Даарену всегда было забавно наблюдать за людьми. За их наивной верой в чудо, за их уверенностью в собственном всемогуществе. За дурнями в железяках, называемых доспехами, которые раз за разом пытались его, Даарена, в истинном облике обезглавить.
За человеческими девицами, которые были едва ли не глупее мужчин, если это вообще возможно. В массе своей, понятное дело, иногда и среди них встречались исключения. За их матушками, которые вбивали в головы дочерей те же благоглупости, которые в свое время сделали несчастными их самих.
И за своими сородичами, которые дурили людям головы, властвуя над ними, пока те об этом даже не догадывались, считая, будто бы драконы практически вымерли.
Сам же Даарен от политики был далек, больше любил истинный облик, нежели человеческий, и был слишком ленив, чтобы выходить из любимой им роли наблюдателя.
И свято верил, что так будет всегда, поскольку удивить этого изумрудного дракона настолько, чтобы он вмешался в дела человеческие, по мнению Даарена было совершенно невозможно. А задевать его давно уже было нечем, поскольку был он одиночкой, и на людскую мораль плевал с высокой скалы, причем огнем.
Но драконы, как известно, не боги, а значит предсказывать будущее не научены. Случилось на веку Даарена нечто, заставившее ящера покинуть родную пещеру и выбраться к людям. Вернее, прилететь отбивать у излишне обнаглевших разбойников нечто, изрядно Даарена заинтересовавшее. А поскольку интересовало его мало что, то дракон никогда не проходил мимо такой редкости.
В данном же случае объектом драконьего интереса стало странное щуплое создание в кольчуге и шлеме, которые на нем смотрелись как одежки с чужого плеча, и которые это самое создание с трудом на себе держало, несмотря на то, что на полный доспех это все никак не тянуло.
И к тому же пыталось отбиться от разбойников, плашмя попадая по ним мечом. И даже без лошади! А уж если учесть, что на ногах у создания были обычные холщовые штаны, а ноги были босые и на мужские не походили вовсе, а на земле рядом с ним валялся увесистый кошель…
Даарену, увидевшему это зрелище в магическое зеркало, показывающее все неприятности в его владениях, стало смешно настолько, что он решил нелепую, как ему показалось, девицу, от разбойников отбить.
Ради чего обратился в симпатичного молодого мужчину с ярко-изумрудными глазами и каштановыми волосами, оделся, взял магический посох, способный по желанию владельца становиться мечом, и телепортировался. Спасать дурочку, пока разбойники не оправились от глумливого хохота и ее не прирезали. Или чего похуже.
Появился он как раз вовремя: девица чудом ухитрилась вырубить одного из бандитов, ударив мечом плашмя по голове, что совершенно не понравилось остальным. И, естественно, эти самые остальные собирались всю свою любовь и восхищение глупой девочке продемонстрировать.
Проще говоря, шлема и холщовых штанов на ней уже не было. Двое ее держали, пока третий примеривался, как бы половчее ее изнасиловать. А девица, оказавшись дюже хорошенькой на вкус Даарена, белокурой, голубоглазой, с вздернутым кверху носиком и румяными пухлыми щечками, пыталась своих пленителей покусать, сдаваться категорически не желая.
Даарен зрелища не оценил. В смысле, девица, со всем ее изяществом, показалась ему симпатичной, особенно если учесть, что ему нравились барышни с характером. А вот попытка снасильничать на его территории вызвала не ярость, конечно, но желание поскорее от бандитов избавиться. Он мог бы с бравадой поинтересоваться у них, не тяжело ли им вчетвером одну девушку мучить, но для таких глупостей был слишком стар и слишком дракон.
А потому просто набросил на себя чары невидимости, и сначала обрезал ноги тому, что пытался девушку изнасиловать, удивившись, что не услышал визга (если не считать брань двух оставшихся в сознании бандитов), а потом обезглавил двух остальных. Третьего же дракон решил забрать вместе с девушкой. На допрос. А то мало ли, шушера эта вполне могла еще где-то на его территории обитать.
Не успел он снять заклятие, как на удивление спокойная блондинка, деловито надевающая остатки своих холщовых штанов, бросила в пустоту:
— Кто бы ты ни был, спасибо. Я сама не справилась бы. Снимать заклятие будешь, или мне так и говорить с воздухом?
