И всё-таки жаль, что я никогда не буду в Буэнос-Айросе. Не планирую туда лететь на аэроплане или плыть на пароходе. И с Борхесом встретиться вряд ли удастся, несмотря на то, что квантовая физика не прочь отправить меня по лабиринтам времени в другую эпоху. Да и правильно, зачем мешать ему, пусть сочиняет себе истории про синих тигров и поножовщиков.
А если б даже и оказался в далёком экзотическом городе, разве б меня интересовали порталы и арки? Нет, не интересовали бы. Я бы с большим удовольствием побродил в пригороде - в ботаническом саду Карлоса Тайса, чтобы хоть как-то прочувствовать причудливую природу Латинской Америки...
К Борхесу, точнее - к освящённым его именем художественным образам и борхесовской модели Вселенной, меня привязала дочка, предложив однажды написать небольшую пьесу по мотивам рассказа "25 августа 1983 года". По жанру это должна была быть мистика. Таково было задание.
Довольно побродив по лабиринту символов великого аргентинца, я озадачился идеей рассказать о процессе творчества приёмами самого Борхеса и написал одноактную пьесу, называющуюся "Не бросайте шляпу на кровать, или Страсти по Борхесу".
Потом киношники её переделали в "американку", и долго ещё переписывали на свой лад. Но результата, то бишь фильма, я, увы, так и не дождался. Сам дурак, не нужно было писать так сложно!
Тем не менее пьеса живёт, и находятся люди, которые вникают в текст, что меня безмерно радует. А сегодня вдруг я прочитал борхесовский рассказик из недавно подаренной мне книги, и был удивлён, что "игра" продолжается: Борхес по-прежнему приходит ко мне.
Делюсь рассказом с вами.
Борхес и я
(Перевод Б. Дубина)
Это он, Борхес, причастен к суетной жизни. Я же тихо брожу по Буэнос-Айресу и, быть может уже неосознанно, замедляю шаги перед аркой портала или вязью чугунной решетки.
О Борхесе я получаю известия по почте и вижу его фамилию то в списке на замещение профессорской должности, то в словаре персоналий. Мне нравятся географические карты, шрифт восемнадцатого века, этимологии, песочные часы, вкус кофе и проза Стивенсона.
Другой имеет те же пристрастия, но он их слегка афиширует и тем превращает в аксессуары актера. Неверно думать, будто мы питаем вражду друг к другу. Я живу, я стараюсь жить, чтобы Борхес мог сочинять свои книги, а эти книги меня оправдывают.
Без ложной скромности можно сказать, что ему удались кое- какие страницы, но мне от этого мало проку, ибо удача, я думаю, уже не личная собственность — даже того, другого, — а достояние речи и литературной традиции.
В конечном счете мне предназначен уход из жизни, раз и навеки, и лишь на одно мгновение я смогу себя пережить в другом. Мало-помалу я отдаю ему все, хотя вижу в нем пагубную наклонность к вымыслам и преувеличениям.
Спиноза мыслил, что сущее хочет всегда оставаться самим собою: камень хочет остаться камнем, тигр — тигром. Мне же надо быть Борхесом, а не собой (если вообще я был кем-то), но в его книгах я теперь себя вижу реже, чем во многих других или в искусном звучании гитары.
Я и раньше пытался с ним распрощаться — от мифов о наших предместьях перешел к играм на темы времени и бесконечности, но эти игры тешат нынешнего Борхеса, и мне пора придумывать новые штуки. А это значит, что жизнь моя — сплошное бегство, и я утрачиваю все и обращаю все в забвение или в того, другого.
Не знаю, кто из нас обоих пишет эту страницу.
Пьеса здесь: Не бросайте шляпу на кровать, или Страсти по Борхесу