ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ
Ненавидящий модернизм Амирам изменил своё отношение к стилю...
Вы можете мне не верить, но это так. После тщательного изучения тель-авивского модернизма — изнутри и снаружи.
Вообще Тель-Авив, построенный на пустом месте евреями, не имеет древней истории — я нашёл несколько зданий эпохи мандата, и три дома периода первого ишува, ещё османского периода, под черепичными крышами и с элементами ар-нуво, и одно-единственное готическое здание — бывшую фабрику "Лодзь", что на улице Нахмани, — а так-то исторический центр абсолютно весь создан в конструктивизме, — но за этот конструктивизм у меня есть две новости — плохая и хорошая.
Сначала вторая. Во-первых, там высокие потолки — под 4 метра, во-вторых, фасады не повторяются никогда — все дома похожи, но чем-то неуловимо отличаются, квартиры там небольшие, и они принципиально удобны, созданы для жизни, строго по заветам Корбюзье. Плохая новость — стОят они, как хоромы на Тверской. Мы, как за цены услыхали, так и выпучили глаза.
Впрочем, кое-где среди конструктивизма попадался истинный совковый модернизм 70-х, из серии "дотянулся дорогой Леонид Ильич", — ну не могли же, в самом деле, наши браславские не отметиться в Израиле — исключительно чудовищный, малобюджетный и обшарпанный, словно он построен 200 лет назад, одним словом, классический. Впрочем, его сносят — видел аж два сноса этого г.вна. Ранний же конструктивизм не трогают.
Тель-Авив похож сразу на все города, которые я видел — и на Баку, и на Москву, и даже на некоторые конструктивистские части Ленинграда, но ни на один город в отдельности Тель-Авив не похож.
Устроен он фрактально — идёшь по бульвару, вокруг конструктивизм, первые этажи которого заняты парикмахерскими и кафе, потом выходишь к площади, от которой идёт бульвар, другой, но тоже весь в конструктивизме, и тоже кафе, тоже парикмахерские, лавки с товарами, все небольшие, переходишь пару улиц, и снова бульвар, снова лавки и кафе, и всё повторяется — город плавно перестраивается и переходит сам в себя, как стекляшки в калейдоскопе.
Поразило и то, что горшечные растения в Израиле — не горшечные.
Фикусы тут вместо тополей, замии и цикасы вместо каштанов, пальмы вместо берёз и традесканция в качестве газонной травы. Кактусы и араукарии растут себе в палисадничках возле домов. Видели попугаев, выполняющих функции ворон, вороны, впрочем, тоже есть, а на пруду, помимо уток, тусуются цапли.
Но особо порадовали летучие мыши — вечером на бульваре Ротшильда огромные мыши беззвучно кружатся вокруг фикусов — и их тени дробятся в свете фонарей.
Единственный недостаток Израиля — он слишком мал (надо бы расширить). Плотность зашкаливающая — узкий бульварчик, ещё и поделен надвое — по одной половине сплошным потоком едут роллеры, скейтеры, велосипедисты и т.д. — по другой прогуливаются мамы с колясками, семейные пары со множеством детей, возят стариков в инвалидных колясках, обнимаются парочки, выгуливают толстых собак (худых собак тут просто нет, и поневоле вспоминается дядя Яша, сказавший лет так дцать назад — "я как увидел, что кошки и собаки тут все в теле, так и понял — я тут с голоду не сдохну"), — но свободного пространства нет в принципе.
В Тель-Авиве есть и кусок Москвы 90-х. Шли по улице Алленби, свернули пару раз, и вдруг плитка вздыбилась. Кругом горы объедков и окурков.
"Ага, дотянулся кровавый Собянин", — сказала жена. — "Дотянулся поэт Чемоданов", — ответил я.
И тут я его увидел. Израильский Чемоданов лежал поперёк тротуара — от прототипа он отличался только наличием засаленной ярмолки и огромной неухоженной бороды, а так был вполне бронзоволик, упитан и монголоиден — судя по бутылкам вокруг, тут явно проходил поэтический вечер. ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