Даарен рассмеялся, после чего продемонстрировал себя.Девушка уставилась на него во все глаза с искренним восхищением, однако своеобразного достоинства не потеряла и вешаться на шею своему спасителю не стала, только голову чуть наклонила, и рассмотрела дракона пристально, словно в душу заглянуть хотела. А потом спросила:
— А ты кто? В смысле, явно не человек, наши маги бы так быстро не примчались, значит, ты не из них. Рядом-то никого не было, бандиты бахвалились, что всех повырезали.
— А не испугаешься, если правду услышишь? — насмешливо поинтересовался дракон, испаряя попавшую куда не надо кровь и уничтожая тела бандитов, дабы не смердели.
— Если бы ты хотел меня убить, то языком бы не чесал, — нахально заявила девица. — А раз не хочешь, то чего мне бояться? Ты мне жизнь спас, и не только ее. Глупо бояться того, кто делал тебе только хорошее. Даже если видишь его впервые в жизни.
Пока она это говорила, Даарен успел зачаровать ее штаны, чтобы они не развалились на отдельные лоскуты до того, как он ее в свое жилище отнесет. Девице хватило совести благодарно покраснеть. А затем, скептично ее осмотрев на предмет повреждений и не найдя оных, за исключением назревающих на запястьях синяков от бандитовых лапищ, соблаговолил ответить на ранее заданный вопрос.
— Дракон.
Девица воззрилась на него совсем уж восторженно, и ни пугаться, ни подвергать слова спасителя сомнению, не собиралась.
— Ух ты! Настоящий?! Так вот почему тебе так магия легко дается! Небось еще и логово твое рядом, силу питает, да?
Даарен на миг растерялся, не зная, то ли ему рассмеяться, то ли подвергнуть вредную девицу расспросу, на тему того, откуда она столько знает. Подумав с секунду, он сначала рассмеялся, а потом девица сама ответила на незаданный вопрос.
— Я Ренка. У меня мама ведунья, папа – рыцарь… был. Чаровских способностей мне не досталось, но мама все равно рассказала все, что знала, и про вампиров, и про драконов, и про кого только не рассказала, в общем. Я как поняла, что не будет из меня колдуньи, по глупости на маму обиделась, отцовские доспехи сперла и удрала. И заблудилась, тем более, что мамины чары легкости выветрились, когда я далеко от дому ушла. Пришлось поножи латные того… выбросить. И сапоги. Я в них ходить не могла, — Ренка покраснела до корней волос. — Я пыталась выбраться из лесу, к людям, а тут… эти. Ну и ты. Спасибо еще раз.
Даарен криво улыбнулся, принимая благодарность. Ренка топталась на одном месте, не зная, что еще сказать, пока он внутренним зрением просматривал ее намерения. Получалось, что девушка говорит чистую правду, и к тому же чувствует себя круглой дурой.
Дракон размышлял недолго, поняв, что Ренка станет для него своеобразной отдушиной от преследующей его скуки. Человек, отбивавшийся от бандитов в верхней части доспеха, просто не может не развлечь! И предложил ей:
— Если хочешь, я отнесу тебя к родителям. Только завтра, смеркается уже, а пока переночуешь в моем, как ты выразилась, логове, — он насмешливо фыркнул на этом слове, и девица снова заалелась. — Не против?
— Спасибо большое! Только я… сама не знаю где их искать. Я давно по лесу хожу, дней семь, а то и восемь…
— Ничего, найдем. Дракон я или не дракон? А теперь отойди подальше и не пугайся, хорошо?
Ренка послушно отбежала к дальнему дубу, и уставилась на Даарена во все глаза. А тот растворился зеленоватым туманом, и спустя пару мгновений перед девушкой и приходящим в сознание бандитом стоял во всем своем великолепии изящный изумрудный дракон. В этом облике глаза у Даарена были золотистые, чешуя переливалась, подобно изумрудам на свету, а сам он занял собой всю поляну, где произошла их с Ренкой встреча.
