double vision – так называют свой второй альбом твердолобые Foreigner, и он тут же становится золотым. Кому-то нужно и такое, но кому? Спросить не у кого.
Кроме шикарных диско таблетки ква усердно глотают и в школьных туалетах, и в студенческих общежитиях. По здешнему поверью от них моча меняет цвет.
При Рейгане по распоряжению свыше лавочку с опозданием прикрыли. Действительно, сколько можно! Квёлые кваалюдишки раздражают ястребов Пентагона, чей нектар – скотч. Проснись Америка, солнце заходит на Востоке!
Среди жертв остаются английские эксцентрики – Кит Мун, Сид Баррет. Их любят вспоминать те, кто сумел выучить имена из передач. Но слушать там, в общем-то, нечего, а ведь были не безнадёжны.
Кстати, по поводу длинных соло, нарезаемых в самоупоении косматыми гитаристами, словно соперничающими друг перед другом в занудстве. Сразу встают, как живые Allman brothers band. Импровизации и волосы длинные, скучные, точно официальный журнал "Америка".
Но что-то в их музыке убаюкивает, не гонит из дому на ночь глядя. Так иногда человек, равнодушный к футболу, смотрит вечернюю трансляцию. Прослушивание альбомного рока приводит к запоздалому признанию, что вторая часть поговорки "пьяный проспится – дурак никогда" всё же главная. Пусть солируют, можно выйти покурить. Альбомный рок - музыка тех, кому спешить некуда. Дремучий жанр для дремлющих взрослых.
Allman brothers band начинали с популярных в южных штатах грибов. Дальше – больше. Пришёл успех, с ним деньжища, а с ними героин и "чёртова перхоть" кокаина.
Пока же наши лохмачи лабали свадьбы и танцы, их вполне устраивало простонародное снадобье – грибок Лысая Голова. Псилоцибин – от греческого "псилос" – лысый, "кубе" – голова.
Мы могли репетировать целый день, рассказывает барабанщик со звучным именем Буч Трак. Потом принимали псилоцибин, и ночь на пролет шпарили рок'н'роллы. Расслабленная слаженность Оллменов до сих пор представляет пример для мастеров, ведь сложнее всего стилизовать то, в чём стиль едва угадывается.
Авторитет галлюциногена в ансамбле был столь высок, что все его участники накололи профиль любимой плесени у себя на икрах. Правда без надписи "Вот что нас губит".
Чем устойчивее репутация, тем жёстче наркотики. Роуд-менеджедер группы Твиггз Линдон идет под суд за убийство – он зарезал хозяина клуба. Адвокат настаивает на невменяемости подзащитного, ибо с группой вроде Allman brothers band могут работать только сумасшедшие. И надо сказать, судьи признают его доводы убедительными, глядя как басист Берри Оукли икнув: "Перебор", сблёвывает метадоном прямо со свидетельской трибуны.
Шли годы. Самый способный из братьев Дуэйн разбился на мотоцикле. Кто-то нашёл силы бросить, но неисправимый сердцеед Грэг продолжает в том же духе. Во время его бурной связи с Шер даже наш журнал "Семья и школа" ухмылялся: "Большая любовь Грэга Оллмена не Шер, а ширка".
Сколько раз он лечился, умолял докторов лишить его жизни. Недавно Грэга Оллмена встретил в ресторане бывший менеджер.
"Нет, нет, никаких наркотиков", – утверждает Грэг и вскоре на полчаса исчезает в туалете.
"Когда ты уже повзрослеешь", – процедил менеджер, глядя на вымазанную белым физиономию немолодого музыканта. Она походила на присыпанный сахарной пудрой сморщенный пончик.
"Чёртова перхоть" развивает в людях, к ней пристрастившихся, бесстыдство, поощряет их щеголять своим пороком.
Казалось бы, кто такие Статус Кво? Тени у пивного ларька, никто. И эти тоже. Где-то в середине 80-х в ходе пресс-конференции что-то разладилось, и Фрэнсис Росси воспользовался паузой, чтобы развлечь собравшихся. Он умудрился продеть носовой платок сквозь дыру в носовом хряще.
