Дюша и Ласик — то есть Николай Павлович Вардюшин и Дмитрий Сергеевич Ласкарев — сидели в ресторане...
Ресторан был очень хороший, дорогой и известный. Салфетки корабликами стояли на тарелках. Большие бокалы на тоненьких ножках.
Зашли они туда случайно. Они и встретились совсем случайно, на улице. Вардюшин не торопясь шел к машине, припаркованной неподалеку, и буквально налетел на Ласкарева.
Тот сказал:
— Дюша! Ты ли это? — и протянул ему руку.
— Простите? — сказал Вардюшин, отступив на полшага.
— Дюша, ты что? Я же Ласик!
Вардюшин узнал, заулыбался, пожал руку. Они даже обнялись.
Они с Ласкаревым, то есть с Ласиком, очень дружили в школе, просто не разлей вода, и даже на первом-втором курсе встречались, но дальше как-то разошлись. Нет, не ссорились, а как-то само собою.
Сначала встречались, болтали, пили, гуляли по Москве чуть ли не раз в неделю, а созванивались вообще каждый день. Потом раз в месяц, потом еще реже, еще реже. Кажется, они не виделись уже лет тридцать, не меньше.
— Почти треть века! — воскликнул Ласик. — Ведь это ж охереть можно, старичок!
— Можно, — согласился Дюша. — Можно, но не нужно! — и засмеялся.
— Слушай, давай посидим, раз уж встретились, — сказал Ласкарев. — Время есть?
— Время, время, время… — сказал Дюша, глядя на экран айфона. — Что там у нас со временем…
Он решил, что лучше отделаться сразу. А то он попросит визитку или телефон и станет названивать. Встретились, посидели-поболтали, и всё.
— Давай, — сказал он. — Куда пойдем?
— Да хоть в «Муму»! — обрадовался Ласик.
— Нет уж, извини!
— Ты что, в «Пушкин» хочешь? — и Ласик оглядел Дюшу с головы до ног.
Было лето, на Дюше был легкий светлый костюм, отличные ботинки, он был стрижен, очкаст по моде, и вообще выглядел отлично, хотя лицом был скорее старообразен, чем моложав: много морщин, складка поперек лба, дряблые щеки. Но зато подтянутый, никакого живота. А Ласик был в заношенных синих джинсах, клетчатой рубашке и куртке с оттопыренными карманами; смуглый, с бородкой и усиками.
— «Пушкин» не «Пушкин», а вот тут недалеко есть одно милое место. Прекрасная рыба, и там очень хороший сомелье, ну, то есть хорошо подбирают вино к рыбе, — необидно объяснил он.
— Я уже давно не выпиваю, — сказал Ласик. — А там недорого?
— Перестань! — Дюша потрепал его по плечу. — Я тебя приглашаю.
***
— Рыбу вы сколько готовите? — Ласик пролистал меню и поднял глаза на официанта.
— Двадцать минут, или полчаса.
— Ого! А у вас есть кофе без кофеина?
— Да.
— Вот большое латте мне, — сказал Ласик. — Без кофеина. Всё.
— Ну и мне тогда тоже! — сказал Дюша. — Из солидарности. Но с кофеином, и двойной эспрессо.
Официант ушел.
Зал ресторана был совсем пустой. Они сидели в удобном закутке — стол, с одной стороны диван, с другой — кресло, а по бокам тяжелые портьеры.
Идеально для приватного разговора серьезных людей.
— Ну что ты, как ты, расскажи! — спросил Ласик.
Дюша вздохнул и покровительственно улыбнулся.
Он всё понял про Ласика, как следует рассмотрев его одежду и приглядевшись к его манерам. Беден. Неудачлив. Добр, отчасти даже романтичен. Вон сколько он навспоминал, пока они шли от Поварской по Малому Ржевскому, а там повернули в Хлебный.
Наверное, у него ничего в жизни нет, кроме этих, так сказать, мемуаров.