Когтистой лапой он подхватил бандита, так, что тот не успел ни удрать, ни пикнуть, только в ужасе заверещал. А сам Даарен наклонился так, чтобы Ренка могла взобраться ему на спину. Девочка поняла его без слов, и дракон насмешливо фыркнул, когда услышал восторженное:
— Ура, я покатаюсь на драконе!
Он даже задумался, сколько же ей лет, если она такая восторженная и наивная. При том, что дочка ведьмы-то, которые, даже если сами не колдуют, взрослеют обычно быстро. Мысленно дракон попросил ее:
«Держись крепко за чешую на гребне, и не бойся, мне не больно. И я тебя не уроню. Скорее уж бандита».
Ренка вздрогнула, непривычная к мыслеречи, но в чешую покорно вцепилась, распластавшись по драконьей спине и поджав ноги под себя. Даарен стрельнул зеленым огнем, испытывая мальчишеское желание покрасоваться, а потом расправил полупрозрачные кожистые крылья, и взлетел. Как оказалось, высоты Ренка не боялась, восторженно глядела вниз и пыталась впитать в себя красоту леса. Драконий полет ей пришелся более чем по вкусу.
Летел он плавно, и, если не смотреть вниз, могло показаться, что он не двигается вовсе, настолько недвижима была неожиданно удобная драконова спина. Зато если осматриваться… Мимо с удивительной скоростью проносился лес, и ряды дубов, лип и берез сливались в одну сплошную зеленую кляксу.
А когда Даарен поднялся выше, то оказалось, что за лесом находится горный комплекс, а между ними — неописуемо красивое небольшое голубое озеро. Ренка была уверена, что ее спаситель отправится в горы, однако, он целеустремленно полетел к водоему.
По мере приближения к нему оказалось, что воздух рядом удивительно чист, и, как будто бы, даже вкусен, настолько приятно было им дышать. А на берегу озера нашлась большая деревянная изба, вроде той, где жила Ренка с матерью, только гораздо богаче и больше.
Ренка захлопала ресничками и чуть приоткрыла рот, позабыв даже, что это неприлично. Ей всегда казалось, что хоть драконы и живут среди людей, и даже правят ими, как сказывала матушка, а все-таки существу огня… да спать в деревянном доме, пусть и в хоромах… А поди ж ты! Это озадачило ее, переключив внимание с окружающих красот на то, как мало она все-таки знает о мире.
Между избой и озером вблизи обнаружился крупный ровный пятачок измятой травы, где дракон и приземлился. Девушка отметила, что он явно делает это далеко не впервые, ведь движения его были отточенными и плавными. Сначала он брезгливо сбросил снова бессознательное тело бандита, а потом сел сам. А затем опустил изящную шею достаточно низко, чтобы его гостья могла спокойно спуститься на землю.
Но Ренка не была бы Ренкой, если бы не спрыгнула из-за драконьего плеча. Мягко, как кошка, изрядно удивив Даарена. Стоило ее ногам ступить на траву, как измятый лужок окутал зеленоватый туман, и вскоре после этого перед Ренкой вновь стоял давешний маг, уже складывающий руку в колдовской жест.
Он прошептал что-то неразборчивое, и бандит тоже рассыпался туманом. На сей раз девушка окинула дракона немного удивленным и даже растерянным взглядом. На лице у нее так и читалось: «зачем было тащить его сюда, если можно было убить там?»
— Он жив, — спокойно бросил Даарен. — Я просто переместил его в место, в котором он будет смотреться немного уместнее, чем в доме, — дракон подмигнул своей гостье, а затем взял за руку и повел в избу. Небо потемнело, и Ренка поняла, что очень хочет спать. А еще — что никогда раньше не видела звезды на вечернем небе. Только на ночном, и то, их обычно было не так много.
Даарен же сам себе удивлялся. Притащил незнакомую девицу в свою святая святых, не чувствует от этого ни малейшего неудобства, да еще настроение впервые лет за тридцать настолько хорошее, что он улыбается, а не смотрит на все вокруг равнодушным скучающим взглядом долгоживущего.
Впрочем, в любом случае сначала следовало уложить гостью спать и допросить наглого лиходея, а потом уже разбираться с тем, что на него нашло при виде совершенно обычной человеческой девочки. Хотя… где это видано, чтобы обычные девочки отбивались от разбойников в таком странном виде? Что-то тут было нечисто.