Одно время скандальную известность получила модель Даниэла Вестбрук – Мисс Единая Ноздря. Злоупотребление кокаином полностью разрушила хрящ этой манекенщицы. Вот, наверное, почему они так радовались падению Берлинской Стены.
Некоторые люди, похоже, научились разлагать сивушные масла на витамины. То есть, им помогает жить даже яд. Ян Лемми Килмистер был одним из них.
Лидеру Моторхед всю жизнь смешивал алкоголь с наркотиками. Он давно оседлал своего конька, и слезать не собирался.
"Другие бы не выжили, – предостерегал Лемми, – брать пример не советую".
Железный человек смолоду презирал две вещи – кокаин и героин. Первый, считал Лемми, смехотворно дорого, а второй стоил жизни единственной женщине, в которую этот бородавчатый монстр был влюблён.
Лемми всю жизнь травил себя "спидом", то есть амфетамином, что отразилось на бешеном темпе его песен. Неспроста в облике музыканта есть что-то от живого мертвеца, чью руку пожимал сам Адольф, и он не устаёт бравировать этим опасным сходством. Все дети и взрослые в округе давно растерзаны, чем же он питается в доме у маяка? Страшный был человек, и диета под стать репутации: капсулы, виски-водка, мальборо.
Говорят, обследовав Лемми, врачи строго запретили ему бросать отраву – метаболизм зашёл так далеко, что он тут же свалится, протрезвев. Правда, сам Лемми, равнодушный к лести и хуле, уверяет, что его просто хотели раскрутить на дорогостоящее переливание крови.
"Угробить захотели? Чистая кровь для меня смерть"! – гримасничал старый чёрт, - Чтобы жить вечно, мне нужна та, что течёт во мне!"
Однажды его исключили из группы Hawkwind, потому что он пугал добрых хиппи. При виде свастики на бас-гитаре у них каракуль дыбом вставал. Весёлый человек. Такой имеет право петь:
I was a Russian hero dying for Stalin (Death Or Glory)
Чтобы в наше время сочинять "новое и своё", надо иметь либо десять детей, либо десять вредных зависимостей. Чтобы наслаждаться тем, что есть, нужны ясная голова и гибкий позвоночник. При их наличии средства освобождаются сами собой.
Да, в большинстве альбомов, записанных при помощи наркотиков, слышна не столько музыка, сколько сами наркотики. Но где их ещё послушаешь, если нет ни денег, ни здоровья. И то, что на пьяный слух казалось грандиозным, чем восторгаются, показывая большой палец, другие пьяницы, у бросившего вызывает лишь гнетущие воспоминания об отпуске, проведенном в аду. Подкуренный, подколотый, подпитый... Одна дорога – в дурдом.
Однако автономия трезвенников добивается превосходства над вечно отравленными угнетателями. "Отравленные вечностью" отступают перед фанатиками хорошего самочувствия на один день. К отступникам и выкрестам возвращается пучеглазая щитовидная невинность, то есть слабоумие.
Да, в записях людей отравленных слышен неприличный кураж, много лишнего. И еще больше упущенного, невыделенного. Порой они вызывают конфузливое чувство, сколь низко может опуститься человек, и не заметить.
Зато в записях трезвых и чистых, если те суются в дьявольские сферы, слышны только страхи перед болячками выдуманными и явными. Плюс позорное преувеличение собственных стараний. Некурящие, непьющие, витамины жующие. Некоторые даже не матюкаются, как будто кто-то способен оценить их воздержание.
Конечно, не все алкоголики звучат, как Аркадий Северный. Но после Северного трезвый звук напоминает чужого ребёночка во сне – не умиляет.
Но обратимся к тому, что создано в дурмане и кажется компрометирующе неуместным. Залежи джанк-мьюзик ждут вас. Я говорю про материал не просто не нужный, но даже не излишний.
Где вы, мастера затянутых выступлений? Allman brothers, Black Oak Arkansas, Faces... Вас не звали, а вы уже тут - ваша магия побеждает. Многие очутились среди химер, глотая одни витамины. Лекарства содействуют уединению. Истратил деньги - вот и обособился.
Вопрос из старой комедии: "Когда это кончится?", может рассчитывать на серьёзный ответ – "Никогда".
Далее: * Немецкие шляпники