Но хороший человек. И гордый, конечно. Латте заказал, чтоб самому за себя заплатить. Может, он и за мой эспрессо заплатит? Если ему так будет приятно — пускай! Типа это он меня угощает. Ну и ладно. Что ж ему, дурачку, рассказать-то?
— Что ж тебе рассказать-то? — вздохнул Дюша. — Работа-забота. Вот развелся год назад.
— Жить-то есть где? — сочувственно спросил Ласик. — Алименты, небось? Денег-то хватает?
Дюша горделиво хмыкнул.
— Хватает, спасибо. Не буду тебя грузить подробностями. Скажу коротко. Так сказать, в картинках. Мне сейчас пятьдесят один. Полгода назад я развелся. А сейчас у меня новая дизайнерская квартира на Остоженке, и молодая жена. Вот примерно так.
— Класс, — вздохнул Ласик. — Успех и красота. А жена кто? Небось, студентка-аспирантка? Или уже это, кандидатка наук? — он подмигнул.
— Она работает в модельном бизнесе, — сказал Дюша.
— Класс, — повторил Ласик. — Я правда рад тебя видеть, Дюша. Очень рад.
Принесли кофе.
— Слушай, а дача у тебя есть? — спросил он.
— Дачу я бывшей жене оставил, — сказал Дюша. — Но вот сейчас что-то себе присматриваю.
— Ну его нахер, Дюшенька, — вдруг негромко сказал Ласик, дождавшись, когда уйдет официант. — Послушай меня. У тебя Шенген есть? Или паспорт испанский или израильский? С собой? Бросай нахер свою молодую квартиру и дизайнерскую жену, и буром! Вот прямо сейчас в Шарик. Чтоб вечером тебя не было.
— Ты о чем? — Дюша смотрел на Ласика удивленно и надменно.
— Я все сказал, — Ласик вертел в пальцах дешевую черную зажигалку. — Заплати за мое кофе. Мне пора.
— Ты вообще понимаешь, с кем ты говоришь? — брезгливо поморщился Дюша. — Это что? Шантаж? Угрозы? Кто тебя подослал? Да ты соображаешь, кто я? Да у меня на юбилее половина правительства была! Я сейчас же звоню замминистра внутренних дел, по личному мобильному!
Он засунул руку в правый карман пиджака, вытащил айфон.
Ласик схватил его левой рукой за запястье, айфон выпал. Правой рукой он прижал зажигалку к ладони Дюши. Тот почувствовал укол, но не успел почувствовать боль. Медленно откинулся назад. Ласик усадил его поудобнее. Как будто дремлет человек, расслабляется.
Потом он подобрал айфон, сунул в карман, громко сказал бывшему Дюше: «Я сейчас приду!» — и вышел в сортир.
***
В кабинке он долго мочился, обтряхивался и обтирался мягчайшей туалетной бумагой, и горестно думал:
«Я же рисковал. Ведь же друг детства! Три дня его выслеживал, чтоб поговорить. Я же не забыл, как он благородно уступил мне Ленку Карасеву. Даже песенку спел: «А если случится, что он влюблен, а я на его пути, уйду с дороги» и все такое.
Бл.дь. Детство золотое. Я же, сука, головой рисковал, мне же его заказали! Я его спасти хочу, а он понты кидает: жена модель, квартира дизайн, юбилей с министрами! Дешевка. Давить таких надо».
Ласкарев спустил воду и убедился, что сток хороший, сильный. Дождался, пока бачок наберется снова. Отлепил усы и бородку, бросил в унитаз, спустил воду еще раз. Вухх — и там! Отлично. Прислушался — никого.
Вытащил из-за пазухи тонкую синюю робу с надписью «Мосводоканал», накинул поверх куртки. Зашел в служебную дверь, прошел мимо кухни и вышел во двор.
***
Айфон покойного Дюши он честно отдал шефу, за что получил крепкое рукопожатие и бутылку дорогущего французского коньяка. Шеф лично достал из сейфа.
— Большое спасибо, но я не пью, — сказал Ласкарев.
— Ну, передаришь, — сказал шеф.