Особенно ежели учесть, что обычные люди чаще всего пытаются дракона убить, если узнают, что он – дракон, а вот ведьмы… Ведьмы как правило имеют на чешуйчатых господ исключительно матримониальные планы.
Когда они с Ренкой вошли в его избу, что по большому счету имелась у него в качестве алхимической лаборатории и места для редких гостей, девушка тут же завертела головой во все стороны. Неудивительно, ведь, хоть изба и была совершенно не обжита, но оказалась украшена множеством изящных безделушек.
На обеденном столе стояли расписные белоснежные тоненькие чашки, по которым вился голубоватый светящийся узор. Оконные ставни украшены искусной резьбой, изображающей саламандр, русалок и драконов, причудливо вплетенных в лианы.
На полу лежал пушистый ковер коричневого меха, похожий на шкурку гигантской куницы. Занавески были изумрудные, как Дааренова чешуя, и тоже отливали странным золотом. А под потолком зависли в воздухе зеленоватые магические светильники, похожие на пушистые шарики света.
Дракон довел гостью до покоев, в которых уже очень давно никто не жил, и там она обнаружила, что шелк балдахина тоже изумрудный, только переливается в синий и обратно. А еще ее встретила незнамо откуда взявшаяся молчаливая служанка и повела в ванную комнату.
Даарен подумал, и хлопнул в ладоши: теперь она должна была принести Ренке еще и платье к ужину. А потом можно было девицу усыпить, чтобы до утра не пробудилась, и вдали от девичьих ушей пообщаться с нарушителем спокойствия, трясшимся от страха в каменном мешке, служившем Даарену темницей.
И уж к нему он будет совсем не так добр. Дракон он или не дракон?.. А драконы, как известно, жуткие собственники, то есть пакостничающих на своей территории любят еще меньше, чем ведьмы – священников, вознамерившихся устроить жаркий костер.
От платья Ренка попыталась отказаться, сочтя его слишком красивым для девочки-оборванки в отцовских доспехах. Однако, если уж Даарену в голову что-то взбрело, то он своего добьется, сколько бы юных девиц не пыталось убедить его в том, что он не прав.
Особенно если он прав, и подарить ей платье и туфли ничего особенного ему не стоит. Так что в итоге спустилась Ренка к тому самому столу с белыми чашками в синем струящемся платье до середины икр, и легких туфельках, тоже синих. Из чего они сделаны, дракон не признавался. А еще Дааренова магически созданная служанка сделала ей красивую высокую прическу.
Дракон насмешливо фыркал, пока вокруг Ренки летали кушанья, а она часто удивленно моргала и постоянно благодарила. А еще рассказывала о себе чуть подробнее. Оказалось, девочка часто ссорилась с матерью и отчаянно не хотела замуж, и удрала не только потому, что не ведьма, но еще и поэтому. Мечтала, что найдет себе рыцаря, который научит ее биться на мечах, раз уж отец не успел.
Много рассказывала про свое детство и создавала в избе странноватую и непривычную Даарену атмосферу уюта. Он даже почти забыл ее усыпить, настолько ему нравилось это ощущение, хоть он и слушал болтовню девушки в полуха.
Но, наконец, дракон вспомнил о куда менее симпатичном своем госте, и Ренка начала клевать носом. Он галантно проводил ее до порога комнаты, пожелал доброй ночи, и телепортировался, радуясь, что рядом с родной пещерой может колдовать почти без ограничений. Иначе бы такие фокусы надолго его вымотали. А так — одно сплошное удобство.
Бандит встретил его бессильным кульком в углу каменного «мешка». Время здесь текло несколько иначе, и если снаружи прошло от силы двенадцать часов, то внутри он уже вторые сутки мучался без еды и воды. Даарен надеялся, что пытать его активнее не придется, и он и так все выложит за глоток воды. Так что в руке у него материализовалась чашка с драгоценной влагой, которой он, вместо приветствия, помахал перед носом неприятно пахнущего бандита, и тихо, вкрадчиво сказал:
— Выдаешь мне, где находятся оставшиеся твои подельники и имена пострадавших. Тогда я, так и быть, дам тебе воды. Если не скажешь — тоже дам, но потом оставлю здесь еще на пару дней. Хочешь?
Бандит не хотел. Так что спустя десять минут Даарен знал все, что ему было надо, а пленник каменного мешка отошел в мир иной. Благо, ложь драконы чувствовали. Собственно, за это их в основном и не любили. А так же за злопамятность и полное отсутствие милосердия к врагам.
Продемонстрировав оное, Даарен с удовлетворенной улыбкой на губах отправился вычищать свои владения от незванных паразитов с мечами. Очень он не любил, когда на его территории безобразничали. Особенно если из-за этого в подконтрольных ему городах переставала идти торговля, а люди начинали бояться выходить после темноты, как оно было последнее время.
Нет, ну а что? Отстраненность от мира ему, конечно, свойственна была, и открыто он никем не правил, и не пытался изобразить аристократа-человека, как делали другие, но есть тоже хотел, а воровство овец у крестьян находил пошлым.
А так все оставались в плюсе: крестьяне и купцы могли ходить в любое время суток, не опасаясь ни за жизни, ни за кошельки, ни за честь дочерей и жен, а дракон получал пищу и любопытные безделушки, которые ему таскали в качестве пополнения сокровищницы.
И всякий, кто пытался эту идиллию нарушить, рисковал здоровьем, жизнью и кошельком. Только вот эту конкретную банду Даарен не мог вычислить уже с неделю, что его, обычно ловившего бандитов в тот же день, несколько раздражало. Эх, что ни делается, все к лучшему! И спасение девицы обернулось к исключительной выгоде, а не только к ушедшей скуке…
А сама Ренка, тем временем, бросила притворяться спящей, открыла дверь, которую Даарен и не подумал запереть, и отправилась гулять по избе. Правду матушка говорила, когда ее сюда в нелепом виде отправила, каждый дракон в глубине души — рыцарь, и случая побыть джентльменом при глупышке не упустит никогда. Особенно ежели она все обернет так, чтобы ее появление сулило не только неприятности, но и какой-нибудь прибыток. Ух, как умаялась она, привораживая к себе бандитов!
Хорошо хоть, место верное выбрала, а то бы пришлось им память тереть. И повторять процедуру вплоть до полного драконовыманивания. А она и так устала. Особенно ежель учесть, что чутье на ложь тоже не так-то просто обмануть… Уф. Впрочем, единственное прямое вранье, которое она себе позволила — это сказала, будто бы не ведьма. И что потерялась. Упс, уже не единственное… Но про папеньку-то правда! И про тяжесть доспехов, кстати, тоже…
Ренка потряла белокурой головой и осмотрелась повнимательнее. Оказалось, хоть дракон в избе появлялся и нечасто, но каждая безделушка вокруг стояла на четко определенном месте и была одним из штрихов внутренней гармонии этого почти необитаемого жилища.
В голову ведьмочки закралась мысль, что раньше в доме жил кто-то, дорогой дракону. А потом, вероятно, умер гораздо раньше, чем хотелось бы Даарену, как это бывает со всеми короткоживущими. Обстановку же дракон оставил, как память.
Странно только, если она все правильно предположила, что он ее в этот дом пустил. Неужели она так хорошо ложь скрывает? Или… дело в другом? Не успела девушка как следует обдумать эту мысль и тщательнее осмотреться, как за спиной раздалось усталое:
— А говорила, дар от матери не передался. Зачем же врать-то? И ты правда думала, что смогла обмануть дракона?
Ренка вздрогнула от неожиданности. Телепортации хозяина дома она не заметила, поскольку ночь на дворе стояла глухая, да и в избе не было зажжено ни единой лучины.
А магическое зрение позволяло смотреть только прямо перед собой, в чем, собственно, и был его минус. Но оправившись от первого изумления, спокойно спросила:
— А зачем дракону делать вид, что он мне поверил и пускать в дом?— и посмотрела на него, испачканного в крови и вымотанного, с вызовом.
— Дракону смертельно скучно, ведьма. А так, как ты, меня еще никто соблазнить не пытался. Намерения я твои чувствую, вреда ты причинять не собиралась, так что пустить тебя можно и просто так. К тому же, ты мне помогла изловить эту шайку. Что ты с ними сделала? Я за ними три дня гонялся, а поймать не мог. Не приворожила же?
Ренка расслабилась, усвоив, что карать за вранье ее никто не собирается, да и вообще похоже настроен Даарен вполне дружелюбно, а потому спросила:
— Может, зажжешь свет и сядем? Я и расскажу.
Даарен рассмеялся раскатистым низким смехом.
— Наглая ведьма. Зажгу и сядем, почему бы и нет. Поджарить я тебя всегда успею.
Тут же по всей избе загорелись маленькие магические огоньки, отдавая зеленым и синим, а Даарен пригласил Ренку присаживаться на кресло рядом с печкой.
Себе он создал такое же и с интересом уставился на белокурую врушку, пытаясь ожечь ее пристальным взглядом. Девушку пристальный взгляд не напугал, а скорее раззадорил: она принялась весело и оживленно описывать процесс бандитовыманивания.
И при том смеялась заливисто, активно жестикулировала и на сей раз не лгала ни единым словом: коли уж попалась, то чего теперь вертется ужом на печке?
И не было ей ни страшно, ни неуютно. Скорее уж наоборот: никогда раньше она не ощущала себя настолько в своей тарелке. Словно рядом с драконом, в его избе, да поздней ночью у печи и было ее место.
— Мне когда матушка сказала про, как она выразилась, «бесхозного» дракона, я ее не очень вежливо саму сюда отправила. Мол, только, матушка, после вас, это в конце концов нечестно. Да и что мне потом, до конца жизни врать что ли? Это ж утомительно, и скучно, я сама по себе хороша, а не в качестве образа слабой и беззащитной девицы, — начала она свой рассказ издалека, решив поведать сразу обо всем. Даарен фыркал себе под нос насмешливо, особенно когда она, не переставая говорить, начала его лечить. — Но матушка-то меня хорошо знает, местами даже слишком! Недаром отчаялась замуж-то выдать. Я ж любого жениха со свету сведу, если не понравится, — это, кстати, ее слова, а не мои, — добавила она торопливо, косясь на давящегося смехом дракона. — Ну и рассказала про то, что у дракона бандиты неловленые бегают, честный люд вырезают и грабят. Мол, а почему бы тебе, доченька, ему не подсобить, и гадов этих не споймать. А если его не впечатлишь — то просто домой вернешься. Ну я и заинтересовалась, что там за бандиты такие, неуловимые даже для вашего брата, на своей территории почти всемогущего. Оказалось, им какая-то ушлая скотина продала амулетики, защищающие от драконьих чар. Любых! Не знаю, сколько они за те амулетики денег выложили, но я как узнала, так сразу мышью обернулась и к ним влезла. Посмотрела, на что эти безделки похожи, девок их попугала — ух, и визжали они! Словно не бандитовы невесты, а бабы деревенские. Ну да не у всякой мыши вырастают клыки с половину того зверька размером… Ой, отвлеклась. В общем, посмотрела, три дня убила, но копии сделала. И даже зачаровала на хорошее самочувствие, чтоб от них магией фонило, и бандиты ничего не заподозрили. Ну, а потом я поняла, что одна с дюжиной бандитов нипочем не справлюсь. Я голову задурить могу максимум парочке… — Даарен посмотрел на нее ну очень выразительно, и ведьма поспешно исправилась. — Ну ладно, четверым могу, но тогда они просто сильнее хотят делать то, что и так хотели! А бабу им давно хотелось. Вот я и вывела их на бабу, в смысле, на себя. Думаю, коли дракон меня не увидит, обернусь чем пострашнее, да память сотру, а потом по новой. Вот так ты меня и нашел. А соврала, честно сказать, по привычке. Я в таких делах матушку слушаюсь не думая иногда. Все ж таки Верховная Ведь… ой. Ты этого не слышал!
— А, то есть Ренка — это сокращение от Рениервалиекии? — Даарен рассмеялся в голос, выговорив имечко вредной и феноменально непослушной дочери Верховной Ведьмы с некоторым трудом.
Ренка потупилась, рассмотрев носок босой ноги и даже соизволила покраснеть.
— Ну я не просила матушку меня так обзывать. Ужасное имя же! Я его сама выговорить не всегда могу! Потому и Ренкой зовусь, хоть она и говорит, что ведьме несолидно крестьянской кличкой себя именовать.
— Ты мне вот что скажи, Рениервалиекия…
— Только если ты не будешь меня так звать, — кисло потребовала Ренка, растеряв часть веселости.
Даарен опять рассмеялся, не сдерживаясь, отчего глаза его заблестели, а испачканный кафтан едва не лопнул на груди.
— Я подумаю. Так вот, ты зачем бандитов в таком дурацком виде приманивала?
— Ну я в первую попытку правда в полном доспехе была. Только я чары уменьшения веса плохо знаю, у меня вечно он даже больше становится. А чары, позволяющие больше нести, помогают тащить только меч и верхнюю часть доспеха. Вот и пришлось выкинуть. Я думала вовсе снять их, но потом решила, что так ты скорее заинтересуешься и прилетишь. Я бы непременно на такое диво посмотреть выглянула! И ведь права же была!
Даарен только головой покачал. А потом расхохотался, не сдерживаясь и хватаясь за живот. Ренке вдруг подумалось, что будь он сейчас в облике ящера, смех звучал бы глухо, а из пасти вырывалось бы пламя. Красивое, наверное, зрелище. Вот бы посмотреть!
Хотя, наверное, не стоит его смешить, когда он ее к матушке понесет. Уронит еще ненароком. Нет, она конечно чарами притормозит и жива останется, но кости сращивать обычно довольно больно… если отвар готовила матушка. Отсмеявшись, дракон вытер слезы смеха из уголков глаз, и, успокоившись немного, сообщил:
— Что ж… Своим рассказом ты меня позабавила. Так что ничего тебе за обман не будет. Увы, я редко смеюсь, да и вообще чувствую хоть что-то… К тому же ты права, к девице в странном наряде мне захотелось явиться быстрее, чем захотелось бы просто кого-то спасти. Отнесу тебя завтра к матери. А пока ступай, ложись спать. Наверняка тебе завтра от нее прилетит за проваленное задание, а перед взбучкой лучше выспаться и плотно поесть, — он фыркнул.
Ренка отчего-то ни капли не усомнилась, что Даарен знает, где ее мать находится. Вне зависимости от того, хочет ли того сама Верховная Ведьма.
И вдруг ей стало грустно: такой смешливый при ней дракон, красавец-мужчина, он ведь снова замкнется в себе и застынет в зверином образе, созерцая, но не чувствуя, как только отдаст ее обратно. И рискнула внаглую, прямо глядя в зеленые глаза, слегка светящиеся колдовским светом, спросить:
— А ты меня навещать у матушки будешь?
Даарен только головой покачал. А потом подумал — а почему бы, собственно, и нет? Его владения хорошо защищены, а мутная, словно болотная трясина, затягивающая и погружающая в апатию скука его уже давно утомила. Так почему бы не воспользоваться средством от скуки, раз уж оно, такое маленькое, непоседливое и доверчивое, само спрашивает?
В конце концов, он ведь не собирается радовать Верховную Ведьму, позарившись на совсем еще юную, чистую и наивную Ренку. Всего лишь слушать время от времени ее веселые детские баечки, и смотреть на мир ее глазами. Иногда.
А если вдруг что в будущем и сложится… Ведьмы живут столь же долго, как и драконы, и некоторые другие разумные… Он отогнал от себя последнюю мысль, а вот за первую — ухватился всеми четырьмя лапами и крыльями заодно.
— Только при одном условии.
— Это при каком? — Ренка наклонила голову, снова заглядывая в глаза дракону.
— Если будешь мне про все свои проделки так же уморительно рассказывать, конечно, — фыркнул Даарен невозмутимо.
Ведьмочка заливисто рассмеялась и клятвенно пообещала, что обязательно будет. И даже пакостнич… проделывать их чаще будет! После чего была отправлена спать. А что там дальше будет, даже драконам неведомо. В конце концов, они же не оракулы…
От автора:
Если хотите продолжение истории или еще что-то на эту же тему — ставьте лайки, подписывайтесь и пишите об этом в комментариях. Возможно, я напишу что-нибудь специально для вас!